Ты видишь меня?

— Ублюдок! Фем с громким криком бросилась на крупного механоида, по всей видимости, совершенно позабыв о таком понятии, как инстинкт самосохранения. Но, раз уж позабыт инстинкт самосохранения, то можно забыть ещё и о какой-либо стратегии нападения. Арси просто бросилась вперёд с кулаками, совершенно не задумываясь ни о чём вообще. Все присутствующие предполагали, что сейчас Мегатрон просто отбросит фем от себя лёгким движением манипулятора или же схватит её, не позволяя более никак двигаться, но гладиатор лишь… замер в том же самом положении, в котором оказался после «мягкой посадки» корабля, игнорируя как сам факт все наносимые колёсницей удары. В фейсплейт, грудная броня, шлем… даже когда фембот активировала бластер и направила его точно в центр лицевой пластины механоида, тот не шелохнулся. По большому счёту, учитывая разницу габаритов, все эти удары для Десолидера были фактически неощутимы. И всё же, раньше, словно из вежливости, Мегатрон хоть как-то реагировал на нечто подобное, а сейчас… наверняка поймал бы прямо в фейсплейт шар раскалённой плазмы, если бы Арси вовремя не отдёрнул Оптимус, перехвативший разъярённую фем манипуляторами поперёк корпуса. — Отпусти! Он только что снова предал тебя! Он… — Арси, успокойся, всё в порядке. Мегатрон сделал это, чтобы схватить Тропса. Никто не пострадал, а как только будет достигнута цель — всё вернётся на круги своя. — Как ты можешь ему верить, Оптимус? — сразу же встрял Балкхэд, что сразу же занял позицию миниатюрной разведчицы, а после решил последовать её недавнему примеру — активировал оружие, направляя его на до сих пор неподвижного Мегатрона. — Это тебе он так сказал, но самом деле, как только всё закончится, он сразу же снова устроит переворот и поубивает всех нас, чтобы не мешали! — Если бы я этого хотел, ты и все остальные уже были бы мертвы, — мрачно заявил бывший гладиатор, отключив оптику и перенаправив больше энергии на аудиодатчики. Ему нужно было отслеживать ситуацию за пределами корабля, а не внутри — здесь ничего интересного для него не происходило. Единственное, что действительно сейчас занимало всё сознание механоида — звуки снаружи. Конечно, Саундвейв сканирует всё пространство в радиусе десятков километров вокруг точки приземления «Немезиды», он сообщит о любых изменениях как в воздушном пространстве, так и в наземном, но так хотелось как можно скорей самому услышать что-то, что означало бы успех всех его грандиозных планов. Хотя, сейчас механоид задумался об одной немаловажной детали. О той самой детали, на которую прежде не обращал ровным счётом никакого внимания. И это могло быть чревато грандиозным крахом всего, если только Тропс не окажется полным идиотом на деле и не решит вдруг сдаться на милость всех своих «друзей». Прайм долго и упорно что-то объяснял Автоботам, уговаривал их на что-то, рассказывая обо всём, о чём смог узнать от Мегатрона за несколько часов, проведённых в его компании. Ну, конечно же, рассказывал он именно обо всех его планах, обо всём, что он так старательно продумывал, чтобы в конечном итоге заполучить «желанный приз», а не о тех многочисленных… личных темах, которые они так или иначе подняли, чтобы суметь разобраться в собственных взаимоотношениях и исчерпать все проблемные вопросы. А Мегатрон в это время всё также сидел на полу у разбитого окна, прислушиваясь ко всему происходящему снаружи. Он ждал. Ждал, как говорится, чуда. В общем-то… дождался.       /Лорд Мегатрон, замечено неопознанное летательное средство. По имеющимся данным, это может быть судно, использованное Тропсом для побега./ /Координаты./       /Корабль идёт на посадку, курс держит неровно. Предполагаемое место приземления — полтора километра на запад от места контролируемого падения «Немезиды». Точные координаты прилагаются. Перенаправить вооружённый отряд для штурма корабля в момент посадки? / /Нет. Я встречу его сам. Просканируй судно, узнай, стоит ли глушитель и кто находится на борту до того, как я вылечу./       /На корабле отключены все системы маскировки, в том числе и глушитель сигнала, но определить сигнатуры не представляется возможным. Единственная достоверная информация по полученным данным сканирования — на борту находится двое кибертронцев./ Алые линзы мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Десолидер подорвался на сервоприводы с невероятной скоростью, чем ввёл в некоторый шок присутствующих. Ну, разве что Прайм ничуть не был удивлён: он не в первый раз видел такие чудеса скорости и ловкости со стороны своего давнего друга, и далеко не в первый (хотелось верить, и не в последний) раз он видит, как из совершенно непонятного положения Мегатрон подлетает в строго вертикальное. — Он рядом, — гладиатор сразу же развернулся к окну, выглядывая наружу и замечая в указанной точке криво летящий корабль. Будет рядом совсем-совсем скоро. — Оптимус, — Мегатрон глянул на Прайма через плечо, казалось, совершенно игнорируя злобный и недоверчивый взгляд Арси, всё ещё находящейся у него на манипуляторах, и точно также игнорируя по-прежнему направленное на него дуло бластера тёмно-зелёного разрушителя, — если ты хочешь, чтобы этот оплавок остался жив для совершения над ним официального правосудия — не трать время на болтовню об уже случившемся. Серебристо-пепельный сиганул вниз, трансформируясь в самом начале падения и сразу же выходя точно на курс полёта корабля с самым ценным для него пассажиром. Шлак. В процессоре до сих пор, даже после всего, что он сделал, не укладывалось, что кто-то в целой вселенной мог быть так важен для него, что кто-то мог всего за несколько мегациклов стать чуть ли не центром всего в оптике того, кому приписывали самую холодную и злобную Искру среди всех когда-либо загоравшихся на Кибертроне. — Оптимус, — наконец-то подал голос Бамблби, до этого лишь молча выслушивавший всё произнесённое в разрушенном отсеке. — Я понимаю, что закон — есть закон, но в этой ситуации… кажется, лучше позволить Мегатрону то, что он собирается сделать. Иначе он точно не успокоится и не выполнит свои обещания вернуть всё в прежнее состояние после завершения всего этого… Красно-синий механоид ненадолго отвёл фокус линз от удаляющегося серебристого корпуса в сторону садящегося солнца, а после посмотрел в оптику Арси. Она до сих пор была зла, всё сказанное им почти не возымело никакого эффекта. Она в принципе меньше других доверяла Мегатрону конкретно сейчас и когда-либо в принципе, после того, как он обошёлся именно с ней и с её партнёром. И вот уже она, даже имея повод согласиться с Бамблби и допустить расправу Мегатрона над Тропсом, навряд ли сейчас поддержит такой расклад: лидеру Десептиконов веры нет, а нет веры — нет повода позволять ему вершить самосуд. При чём неважно, что с таким самосудом будет согласна вся планета. Прайм коротко коснулся губами щеки фембот, после опуская её на сервоприводы. — Как бы то ни было, я всё равно не могу допустить того, что собирается сделать Мегатрон. Месть не принесёт ему удовлетворения, а лишь уничтожит до конца все его старания на пути к искуплению, к которому он стремился. Судно с грохотом приземлилось, протащившись по поверхности Кибертрона ещё добрых пару сотен метров. Расчёт Саундвейва о точном месте посадки оказался переоценённым: корабль замер на семнадцать метров раньше указанных координат. Зато остаётся пространство для того, чтобы медленно и угрожающе приблизиться к небольшому летательному средству, за лобовым стеклом которого не было видно абсолютно ничего. И