Служанка из Зазеркалья

Кап. Кап. Кап. За окном шёл дождь, разрезала небосвод мистически яркими всполохами молния. Аварит было неспокойно, крайне неспокойно. Нет, её вовсе не пугала гроза, она была надежно укрыта от буйства стихии крепкими стенами дворца. Эльфийская архитектура создавалась на долгие века — прочная, монолитная, устойчивая. Какой силы должен быт ураган, чтобы её хотя бы немного повредить? Невероятной. Таких ураганов не бывает в Тир на Лиа. Никогда. Слуги спешно закрывали форточки, прикрывали двери и окна, дабы холодные капли воды не залили подоконники и паркет. Темно, очень темно. Луну и звёзды заволокло сизыми тучами, ничего кроме тьмы на небе было не разобрать. В такую погоду хорошо сидеть дома, попивать горячий чай, греться у камина и играть в Гвинт. Хорошо, когда все дома. Но Аварит не могла сим фактом похвастаться, Карантира во дворце не было. И ведьме оттого было неспокойно, хоть она и понимала, что Навигатор — последний из эльфов, что может оказаться в ответственный момент беспомощным в беде. Вдруг пространство комнаты наложницы разрезал шарообразный всполох голубого света, открылся портал и в его проём вошли две высокие стройные фигуры. Вернее сказать, вошла одна, а другая чудом стояла, держась за первую. Нитраль и Карантир. Два сильнейших чародея Дикой Охоты. — Позови кого-нибудь из слуг, Карантиру плохо, — прошипел Нитраль, еле удерживая на себе почти безвольное тело сослуживца. Аварит дёрнулась, подхватилась с постели, нисколько не смущаясь своей наготы, накинула чёрный шёлковый халат и поспешила позвать управляющего. Ведьма любила спать обнажённой, всё равно некого было стесняться в стенах дворца. Сейчас она не думала о том, что мог увидеть Нитраль, она волновалась за своего господина. Светловолосый эльф почти на руках донёс Карантира до кровати и уложил того на бок. — Что с ним? Отравили?! — в голове наложницы сразу же возникли жутчайшие предположения: а вдруг Ге’эль, а вдруг оставшиеся в живых прихвостни Кревана, а вдруг кто-то из бывших обиженных любовниц? Каким бы ты ни был опытным чародеем, от яда не получится защититься. — Отравился. Вином! Столько пить нельзя! Как с цепи сорвался, дьявол… — Что-то было в вине? — Аварит быстрее избавляла господина от лишней одежды. Ох и несло от него женщинами! Какие-то приторно-сладкие цветочные духи, смешенные с более терпкими, густыми ароматами эфирных масел. Да и на коже красовались явные следы маленьких дамских ноготочков. Аварит эти следы ни с чем другим не перепутает. — Мы… мы для эльфок его разбавляли… — Фисшетехом? — спрашивала ведьма досконально, дабы быстрее принять решение о том, как правильно выводить последствия этого безобразия. Быть сине-зелёным нельзя! Между наркотиками и алкоголем, если хочешь хоть как-то себя контролировать, надо выбирать что-то одно. Вот и последствия постоянных попыток Карантира вечно владеть любой ситуацией: сорвался. Отпустил себя. — Да. Я думал, он помнит, где какие бутылки… — Нитраль выглядел виноватым, хотя очевидно, он не имел никакого отношения к произошедшему казусу. Друг есть друг. Светловолосый эльф, очевидно, чувствовал ответственность за состояние боевого товарища. Управляющий с абсолютно холодным, почти бескровным лицом, подал девушке нужный пузырёк с зельем для опохмеления. Сильнейшее, убойное зелье. Если оно не поможет, то нужно срочно посылать за лекарем. Наложница присела рядом с бледным, как полотно, Карантиром, осторожно нажала на подбородок и приоткрыла рот эльфа, вливая горькую настойку. Высокая парчовая подушка держала голову так, чтобы мужчина ненароком не захлебнулся. Навигатор резко дёрнулся, отталкивая от себя ведьму и отвернулся. Тишина. Лишь грохот грома за окном и стук дождевых капель. Прошло не больше минуты, прежде чем Карантир открыл лазурные глаза и хриплым голосом прошептал: — Ведро… Функцию ведра выполнила ваза. Порой Аварит всерьёз задумывалась, зачем эльфы так часто держат эти огромные, пузатые сосуды с изящной росписью по всем комнатам в своих дворцах, ведь их легко уронить, разбить, они не несут какой-то невероятной художественной ценности в сравнении с картинами, и занимают излишне много места. Но сейчас ей стало