Служанка из Зазеркалья

Цирилла Фиона Элен Рианнон взволнованно поправляла полы просторного платья. Время приталенных нарядов с корсетами и широкими поясами для неё прошло — сейчас она носила одежду свободного покроя. Эльфы с удивительной озабоченностью относились к беременности и материнству. Для беременной девушки всё должно было быть особенным — наряды исключительно пастельных оттенков, покрой платьев — свободным, о каблуках и вовсе пришлось позабыть, теперь ножки ведьмачки были обуты исключительно в балетки или сандалии. Но сильнее всего изменилось отношение эльфов к ней — теперь во взглядах, обращённых к ней, читались благоговение, умиление, порой и восторг. Словно теперь она обладала чем-то невероятно ценным и исключительным. Часто Цири ощущала зависть эльфок. Аварит утверждала, что многие девушки Ольх мечтали бы понести от Эредина Бреакк Гласа. Рождение ребёнка от благородного, чистокровного эльфа помимо всеобщего уважения давало некие финансовые и имущественные преференции. Но Цирилла не углублялась в подробности, в конце концов, не имея гражданства, она не имела права на льготы. Токсикоз сошёл на «нет», чему Цирилла была несказанно рада. Наконец-то она могла вдоволь наесться и первые же дни свободы от недуга закончились перееданием. Цири чуть поднабрала вес — косточки стали выпирать под тонкой, бледной кожей меньше. Служанки утверждали, что с округлившимися формами девушка стала смотреться очаровательно. Да ещё и чуть обозначившийся животик придавал образу ведьмачки особую прелесть. Глас стал относиться к пленнице мягче: нежно улыбался ей, изредка подбадривал. Казалось, он наконец-то стал доволен ею. Только вот сама Цири неустанно сомневалась в правильности собственных действий: в правильности смирения и доброты по отношению к Королю Дикой Охоты. Креван. Ей не давали покоя мысли о Креване. Как он? Жив ли? Мёртв ли? И если жив, если им доведётся свидеться, то простит ли он её предательство, простит ли ей то, что она согласилась носить под сердцем дитя его врага? Простит ли ей то, что привязалась, прониклась чувствами к Эредину? Лара Доррен тоже когда-то предала его… история повторяется… только Цири влюбилась в благородного elle, а не в людского чародея. Жизнь вдали от людей её научила одному: нет ни меньшего, ни большего зла, нет и добра. Есть только то, что кому-либо выгодно или не выгодно. Пока что выгодно было держаться Гласа… но если только представится случай, только малейший шанс на побег… Цири будет тогда уже думать, выбирать. Сейчас же выбора у неё не было. На скачках Цирилле удалось произвести хорошее впечатление на монарха, в те минуты, когда он был опьянён своей безоговорочной победой, она приникла к нему, нежно обняла. И он ответил схоже — поцеловал её, подняв на руки осторожно, словно фарфоровую статуэтку, чуть покружил на месте. Это было так неожиданно и так волшебно, что Цири в тот момент оторопела, покраснела, как маков цвет. Сотни, тысячи любопытных глаз были обращены к ним, как ей казалось, все смотрели насмешливо и осуждающе, но, видно, Гласу и дела не было до того, что о нём подумают подданные. Он был искренен в проявлении чувств. А позже ведьмачка за праздничным фуршетом пустилась с Его Величеством в оживлённое обсуждение аспектов разведения лошадей, и эльф с удовольствием поддержал тему, рассказывал, какие породы, по его мнению, заслуживают внимания, а какие почти что бесполезны. Цири тут же провела аналогию с взглядами эльфов на использование рабских ресурсов. Всё для них вокруг — всего лишь средство для достижения целей, просто механизмы. Если невольник приносит нужную выработку, выгоду, если не борется с системой угнетения и является профессионалом своего дела, то он в мире Ольх