никаких звуков с его стороны, кроме приглушённого гула недавно отключенного двигателя, слышно не было. Это настораживало. Искра Мегатрона, ещё несколько мгновений пульсировавшая, подобно перфоратору на стройке, вдруг замедлила свой ритм. Наноклики, мгновения тянулись так, словно были сделаны из резины, что постоянно возвращала свою изначальную форму. Шаги гладиатора становятся всё медленней, он как будто бы боится сделать каждый последующий шаг. А что если он опоздал? Что если он сейчас зря приближается к этому проклятому кораблю? Что если он уже мёртв, а этот несуразный ублюдок просто взял в заложники кого-то постороннего? Что тогда? Был ли смысл во всём, что сделал Мегатрон в последнее время, чтобы спасти его? Шлак. Слишком много сомнений. Он никогда так много не сомневался! Что вдруг случилось? Почему он задаёт себе так много вопросов и… и боится сделать эти последние несколько шагов? Почему боится протянуть манипулятор и сорвать с креплений двери? Мегатрон чувствует дрожь в манипуляторах. Такого с ним точно никогда не было раньше. Механоид изо всех сил подавляет эту дрожь, стараясь ровно поднять конечность и коснуться покрытой лёгким слоем гари обшивки корабля, но та вдруг открывается сама. Алые линзы лидера Десептиконов расширяют свой фокус от удивления. Перед ним на коленях стоит Тропс. Его корпус покрыт многочисленными повреждениями. Где-то перерезаны топливные магистрали, где-то пробита броня. Механоид выглядит так, словно только что вернулся из камеры пыток. И это если не брать в учёт его лицевую пластину, на которой точно также виднеются глубокие раны, а энергон из них обмыт омывателем, без остановки струящимся из его разбитой оптики. Что всё это… Бывший гладиатор низко зарычал, хватая Тропса за повреждённую шейную проводку и поднимая его в воздух. Колёсник попытался было предпринять отчаянную попытку защититься и вырваться из чужой хватки, но его истощённый корпус оказался не в состоянии оказать даже малейшее сопротивление. Ровно в тот самый момент, когда Мегатрон открыл приёмник, чтобы заговорить, за его спиной послышались звуки торможения и трансформации: — Мегатрон, остановись! — Прайм как всегда оказался на месте событий крайне вовремя, чтоб его! — Он уже в твоих руках и он ранен. Нет необходимости и дальше продолжать насилие. Но его слова были благополучно проигнорированы. Лидер Десептиконов с силой сдавил шейную проводку бордово-коричневого механоида, настолько, что послышался угрожающий треск деталей его корпуса и эндоскелета. — Где он. Это был даже не вопрос. Это было требование. Требование, ответом на которое стало лишь хлюпанье энергона и попытки указать не слушающимися конечностями направление. Мегатрон тут же с силой отшвырнул от себя многострадально колёсника с изуродованной ожогами и свежими ранами лицевой пластиной и решительно сделал шаг внутрь корабля, в котором ему тут же пришлось пригнуться — судно явно не было рассчитано на пассажиров с его ростом. Алые линзы мгновенно замерцали, их фокус бегал из стороны в сторону, пока не наткнулся на стройный белый силуэт, испачканный голубым энергоном. Своим или чужим? Оптимус не успел мысленно поблагодарить Праймаса за то, насколько быстро Мегатрон потерял интерес к главному антагонисту всех произошедших в последнее время событий. Тропс безвольной кучей металлолома лежал на поверхности планеты, выплёвывая раз за разом сгустки энергона из приёмника, когда Оптимус Прайм медленно приблизился к нему, присаживаясь на корточки. Послышался звук торможения, к нему «на помощь» прибыли Арси, Бамблби и Балкхэд. Все трое тут же направили оружие на Тропса. — Оптимус, не подходи, он может… — Вряд ли, — несколько напряжённо отозвался Бамблби, опуская манипуляторы, сразу же вернувшиеся в обычное