всё ясно: как раз для таких вот случаев. Даже опорожнять желудок эльф должен с соответствующим статусу пафосом. Иначе никак. Не dh’oine же… Нитраль громко выдохнул, он был явно рад тому, что его друга удалось привести в чувство. Значит, ему можно было больше не беспокоиться. Да и сам воин еле стоял на ногах, тоже был сильно пьян, его наверняка спасало только то, что он, в отличие от Навигатора, помнил из каких бутылок стоит пить вино. Нитраль присел за стул, опёрся локтём об лакированный дубовый столик и взгляд его тут же стал расслабленным. — Оставайся сегодня у нас, — попросила Аварит. В таком состоянии Нитраля отпускать домой было неверно: на улице ливень, а очередной портал может выйти неправильным и разорвать тело мага. Нитраль и сам это понимал, поэтому сразу кивнул, ожидая, когда управляющий распорядится подготовить гостевую комнату. Сорока ополоснула хлопковую мягкую ткань в тёплой воде и принялась обтирать тело Карантира, не смущаясь равнодушного, сонного взгляда Нитраля. Навигатор смотрел на неё, то и дело, прикрывая тяжёлые тёмные веки, он больше не дёргался, лежал смирно. «Что же ты делаешь с собой, любимый?» — мысленно задала вопрос девушка, ожидая услышать лишь молчание. Но Карантир ответил. «Я просто устал, Аварит. Просто устал» «У тебя руки и одежда в крови. Что случилось?» «Не моя кровь. Убил dhoine по просьбе Эредина» — Аварит громко вздохнула, покачав головой. Ох, уж эти мужчины со своей жаждой опасных развлечений. «Главное, что ты цел. Отдыхай. Высыпайся» «После той пакости, что ты дала, я буду всю ночь блевать. Не хочу запачкать простыни или захлебнуться рвотой» «Я боялась. Думала, что нет иного способа помочь тебе…» «Знаю» — Карантир посмотрел на ведьму как-то странно: мягко, тепло, словно и не было между ними недопонимания, словно и не было между ними того старого вялотекущего скрытого конфликта, вызванного участием Эредина в их сексуальных отношениях. Сейчас все взаимные измены и ревность казались столь глупыми, незначительными в сравнение с тем светлым чувством, что они испытывали друг к другу. Грустный, нежный взгляд Карантира в очередной раз напомнил Сороке о том, что раньше, до её появления, за ним никто так трепетно не ухаживал. Навигатор сей факт и не скрывал. Слуги выполняли его приказы, как неизбежную повинность, без доли душевного тепла по отношению к господину. Недоласканный, недолюбленный в детстве эльф. Что же ещё, кроме гнетущего одиночества, могло вызвать в нём желание заняться обучением ведьмы? Давно это было. Их знакомство. Должно быть, больше года назад. Вряд ли он сам осознавал истинные мотивы, что руководствовали им в столь странном решении. Не для Охоты он её готовил, нет, — для себя. Чтобы однажды почувствовать себя для кого-то по-настоящему нужным, важным. И не ошибся. Сделал верные ставки. Колдунья любила Карантира, ценила его. И, чёрт возьми, ей было абсолютно безразлично то, с кем и когда он спал. Для людей, вероятно, отсутствие ревности — ненормально, но не для демона. Девушка всё видела несколько иначе: и ни как эльф, и ни как человек. Просто иначе. Для чего она устроила ту сцену маленькой ревности, когда проявила нехарактерно для самой себя яркие эмоции по отношению к эльфийским похождениям на стороне? Холодный расчёт, не более. У наложницы есть свои маленькие секреты. Наигранными эмоциями она намеренно скрыла свою маленькую ложь. Пусть Карантир верит, что рабыня ему мстит за прошлые измены, вступая в связь с Эредином. Пусть лучше думает, что дела обстоят именно так. Да, король нужен был Сороке, но далеко не ради похоти и не ради любви. Монарху была уготована особенная роль в её, возможно слишком опрометчивом, возможно самоубийственном, плане. Наложница с тонкой виноватой улыбкой на алых губах, продолжала обтирать вспотевшее и пропахшее чужими запахами тело возлюбленного. Всё это смоется, останется лишь он: Карантир. Останутся лишь чувства к нему и воспоминания о том; как холодный ливень бил по высокой крыше, как разверзала молния ночной воздух и как нежно, по-матерински любя, наложница ухаживала за своим господином. Разве что-то иное имеет значение? Ничего. Важно лишь то, что останется ему в память о ней.