найдёт тёплое местечко, даже будет получать неплохие подачки сверх того. Если же невольник не вписывается в нужные требования, не входит в определённые рамки, то от него легко, без доли сомнений, избавятся, и даже могилки не оставят. Расчёт и ничего больше. И, к сожалению, пока Цирилла будет придерживаться нужной линии поведения для Гласа, она и будет жить в относительном спокойствии и достатке. Иначе… иначе останется запертой, как мелкая собачонка, в четырёх стенах. Мудрость. Умение поддакивать господам и радовать их взор, многие невольники тут называли мудростью. Мол, соответствуй ожиданиям и всё у тебя будет просто замечательно. Эльфы ведь — не dh’oine, не злоупотребляют властью, не издеваются почём зря, не унижают. Просто будь удобной! Но в Цири всегда жил дух бунтарства, дух нонконформизма и он не давал возможность так просто смириться с действительностью. Ей нужен был выбор, нужно было больше свободы. Неужели, она так и останется здесь, в мире эльфов? Неужели больше не будет летать ласточкой среди миров, самой решая куда пойти, и где остаться… Удивительно, когда ведьмачка завела эту тему со своей пока что сомнительной подругой, с Аварит, глаза ведьмы вдруг вспыхнули пониманием и согласием. Уста девушки не дрогнули, но что-то в ней ожило, что-то затрепетало. Колдунья мечтательно посмотрела на небо, зачем-то коснулась татуировки в виде ледяного ворона на задней стороне шеи, обняла коленки руками. — Разве ты не хочешь быть свободной? Разве ты не хотела бы путешествовать вместе со мной, если бы представилась такая возможность? — Цири усердствовала, прощупывала почву. Ведьма могла бы разрушить ошейник ведьмачки, могла бы помочь ей сбежать из мира Ольх, уничтожить защитный купол над Дворцом. — Это — невозможно, — тихо ответила ей Сорока. Она практически шептала. — Только подумай! Никаких господ, никаких запретов! Ты будешь вольна выбрать любой путь! — Цирилла затрясла колдунью за плечи, невероятно воодушевляясь. Похоже, ей удалось подвергнуть сомнению наложницу чародея. — Это. Для. Меня. Невозможно, — отчеканила по слову невольница. Неожиданно, словно из ниоткуда, появился Карантир. Он сверкнул пронзительным взглядом лазурных глаз с нескрываемой яростью, прижал наложницу к себе крепко, властно, впиваясь тонкими пальцами в мягкую иссиня-бледную кожу. Цирилла больше не смогла сказать в тот вечер ведьме ни слова, Навигатор не отходил от своей добычи ни на шаг. А Эредин чуть позже тактично отметил, что Цири стоит быть осторожнее, тщательнее выбирать слова и думать, о чём говорить. Пособничество в побеге в этих землях считалось не меньшим преступлением, чем сам побег. И всё-таки Цирилла пришла к выводу о том, что Аварит ей симпатична. Девушка не была так плоха, как о ней говорила Звёздочка, если и совершала нехорошие с точки зрения человеческой морали поступки, то всегда за ними стояла воля Карантира. Колдунья по отношению к Цири была мила и добра, помогала ей советами, рассказывала изредка секреты того, как стоит себя вести в высшем свете. А как-то Сорока ей стала советовать крайне неприличные вещи, искренне не понимая смущения ведьмачки. Она советовала ей посещать спальню короля, ведь есть и другие способы доставить мужчине удовольствие, кроме стандартных… Предлагала ей сделать такое, о чём и думать девушке было неловко, не то что попробовать сделать… Да, как-то раз уже Эредин принудил её к оральным ласкам, это всё ощущалось тогда неправильным и неловким, мало того, неудобным. Но вот самой прийти, встать на колени и взять мужское естество в рот… фу, противно! А учитывая размеры Гласа, ещё и сложно. Хотя, прийти в постель к Его Величеству и хотя бы просто переночевать вместе казалось Цирилле не такой уж и плохой идеей.