состояние. Он выглянул из-за спины Прайма, рассматривая механоида на земле, и тут же обернулся к своим товарищам: — Он уже начинает сереть. — Он… умирает? — недоумевающе переспросил Балкхэд. — Я слышал, что Мегатрон способен одним ударом убить кого-нибудь не особо крупного, но неужели он так быстро расправился и с Тропсом? Он-то не такой мелкий. Прайм покачал шлемом, тяжело провентилировав системы. Мегатрон не успел нанести ему непоправимого вреда, разве что временно перекрыл подачу энергона к процессору, но та наверняка быстро восстановилась, раз уж сейчас колёсник так отчаянно и обильно сплёвывал топливо на поверхность планеты. Красно-синий колёсник осторожно протянул манипуляторы, помогая недавнему врагу перевернуться и лечь на спинные сегменты. Тропс тут же закашлялся, сжимаясь от боли и хватаясь за грудную броню, что была почти полностью разворочена. — Не двигайся, сейчас мы доставим тебя к медикам, а после ты предстанешь перед судом, — спокойно и медленно произнёс Оптимус Прайм, придерживая механоида на уровне спины, но тот вдруг отчаянно замотал головой. — Я… я сделал… сделал всё, что мог… Он… Он такой же, как и Его создатель… но ещё… ещё не так ис… искусен… — Что он бормочет? — Арси вышла вперёд, опускаясь рядом со своим партнёром и глядя в лицевую пластину механоида перед ними. И без того изуродованный метал фейсплейта постепенно становился всё более и более серым, неподвижным. Энергона в корпусе колёсника оставалось слишком мало — при всём желании его вряд ли удастся спасти. Но было ли у кого-нибудь желание? — Вы поймёте… они ошиблись, когда выбрали Ориона… Ориона Пакса… я должен был всё… вс… всё исправить, — механоид с трудом говорил, его воколайзер выходил из строя, выдавая помехи и статический треск. — Не с… не смог. И Он должен был… наказать… Но брос… сил меня… ушёл… теперь… с-с-спарк вырос… и… и пришёл з-закончить дело… Они найдут Его. И Он тоже… тоже с-станет им с-служить. Вы… вы всё поймёте… Он с-с-снова утопит… утопит планету в… в энергоне… — Что за бред? — фыркнул разрушитель, только сейчас трансформировавший оружие обратно в манипуляторы и ударивший кулаком в раскрытую ладонь. — У него бред, Оптимус! Зачем вообще слушать, что он несёт перед смертью? Какие-то «они»… Праймас милостивый, да тут и одного связного предложения нет! Но Оптимус нахмурил надбровные дуги, стараясь поймать взгляд расфокусированной оптики Тропса. Неважно, что он говорит про «них». Кто «Он»? — О ком ты говоришь? — не дожидаясь остальных, спросила Арси, тут же замечая, как механоид из последних сил перевёл фокус оптики на вход в разбитый корабль, а его изуродованные губы беззвучно прошептали лишь одно оборвавшееся на середине слово — Кас… Как раз в этот момент Мегатрон бережно поднял на манипуляторы небольшого летуна, из бока которого торчало остриё обломанного лезвия. Кастор сдавленно простонал, цепляясь перепачканными топливом коготками за наплечник крупного механоида, а после добродушно, с нескрываемой радостью проговорил: — Ты долго, — мех неловко повернулся в чужих манипуляторах, задев локтевым шарниром торчащее из него лезвие. — Я думал, что ты уже не придёшь, и решил действовать сам… Я хорошо справился? — Просто ужасно, — имитируя вздох, произнёс бывший гладиатор, стараясь не касаться раны на слишком хрупком на вид корпусе. Кастор тут же взволнованно-обиженно сдвинул брови, его взгляд напоминал взгляд брошенного кибер-котёнка. Он хотел было что-то ещё сказать и воспротивиться подобной оценке, но успел только открыть приёмник, как его губы обожгло прикосновение чужих, испещрённых шрамами губ. Мех не успел опомниться и даже близко осознать, что только что случилось, а его уже вовлекли во властный и такой нетерпеливый поцелуй, запрокидывая назад его шлем для