***

Отражение. Зеркальное отражение. Как много секретов таит простое зеркало; так много скрытой, не до конца исследованной, тёмной магии. Зеркало дарит иллюзию того, кто мы есть и как мы выглядим, всего лишь иллюзию, не более. Аварит как никто другой знала это. Изображение можно искажать, стирая рамки восприятия: видеть то, что не видят остальные, добавлять новые нюансы, новые оттенки. Всё это доступно для демонов. Зеркало: любимый инструмент тёмных магов, сквозь завесу отражений можно связываться с представителями потусторонних миров, инфернальных миров. И именно поэтому Аварит обожала зеркала, держала их всегда рядом: хоть маленькое, хоть совсем крошечное зеркальцо должно быть под рукой. Вот и сейчас наложница Карантира напряжённо вглядывалась в собственное отражение, что давала ей гладь чистой воды. Красные волосы, бледная, иссине-бледная кожа, янтарные глаза и довольно-таки яркий, буквально кричащий об опасности девушки, макияж. Такой её хотел видеть Навигатор, такой она и старалась быть рядом с ним. Нет, ему не хотелось видеть рядом серую мышку или невинное дитя. Ему хотелось видеть рядом демона. Демона. Только вряд ли он сам задумывался над тем, что черты истинного демонизма есть нечто большее, чем просто образ, нечто более опасное и неподдающееся логичному объяснению. «Мечтаем об объятьях тьмы, чтобы забыться в этом мраке, но беспощаден свет луны, в нём шрамы видим мы свои и сердце замирает в страхе». Вдруг Сороке вспомнилось это изречение, столь правдивое и столь искреннее. Кто его придумал? Она и не знала. Просто часто именно оно крутилось на языке, стремясь сорваться, выплеснуться, разрезать скрытым предупреждением тишину. Что знал Карантир о ней? Что видел за бравадой привлекательного облика наложницы? Что вообще мужчины видят в своих женщинах, кроме их образа? Вернее, что действительно хотят видеть? Скорее всего, лишь проекцию собственных желаний, собственных идеалов. Фантазии, что редко могут сосуществовать с реальностью. Женский образ постоянно искажается, постоянно старается быть втиснутым в какие-то рамки. Даже желание делить женщин на шлюх и благопорядочных дев, на умниц или глупышек, на воительниц или на бессильных «девушек в беде», в действительности очень непоследовательно. И, к сожалению, одно, по воззрениям социума, не может сочетаться с другим. Этот аспект ярко-выражен в культуре людей, но и эльфы, как бы не отрицали свою причастность к желаемым упрощениям восприятия мира, возможно чуть в меньшей степени, стремятся урезать суть феминности, низвести её до простой бытовой логики. Только вот забывают, что урезая образы, получают взамен и «картонных» женщин рядом с собой; тех, кто стремится соответствовать ожиданиям возлюбленных. Если же не пытаются целиком и полностью соответствовать, то вытесняют теневую сторону своей личности, прячут её осторожно, под сотней масок и за крепкими стенами. Чтобы только кто-нибудь что не подумал, чтобы кто-нибудь ненароком не разочаровался, не сказал «Я думал, ты другая». Да, я — другая, далеко не такая, какой бы ты хотел меня видеть, милый. Вот, что хочется ответить на это. Выглядеть как демон, но скрывать часть своей демонической сущности, что может быть глупее? Ничего. Но так и старалась жить Аварит. В её случае, ошибки в поведении с чародеем могли ей стоить если не жизни, то, как минимум, охладевания интереса господина. Охладевание ледяного чародея. Что за тавтология? Но она как никогда уместна. И Аварит, чтобы не потерять себя, не сломиться, приходилось то и дело вытеснять за пределы отношений с Навигатором свои истинные желания, истинные мотивы. Врать ему, нагло обманывать и врать. Как же это надоело! Вот почему она так страстно хотела свободы. Она