***

Этой ночью король должен был быть один. Он весь день провёл на тренировках Дикой Охоты, устал. Цири с нетерпением ждала того момента, когда можно было бы явиться к нему в спальню. Слуги соорудили очень милую и красивую причёску на пепельных волосах ведьмачки; множество шелковистых локонов выбивались из двух свободных кос, спадали на плечи и грудь светлыми водопадами. На длинную шёлковую лавандовую ночную сорочку поверх девушка накинула бледно-розовый кружевной пеньюар, а ножки обула в жемчужные балетки. Совсем как принцесса… Сердце ведьмачки нервно сжималось, как она ни пыталась отринуть окутавшее её всецело волнение. Предвкушение мешалось со страхом отказа в телесной близости. Девушка, осторожно ступая по зеркально-чистому паркету спальни Эредина, остановилась, внимательно взглянула на ворох одеял и подушек карминового цвета. Ей вдруг показалось, что в постели мужчина лежит не один, что рядом с ним расположилась маленькая женская фигурка, укутанная по голову. Чувства ревности и злости наполнили Цириллу, ей захотелось крушить всё вокруг, накричать, нагрубить монарху, послать куда подальше с его мечтами о наследнике. Но когда воин во сне перевернулся на бок, и одеяло чуть расправилось вокруг него, то Цири поняла, как смешно над ней пошутило воображение. Нет, эльф был один. Цирилла больше не могла ждать — юркнула под шёлк постельного белья, прижалась спиной к широкой груди Короля Гона, не зная, что последует за её смелостью. Он мог как выгнать прочь, так и приласкать. Сначала ничего не происходило. Эредин всё так же лежал, мерно вздымая грудью во сне, и когда ведьмачка заёрзала сильнее, прижал её к себе, нежно коснувшись округлившегося животика девушки. — Не ожидал, — сказал он тихо, так, что юной воительнице показалось, что это лишь прошумел ветер, всколыхнув шифоновые занавески. — Я… скучала… — Цирилла не знала, как объяснить то пьянящее, сносящее все мысли прочь чувство, что окутывало её во время их встреч. Не знала, как бороться с ним. К прочему, она всё ещё боялась, что король повелит ей покинуть покои. — Мне… уйти? — Оставайся, — дыхание эльфа обжигало затылок девушки. Или ей только так казалось? «Давай же, попробуй приласкать его…» — насмешливым звонким голоском ведьмы звучали мысли Цири. Но легко сказать, а сделать — сложнее. Хотя… Она ведь смелая! Не какая-то робкая овечка. Да если будет надо, она и не такое сделает! Экая невидаль — потрогать мужчину. Будто что-то она там у него не видела! Цирилла снова поёрзала ягодицами, обычно это помогало незаметно инициировать их связь. Цири верила, что Глас не замечает её маленькой женской хитрости. Просто действовать напрямую было уж как-то неловко, она ведь — не шлюха? Тёплая рука Эредина легла поверх бедра ведьмачки, чуть разграничила пространство между ними, пододвинула чуть вперёд. Голос эльфа звучал спокойно: — Нам сейчас нельзя. «Почему?! Ну почему же!» — мысленно кричала Ласточка. — Наши лекари никогда не говорили, что это опасно… — Мне безразлично мнение dh’oine. Осторожность не помешает, — Цири вывернулась в объятиях короля, развернулась к нему лицом, насупилась. Эредин тихо рассмеялся. — Подумать только, когда-то ты не хотела. Привлекает всё запретное? Цирилла сверкнула яркой зеленью глаз. В кои-то веки пытается взять инициативу на себя, а он… он так нетактично её прерывает! Чтобы ещё раз она сама попробовала… не бывать этому! Но действия ведьмачки противоречили размышлениям. Цири прижала руку к паху Гласа, погладила член сквозь мягкую ткань хлопковых трусов. Эредин усмехнулся, но не стал ей мешать, ему, наверное, было любопытно, как далеко может зайти девчонка. А Ласточка и сама не знала, чего от себя теперь ожидать… Пальчики ведьмачки шустро юркнули под завязки нижнего белья, теперь она чувствовала мягкую, тёплую кожу и быстро твердеющую от