удобства. Он успел. С мальчишкой всё почти в порядке. Рана на его корпусе неприятная, очень болезненная и потенциально опасная для расположенной рядом шестерни трансформации, но она не смертельна. Энергона почти нет, значит, задето минимум магистралей, жизни этой белобамперной крылатой проблемы ничего не угрожает. Разве что сам Мегатрон теперь возьмёт и сломает ему сервоприводы, чтобы он не смог без него и шагу сделать. Хм… а это идея. Серебристо-пепельный гладиатор и не заметил, как увлёкся. Он слишком тесно и крепко прижал к себе небольшого летуна, его губы и глосса слишком по-хозяйски вели себя в чужом приёмники, а краешки острых дентопластин уже несколько раз оцарапали мягкие губы Кастора, но Мегатрон и не думал тормозить. Даже сдавленные болезненные стоны его не останавливали, ведь… да какая разница, что там Кас стонет, если его манипуляторы оплетают его шею и гладят фейсплейт? — Эй, ведроголовый, ты нашёл… — внутрь заглянул Балкхэд, тут же замерев на месте с широко распахнутой оптикой. Ну, значит, он тут слегка мешает… Тёмно-зелёный механоид развернулся, сразу же выходя из корабля и как-то напряжённо глядя перед собой. — Балкхэд? — взволнованно обратилась Арси, стоявшая рядом с Праймом и цеплявшаяся за его ладонь своими двумя. — Что случилось? — хранитель Матрицы Лидерства тоже напрягся, неосознанно сжав ладошки разведчицы в своей и прикрыв её собой. — Мегатрон нашёл его? Он… он жив? Разрушитель нахмурился ещё сильней, потерев свой затылок, точно пытался подобрать слова получше. В итоге, пока он стоял и соображал, в корабль быстро заскочил Бамблби, тут же вернувшийся со смущённой улыбкой: — Всё в порядке, они оба… э-э-эм… очень рады друг друга видеть.

***

Оптимус Прайм свесил длинные сервоприводы с края крыши полуразрушенного здания. Перед его голубой оптикой простирался поистине ужасающий и прекрасный вместе с тем вид. С одной стороны — разруха, оставленная войной. Развалины жилых зданий, магазинов, где-то даже видно покрытую ржавчиной и толстым слоем пыли табличку с надписью «учебное заведение». Серди этих многочисленных обломков такой далёкой мирной жизни они наверняка найдут ещё не один безызвестный дезактив, пролежавший среди камней и металлических балок тысячи лет. А с другой стороны забрезжил рассвет новой мирной эпохи — оживлённая ещё джоор назад стройплощадка. Это будет крупное жилое здание, в котором с удобством смогут разместиться все прибывающие на Кибертрон мехи и фем, уже давно позабывшие, что значит мир и стабильность. Сотни ворн страха, боли и ужаса наконец-то в самом деле закончились. Теперь можно было свободно набрать полную вентиляционную систему прохладного, всё ещё слишком пыльного, но такого знакомого воздуха родной планеты. Так много ещё предстоит сделать… Мегатрон ушёл, осуществить всё задуманное и вернуть Кибертрон к жизни, к процветанию и спокойствию без его помощи будет сложно. Как ни как, он — тот самый механоид, «лёгкая» рука которого может устроить хаос из ничего, а после эта же рука способна «сказать» стоп, и многие подчинятся, не рискуя сопротивляться. Со смерти Тропса прошло уже три мегацикла. После всей спецоперации, проведённой Мегатроном для его задержания, на планете всё было абсолютно тихо. Конечно, многие были крайне недовольны тем фактом, что Мегатрон снова избежал наказания и правосудия за всё содеянное (оставалось много тех, кто не верил в его добрые намерения и в этот раз), и эти многие открыто высказывали своё недовольство, даже отправлялись лично к Оптимусу, чтобы высказать ему всё, что думают по этому поводу.        — Снарядить отряд, даже несколько! Отправить в погоню за этим оплавком, и вернуть его обратно на Кибертрон! Он должен понести наказание!        — Нельзя было его отпускать! Кто знает, что он натворит в следующий раз?!        — А как же слова Тропса? Он перед смертью говорил что-то про этого Кастора! Оптимус Прайм, сэр, Вы же видели, что этот летун сделал с Тропсом. Он наверняка не тот, за кого себя выдаёт, и теперь, объединившись с Мегатроном, они соберут очередную армию и вернутся на Кибертрон, чтобы захватить его снова!        — Кастор? Я слышал, что какой-то белый сикер был замечен на одном из спутников. Это наверняка он! Он разведывал для Мегатрона обстановку, чтобы он вернулся и напал на нас.        — Этот смазливый сопляк и разведывать что-то? Не смеши меня, он сойдёт максимум для развлечений на платформе.        — Да-да, точно, это был Кастор и он следит за Кибертроном для Мегатрона!        — Зачем Мегатрону какой-то неразумный спарк в разведчиках? У него же есть Саундвейв, который, кстати говоря, тоже вскоре пропал с Кибертрона. Они точно готовят что-то! Но дальше пересудов и сплетен дело не шло. Многие приходили «пожаловаться» Прайму, но все жалобы больше походили на перечисление всех сплетен, которые только удавалось услышать на планете. На самом деле, и половине всего этого нельзя было верить. Мегатрон действительно покинул Кибертрон вместе с Кастором, как и обещал, но не просто так — на просторах космоса осталось ещё много Десептиконов, продолжающих искренне придерживаться былых идеалов и правил. Мегатрон взял на себя ответственность за решение этой проблемы: либо переубедить, либо ликвидировать. Кастор, как и следовало ожидать, последовал за ним, цепляясь за его манипулятор так, словно не мог без него самостоятельно стоять, из-за чего все «провожающие» эту двоицу лишь закатывали оптику и тихо фыркали вентиляцией — закалённые войной механоиды (и одна фем) были не в состоянии воспринимать подобного проявления чувств никак, кроме как с отключенными оптическими сенсорами. Последние слова Тропса были переданы Мегатрону в точности, но он лишь отмахнулся, как и Балкхэд, считая, что всё это был предсмертный бред. Тем не менее, Оптимус и Арси не могли отнестись к этому также. Некоторое время они пытались убедить Мегатрона быть осторожней и следить за юным летуном — как ни как, он вдруг сумел одолеть старшего и более крупного противника, да ещё и довести его весьма умело и «качественно» до медленной и мучительной дезактивации, а сам получил лишь незначительное ранение, которое не повлекло за собой ровным счётом никаких последствий. Всё это казалось подозрительным, неправильным, но кто бы стал спорить с бывшим гладиатором, заявившим, что он сумеет контролировать Кастора и держать его под своим постоянным наблюдением? Тем более, что после этого механоид рассмеялся, затянув летуна в кабинет и забросив к себе на плечо — после этого действия Мегатрон буквально светился неприкрытым счастьем, от которого, правду сказать, чуть ли не физически глоссы двух зрителей вязало от приторности. Неужели, Оптимус и Арси, проявляя свои чувства по отношению друг к другу, точно также выглядели со стороны?.. Саундвейв, вопреки многочисленным слухам, никуда с планеты не делся. Он хотел составить Мегатрону компанию, предложил ему свою кандидатуру в качестве технического помощника и, как прежде, связиста, но гладиатор отказался, сказав «Довольно с тебя службы, Саундвейв, настало время заняться тем, чего хочешь ты, а не чего требует долг». И… Саундвейв занялся «тем, чего хочет». Система связи на Кибертроне была нестабильна, всё время возникали какие-то неполадки, на починку которых уходило слишком много времени и ресурсов. С тех пор, как молчаливый офицер связи Мегатрона занялся этим вопросом, качество передачи сигналов улучшилось, скорость возросла, а все неполадки быстро исчезли. И пусть это стоило Саундвейву трёх мегациклов беспрерывной работы, он