хотела скорее выбраться из-под гнёта собственных масок, наконец-то иметь возможность быть собой и идти по желанному только для неё пути. Быть Всадницей Дикой Охоты. Быть любовницей Карантира. Быть фавориткой короля. Быть почитаемой и влиятельной фигурой Двора. Быть свободной. Жить. Полноценно жить, а не существовать по чужой прихоти. Что же? Карантир ей не даст свободу. Никогда. Можно конечно надеяться на то, что годы и годы спустя чародей успокоится, будет менее ревностно контролировать Сороку. По крайней мере, у людей так и бывает, когда мужчина и женщина притираются друг к другу. Но вот у эльфов? Кто знает, учитывая, сколько лет они живут и насколько порой сильны их связи с возлюбленными. Вполне возможно, эта схема не будет работать вовсе. Было бы интересно уточнить этот вопрос. Бывают ли вообще у эльфов серьёзные кризисы отношений, когда партнёры сами не зная почему, хотят вдруг разойтись? В случае с Ге’эльсом и Илларией было всё иначе. Сколько лет они вместе? Иллария когда-то вскользь упомянула, что свыше трёхсот. Огромный срок. Сказочный. Срок несвободы Илларии, что важно помнить. Аварит, тяжело вздохнув, добавила в тёплую ванную немного эфирных масел и предварительно взбитую слугами мыльную пену. Карантир обожает подобные вещи, если ими не злоупотреблять. Нужно было позвать господина, после бурной вечеринки ему просто необходимо принять ванную. Наложница снова задумалась, остановилась в дверях комнаты. Нет, она будет продолжать добиваться свободы, чего бы ей это не стоило. Глупо было отрицать, что оставаясь наложницей Карантира, она будет относительно в стабильном положении, под защитой чародея. Как бы они не ругались, чуть настанет опасный момент, Навигатор всегда рядом, готовый помочь. За это стоило отдать ему должное. Но может ли демонесса, дочь непокорной, совершенно непредсказуемой Лилит, принадлежать мужчине? Не может. Не должна ни при каких обстоятельствах. Подчинение лишь временная, необходимая мера. Но всё время жить невольницей — неверно для неё. Она и не сможет, если даже захочет. Рано или поздно теневая сторона личности вырвется на волю и тогда уже будет действительно серьёзный повод Карантиру «подбивать крепче колодки» на лодыжках своей рабыни. Надо успеть освободиться, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. И у Аварит был план: весьма жестокий, весьма опасный, весьма лишенный понятий морали и чести. Время покажет, кто был прав, а кто виноват. Если она победит; то будет верным лишь то, что победителей не судят. Да и какая разница, кто что подумает? Всегда найдутся недовольные. Пусть лучше Навигатор ищет другую: покладистую, простую, открытую всеми фибрами души девушку. Другую, не её. Это — не её суть. Не её роль. Как жаль, что она успела полюбить, как жаль, что чувства мешают ей действовать более чётко и быстро. Как жаль… что в его объятиях, она забывается, мгновенно теряя желание вырваться из тисков подчинения господину. Как жаль… но разве такая любовь не была изначально обречена? Разве не обречена любовь в случае, когда один хочет, чтобы другая играла некую, несвойственную самой себе роль? Да, и Карантир никогда не говорил о том, что любит. Хочет, желает обладать, это да. Но любит ли? Если любил бы, дал бы свободу, дал бы выбор. И она бы выбрала сама. Его. Но выбора он не оставляет. Так стоит ли жалеть пленника собственных фантазий? Не стоит. Но Аварит всегда было так жаль… Аварит шустро проскользнула под одеяло к Карантиру, положила голову чародею на плечо, мило вздыхая. Навигатор равнодушно разглядывал потолок, продолжая быть в прострации. Так странно: ему одновременно хотелось выгнать девчонку прочь, запретить ей касаться его, и одновременно, забыться рядом с ней. Раньше