прикосновений плоть. Видно, всё-таки, у него давно никого не было. Иначе как объяснить скорую реакцию? Цирилла припала губами к шее Гласа, принялась покрывать её невесомыми, влажными поцелуями и эльф в ответ прижал её головку к себе крепче. Он запускал пальцы в шелковистые водопады волос девушки, касался кожи головы подушечками, отчего ведьмачке хотелось замурлыкать. Цирилла сомкнула в кольцо ладонь вокруг возбуждённого члена, неумело задвигала ею вверх и вниз. Она была пока морально не готова одарить Эредина оральными ласками, она просто привыкала к роли инициатора близости, привыкала сама его трогать, ласкать. Эльф положил руку поверх пальчиков Цириллы и сделал несколько резких пружинистых движений, задавая нужный ритм. Он учил её трогать его так, как ему нравится. И Цири подчинилась. Как только стала приноравливаться, король дал новые подсказки: — Оттяни вниз крайнюю плоть… а теперь добавь немного слюны и обхвати… вот так… — ведьмачка чувствовала, как горячо запылали её щёки от созерцания сего действа. — Всего пару раз. Теперь поласкай через кожу… — голос мужчины звучал хрипло, но в нём не было и нотки неуверенности. Эльфы вообще не обладали комплексами в сексе, в отличие от людей, им никогда не втолковывали идеи про то, что подобные действия грязны или грешны. Эредин тихо застонал, поддаваясь власти рук ведьмачки. У неё ведь хорошо получалось? Цири очень на это надеялась. Тёплые уста воина Дикой Охоты сомкнулись на губах девушки, и сильный язык, не зная сопротивления, тут же проник в ротик. В этом было столько возбуждающего для ведьмачки… она представляла, как схожим образом он мог бы вторгаться членом в её лоно… что за глупые правила придумали эти эльфы? Почему это вдруг нельзя? Цири задвигала ладонью быстрее, напористей. Пальцы едва смыкались в кольцо вокруг весьма широкого объёма. «Интересно, сколько у него? Чёрт, о чём я думаю?!» И Эредин снова рассмеялся, умиляясь её мыслям. Он умудрился залезть ей в голову. «Я хочу тебя… можно ведь осторожно?» — она обратилась к нему, недоверчиво ожидая, что он не услышит. Но Глас мягко хлопнул её по ягодице. — Всё-таки тебя действительно влечёт всё запретное. Чтобы ты сама явилась ко мне, стоило развесить в вашем мирке объявления о том, что в Aen Elle тебя никто видеть не желает. Хорошо, ложись на спину. Цири прилегла на скользкий шёлк алой простыни, стыдясь собственного бесстыдства, чуть развела колени. Глас осторожно направил себя во влажное лоно, чуть поддался вперёд бёдрами. Всё было так чарующе нежно, что ведьмачка замерла, прикрыв глазки. Как же она соскучилась по близости… Эредин сделал несколько размеренных, неглубоких фрикций, отчего девушка застонала. Было безумно приятно. Удивительно, такие движения доставляли больше удовольствия, чем-то, как их любовный акт происходил прежде. — Вся мокрая, — довольно улыбнувшись, заметил Глас. Он, выбрав оптимально медлительный темп, покачивал бёдрами, больше не останавливаясь. Цири обняла эльфа за сильные плечи, запуталась пальчиками в тёмных, как смоль, волосах. Какой же приятный, волнующий аромат исходил от кожи мужчины… каким же он был красивым и ухоженным… холёным… Цири наслаждалась его объятиями, его короткими, горячими поцелуями, его осторожными движениями и мягкими улыбками. Ей казалось она вот-вот подойдёт к пику удовольствия, и тогда эльф замирал, останавливался. А затем, когда ведьмачка чуть успокаивалась, продолжал движение. Время потеряло значение. Мог пройти как и час, так и не более десятка минут, Цирилла будто выпала из реальности… Эредин неожиданно дрогнул, опёрся на локти и громко зарычал. Его плоть пульсировала внутри девушки, и рык перешёл в приглушённый глубоким поцелуем стон. Глас замер, а затем лёг рядом на шёлк, притянул девушку снова к себе и прошептал еле слышно: — Нам стоит ночевать вместе чаще…