прекрасно справился, теперь же он был отправлен Оптимусом в заслуженный отпуск. Совсем неважно, что этот отпуск связист проводил закрывшись в рубке связи на ныне статично установленной в центре отстраиваемого города «Немезиде». Юникрон его знает, чем он там занимался: то пытался с кем-то связаться, то пытался восстанавливать какие-то старые информационные носители с такими же старыми… играми. Старскрим, как казалось многим, оставшись без «крыши» в виде Мегатрона, должен был начать строить козни, но и тот сидел на бампере ровно. Ну, как сидел на бампере… Смоукскрин был приставлен к Стрскриму в качестве «надзирателя», но два мегацикла назад этому шумному стражнику был отдан приказ о прекращении слежки за Старскримом. Но уже на следующий орн этих двоих снова видели вместе, когда они, озираясь по сторонам, как два преступника, прогуливались вечером по безлюдному району восстановленной части города. Заметившие их патрульные, делаясь «впечатлениями» со своими коллегами, особый акцент делали на том, как эти двое препирались друг с другом, держась за манипуляторы. Бамблби и Нокаут теперь имели чуточку больше свободного времени, которые они благополучно тратили на гонки друг с другом. Какой-то период времени было ощущение, будто бы в их взаимоотношениях ничего не поменялось, но так было ровно до того момента, как Рэтчет поймал алого спорткара на рабочем месте, когда тот самостоятельно пытался просканировать свою Камеру Искры. Несколько джоор спустя старый медбот с ехидной улыбкой смотрел на Уилджека, шлем которого был разрисован разноцветными красками, а сам разрушитель с самым измученным видом покачивал на манипуляторах их маленькую бэту. На вопрос «что такого весёлого случилось?», Рэтчет многозначительно ответил, что скоро будет нужно озаботиться обустройством бэтского центра. Оптимус Прайм мягко улыбнулся сам себе, наблюдая за тем, как из-за линии горизонта медленно-медленно пробиваются первые лучи рассветного солнца. Кибертрон действительно постепенно оживал. На планету возвращалась жизнь. Возвращались краски и веселье. Даже непримиримые враги, кажется, стали находить общий язык, а кто-то так и вовсе нашёл своё счастье. Это ли не великолепно? — Оптимус, — за спиной раздался мягкий и нежный голос лазурной разведчицы. Она медленно приблизилась к соузнику, опуская на его плечи манипуляторы и обнимая его за шею со спины. — Ты просидел здесь всю ночь? — Нет, всего час, — улыбнулся механоид, поглаживая тонкие манипуляторы фембот своей ладонью и чуть поворачивая шлем в её сторону, чтобы мягко коснуться губами её щеки. — Ещё слишком рано, ты уверена, что не хочешь ещё отдохнуть? Арси тихо усмехнулась. Она часто находила Прайма именно здесь. Кажется, ему нравилось наблюдать за тем, как постепенно шло строительство нового здания. Должно быть, это вселяло в него некоторую… надежду на что-то и светлую радость ожидания грядущих перемен. — Знаешь, мне кажется, я должна тебе кое-что сказать… Фем не думала, что скажет это вслух. Она уже неоднократно собиралась с мыслями и силами, чтобы поделиться радостью со своим бондмейтом, но каждый раз сбивалась, забывала слова и бросала эту затею. Вот и сейчас… она снова заговорила, но закончить не могла. Не сейчас, когда на неё смотрит этот механоид, оптика которого светится бесконечной нежностью и любовью… — Я… м-м-м… Оптимус, я… ты… мы… мы с-скоро… да шлак! — Арси фыркнула, сделав шаг назад, но механоид удержал её, разворачиваясь и обнимая за талию. — Это слишком сложно! Прайм широко улыбнулся, поддавшись вперёд и коснувшись губами её грудной брони. Фембот мелко вздрогнула, глядя на партнёра немного взволнованной оптикой. — Я знаю, — коротко прошептал Оптимус, крепко обнимая колёсницу. — Ты сделала меня самым счастливым на свете, Арси.