он всегда отсылал её прочь, когда ему было некомфортно. Но ныне он прекрасно понимал, что подчинись она ему в этом приказе, вслед за её уходом возникнет куда более сильное чувство опустошённости. Пусть уж лучше лежит, утыкаясь маленьким острым носиком в его шею. — Ванная готова, господин, — шепчет она, называя его так, как обычно нравится ему. Да, ему нравится властвовать. Мало того, он заслужил эту власть, заслужил власть над слугами и даже над многими гражданами Тир на Лиа, верно служа Эредину. Все служат. Без этого никак. — Идём, — Карантир лениво поднимается с подушек, поправляет разметавшиеся волосы. Не надевает халат, в этом смысла всё равно нет. — Нитраль уже проснулся? — Он ещё сюда не заходил сегодня. — Может ты сама к нему заходила? — язвит эльф, усмехаясь. Учитывая распутную натуру наложницы, этого можно было ожидать. Аварит не смущается, отвечает, игнорируя далеко не лестные намёки: — Не заходила. — Что же ты упустила свою возможность? — Карантир твёрдыми шагами направлялся к ванной, проверял температуру воды. Вечно он всё перепроверял, даже в мелочах никому не доверяя. — Какую возможность? Получить оргазм? Мне для этого мужчина не нужен, — колко подметила наложница, присев на бортик, вымощенный причудливой мозаикой. — Как пафосно звучит. Жаль, что это — пустой звук, — чародей всё не унимался. Лазурные глаза снова засияли яркими всполохами ревности. Да, он дразнил сам себя же, то и дело, припоминая развратность Сороки. — Продемонстрировать? — Аварит не уступала ему, хитро щуря янтарные глазки, будто вредная лисица. Зрелище было и милым, и крайне дразнящим. Ловко же играла она на нервах. Карантир не выдержал, дёрнул рабыню за волосы, утаскивая за собой под толщу горячеватой воды. Вечно она набирала воду погорячее, даже тогда, когда искреннее уверяла, что вода еле тёплая. По родине, видимо, скучает. Там ведь, как принято полагать, кипят котлы с раскалённой лавой? Наложница смешно зафыркала, судорожно хватаясь за предплечья Навигатора. Вода смыла макияж, и теперь тёмные разводы косметики сплошным потоком орошали бледные щёки. Вот так лучше. Мокрая, грязная сучка, что напрасно пытается оттереть тушь с лица. Карантир смеялся, громко смеялся, пока девушка приводила себя в порядок. — Ну-ну, не плачь. — Я не плачу. — Я вижу слёзы. — Это раздражение от химии, что размыла вода, Карантир. Смешно тебе? — Аварит вдруг мягко улыбнулась, обводя мокрой тушью глаза погуще. — Я — енот. — Вижу. Надо было назвать тебя енотом, а не сорокой. Раздевайся давай, зачем в одежде купаешься? Всему тебя учить надо. — Фух… — девушка быстро избавилась от платья и, забавно изображая поведение енота, сделала вид, что поласкает тряпки, вызывая новые потоки смеха Карантира. Быстро же она переключала его внимание. Но он был и рад отвлечься. Ссоры его утомили, крайне утомили. Но и сдерживаться от того, что бы лишний раз не язвить и не подтрунивать рабыню, он не мог. — Может, завести енота? — Угу, они безумно милые. Но, боюсь, тогда от твоего дворца останутся руины, если ты, конечно, не запрёшь зверюшку в вольер, — Аварит снова прижалась к Навигатору, доверчиво обхватив руками его крепкую шею. — Какая верная аналогия в отношении тебя. От моих нервов останутся руины, если я тебя вовремя не запру в вольер. — Разве ты уже не запер? — ведьма несмело коснулась губ хозяина, желая скорее заполучить поцелуй. Но Карантир отвернулся, оставаясь равнодушным к чарам чертовки. — Запер, но недостаточно надежно. Как было хорошо, когда я тебя держал в ошейнике и на цепи. Так спокойно… — Неужели какая-то мелкая dhoine одним своим существованием мешает спокойствию благородного эльфа, Карантир? — Неприятно это признавать, но да. Тебе удаётся. — Такого не должно быть! Эльфы особенные: степенные, мудрые, возвышенные. — Всего лишь предрассудки. Все эльфы разные. — Значит, и dhoine не так безнадёжны, — Аварит не удостоившись полноценного поцелуя, принялась целовать шею Навигатора, касаться язычком острого ушка, дразнить горячим дыханием особо чувствительную к ласкам зону за ухом. Карантир властно вцепился в плечи рабыни, лишь бы не упускать нить диалога. Любила ведьма говорить крайне спорные вещи, хитро отвлекая на заигрывания. — Ты ведь не dhoine, Аварит, — голос чародея стал серьёзным. — Так и я о том же! Но как ты только меня не называл. Как говорится? Хоть горшком назови, только в печку не суй. Милый, ты любишь всякие любопытные экземпляры, особенно, если они так или иначе связаны с магией. Хоть с одним магическим артефактом просто управляться? Тебя и посох не всегда идеально слушается. И дело не в тебе. Просто магия часто оказывается нестабильной. — Верно. Поэтому она и имеет сокрушительную силу, что так сложно контролировать. Всё верно, — отрицать очевидное Карантир не хотел. Нет ничего глупее желания упорно отстаивать собственную глупость, поддаваясь гордыне. Никогда прежде он не сравнивал Аварит с магией, ведь как можно догадаться сравнить живое существо с нематериальным, мистическим потоком? Но демоны и есть своего рода магия. А любую магию нужно контролировать. Но если и излишне сдерживать её, не давать ей выхода, последствия тоже будут крайне опасными. Сколько Источников погибли, не ведая собственной силы, оставляя за собой разрушенные города и сёла? Безумное количество. Чародеями стали, дай Боги, треть из них. Такая вот грустная истина. Карантир и сам однажды чуть не растворился в собственной мощи, чуть не разрушил себя, чуть себя не убил. Он был тогда ребёнком, всего лишь мальчиком. И он зашёл слишком далеко в желании впечатлить Кревана. Да, впечатлил. Но впечатлил так, что увидел впервые Знающего заикающимся и белым, как простыня. Хоть бы с Сорокой не приключилось подобного! А если и приключилось бы, хоть бы он, Карантир, успел её остановить. Но чем сильнее он будет давить, тем выше повышает ставки на подобный печальный исход. Что же с ней делать? Он раньше не воспринимал наложницу, как себя, прежнего, как себя, будучи ребёнком. Желание Авалак’ха отстраниться можно было понять, ведь чудил юный маг постоянно. И тоже жаждал свободы от контроля отца; убегал из дома, устраивал дебоши, взрывал магическими бомбочками всё, что только можно было взорвать, а уж по части способов по неосторожности самоубиться ему и вовсе не было равных. Да Сорока просто ангел по сравнению с тем, что творил Ар-Фейниэль. Он стёр ей память, обнулил, тем самым вернув девушку к восприятию мира глазами дитя. Он ей был и как отец, и как муж, и как любовник, и как брат. Безумие. Инцест не по факту, а по сути. Неудивительно, что она обратила внимание на Эредина, стремясь вывернуться из власти «папочки». Подростки ведь тоже ищут объекты вожделения далеко не в собственном доме. Иначе, это уже патология. Что с этим делать? Как ни наступить себе же на горло, вызывая собственный дискомфорт, и как сохранить Аварит более-менее цельной, более-менее стабильной? Всё это придётся решать ему. Никто иной не вправе лезть в их с наложницей взаимоотношения. — Почему молчишь? — Жду, когда ты сама проявишь инициативу, — «диалога»: уточнил про себя Навигатор. Но девушка, видимо, поняла его неправильно. Нырнула под воду. Карантир утробно зарычал, сжимая каменные бортики ванной сильными руками. Может, как раз этого он и хотел? К чёрту всех эльфок. К чёрту… ему нужна только одна женщина. И он найдёт способ быть с ней, чего бы это ему не стоило. Какой бы ни была её истинная неукротимая, дикая суть…