Пересекая черту

      — Финн… Что с нами случилось? — тихо спросила она.       Если честно, она немного боялась получить ответ. Она сделала глубокий вздох, крепясь. Она была уверена, что, какие бы слова не сорвались с его губ прямо сейчас, они только причинят ей боль, передразнят её, насмеются над ней и тому подобное. Что вообще он мог ей сказать? Что он ненавидит её? Что он не может даже смотреть на неё? Что, если бы не работа, он бы даже не заботился о том, чтобы говорить с ней?       Она потеряла счёт тому, сколько раз она плакала из-за него.       Была только одна вещь, в которой она была убеждена прямо сейчас, — это то, что Финн ненавидит её.       Он относился к ней, как к пустому месту, неделями. Те времена, когда они были лучшими друзьями, несомненно прошли.       Он был её лучшим другом, но иначе, нежели Ноа, Калеб и Гейтен. Всегда были «Финн и другие ребята». Всегда был он. Она даже не знала, как это объяснить. Это просто было иначе.       Она боялась потерять его, но что она могла сделать? Она не могла заставить его снова полюбить её; между ними было сказано слишком много грубых слов.       И слишком много вещей осталось невысказанным тоже.       Так что с ними случилось?       Он посмотрел на неё, хмурясь. Несколько месяцев назад, он думал, он знал ответ на этот вопрос. Но теперь… Он знал, что она имела в виду под тем, что случилось с ними. Ними. С их дружбой.       Финн и Милли. Милли и Финн. Это всегда было так. Два человека, которые всегда понимали друг друга без слов, два человека с особенной связью, которую ты не сможешь подделать, даже если постараешься.       Казалось, что это было чем-то, что никто и ничего не смогло бы разрушить, особенно не какой-то глупый парень или группка людей в Instagram, с которыми они никогда бы даже не встретились. Он знал, что они определённо никогда бы не смогли их рассорить.       Но для него было не так просто видеть её почти каждый день. Когда он был занят другими проектами, ему было гораздо проще отвлечься, попытаться забыть о своих чувствах, но… Но теперь он должен был смотреть на неё, держать за руку и целовать её с мыслью, что всё это ложь. Это ощущалось, как пытка.       Что, если эти чувства на самом деле никогда не пройдут, и каждая девушка, которую он встретит в будущем, будет просто тусклой, выцветшей версией Милли?       Он боялся, что однажды он проснётся и будет любить её ещё сильнее. Что однажды это станет настолько сильным, что он больше не сможет находиться рядом с ней с мыслью, что… Что всё это игра.       И что это никогда не будет взаправду.       Его убивало быть рядом с ней и не иметь возможности держать её и целовать по-настоящему, потому что она не его.       Если его спросить, любил ли он её… Ну, месяцами ранее он, скорее всего, ответил бы отрицательно. Но теперь не было смысла в детских уловках. Он был старше, взрослее, и правда была в том, что он действительно любил её. Всецело и несомненно.       Но теперь это было неважно.       Они слишком сломаны, чтобы исправить это.       — Мы были… — начала она. — И теперь мы…       — Я знаю, — сказал он, глядя вниз, на свои руки, лежащие на коленях.       — Что бы ни происходило между нами прямо сейчас… Это отстойно.       — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он.       — Я хочу, чтобы всё вернулось на круги своя.       — Ага, этого никогда не случится, — сказал он.       — Почему?       — Ты изменилась. Я изменился. Всё изменилось. Мы больше не дети, Миллс.       — Я не хотела, чтобы всё изменилось.       Пару секунд прошло, прежде чем он заговорил:       — Я тоже, — вздохнул он.       — Это всё… Так запутано. Я ненавижу это, — тихо сказала она.       Он просто кивнул в ответ.       Они долго сидели там до тех пор, пока она не решила нарушить тишину.       — Почему мы такие? — наконец-то спросила она, пристально глядя на него.       — Я… — он хотел что-то сказать, но поменял своё решение. — Я не знаю, — всё-таки произнёс он.       Ладно, сейчас или никогда.       Она знала, что иногда есть только один способ получить от него информацию — вывести его из себя. У него была привычка балаболить, когда он был расстроен.       — Это из-за Джейкоба, не так ли? — спросила она, решаясь на риск.       — Послушай, мир не вертится вокруг тебя и твоих отноше… — с негодованием начал он, но она перебила его:       — Ох, просто признай, что ты ревнуешь! — провоцировала она его.       Он посмотрел на неё широко распахнутыми глазами.       Она увидела на его лице шквал очень разных эмоций. Сначала была паника, секундой позже вырвалось нечто похожее на «Да пошло оно всё!». Сказать, что она была сбита с толку, значит, ничего не сказать.       — Знаешь что? Хорошо. Я ревновал, — сказал он.       Она была удивлена, потому что она была уверена, что он будет всё отрицать. Но правда в том, что он действительно больше не волновался об этом, ничего уже не могло стать хуже между ними. Они буквально достигли самого дна.       — Да, и хочешь знать, почему? — спросил он и прежде, чем у неё появился шанс ответить, снова заговорил, повторяя кое-что, что он уже сказал пару часов назад.       Как Майк.       — Потому что я влюблён в тебя.       Она долго смотрела на него, как олень в свете фар. Она была в абсолютном шоке — просто смотрела на него с раскрытым ртом. Затем её брови нахмурились, когда она наконец-то заговорила:       — Ты прямо сейчас репетируешь сцену Милевен, или что? — подозрительно спросила она.       Что.       Окей. А теперь серьёзно.       Что?!       Он ошарашенно посмотрел на неё.       — Милли, я серьёзно.       Она покачала головой.       — Я тебе не верю.       — Милли, ты могла бы, пожалуйста, послушать меня — я буквально только что сказал тебе, что я… — начал он, но она перебила его:       — Нет, — сказала она, внезапно поднимаясь, чтобы дистанцироваться от него.       Он быстро вскочил на ноги и последовал за ней.       — Что?       — Я сказала «Нет», — решительно произнесла она, поворачиваясь к нему лицом.       — Что ты имеешь в виду под «Нет»?       — Что я не верю ни единому твоему слову. Больше не делай этого со мной, Финн. Просто… прекрати.       — Прекратить что?!       — Прекрати пудрить мне мозги! Вести себя так, будто ты заботишься обо мне! — воскликнула она с болью в голосе.       — Серьёзно?! Вести себя, как будто я забочусь?! Может быть, я действительно забочусь о тебе!       — Ага, конечно! — насмехалась она.       — Почему ты так уверена, что я не забочусь?!       — Ох, я даже не знаю, может быть, из-за твоего поведения в последнее время?! Вот почему?! И я никогда не поверю ничему, что ты скажешь. Ты ненавидишь меня, помнишь? Ты не любишь меня. Это… — Она махнула рукой между ними. —…не любовь.       — Я говорю правду, Миллс. И я знаю, у тебя есть парень, и…       Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он продолжил:       —…и я ненавижу мысль о том, что он один такой, у кого есть шанс быть с тобой. А мы здесь, мы делаем всё, что делают другие парочки, но мы делаем это только как Майк и Элевен. И мне без разницы, что мы актёры и что то, что мы делаем, нереально, и что я должен быть профессионалом. Потому что я держу твою руку, ты в моих руках, и я целую твои губы. Я презираю то, что единственный вариант, когда я могу так поступать, — это когда я в роли выдуманного персонажа. Но эти чувства определённо мои, и… Я влюблён в тебя, не в Эл, — горько сказал он. — И ты можешь делать с этим всё, что хочешь, меня это больше не волнует.       Вот. Он сказал это.       Он искал её взгляд, оценивая её реакцию, но она просто покачала головой.       — Я не позволю тебе снова причинить мне боль, — произнесла она, покусывая свою губу.       Слёзы навернулись у неё на глазах.       — Миллс… Пожалуйста… — тихо сказал он, делая шаг в её сторону, решаясь на кое-что.       Он обхватил её ладонью за щёку, любовно поглаживая, заставляя её бессознательно поддаться его прикосновению. Он был очень близко, может быть, в одном или двух дюймах от неё, их носы почти соприкасались.       А затем он наклонился немного вперёд и поцеловал её, мягко перехватывая её губы.       Он целовал её легко, сладко, неспешно, пытаясь выразить свою любовь к ней в этом поцелуе, пытаясь убедить её в своей искренности.       Потому что в тот момент это показалось единственно возможным решением.       Несколько секунд спустя они медленно отстранились; его рука по-прежнему мягко поглаживала её щёку.       — Прости. Я знаю, что не должен был целовать тебя. Просто… — тихо произнёс он.       Она ничего не сказала; её глаза с трепетом медленно открылись, пока она всё ещё была немного ошарашена его поцелуем.       — Я просто хотел, чтобы ты… поверила мне, — затих он, убирая свою руку с её лица.       Она наконец-то посмотрела ему в глаза, а её лицо оставалось нечитабельным.       — Может быть, последние несколько недель я и демонстрировал тебе абсолютную противоположность этому… — продолжил он. — Просто это было непросто видеть тебя с ним или слушать о нём всё время, так что я вымещал это на тебе. Я был идиотом. Прости. Серьёзно — прости, — вздохнул он. — И… Мне нужно, чтобы ты верила мне. Я бы никогда не соврал о чём-то столь серьёзном, Миллс. Ни за что, — произнёс он, пристально глядя на неё. — Я пытался перестать думать о тебе. Забыть тебя. Выбросить тебя из своей головы… И я не смог. Это сводило меня с ума. Потому что ничего не сработало, — тихо сказал он. — Ничего.       Она пялилась на него, пока до неё наконец-то не дошло, что он говорил серьёзно.       И вот тогда она поверила ему.       Он её любит.       Он. Её. Любит.       — Я… Я была уверена, что ты ненавидишь меня, — с недоверием сказала она.       — Это неправда. И мне жаль, что я заставил тебя так думать. И… Я знаю, что ты с Джейкобом. И что ты не чувствуешь ко мне того же. Всё… всё в порядке. Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хотел, чтобы ты знала, — произнёс он.       И прежде, чем его мозг смог проанализировать, что происходит, она обхватила его за шею руками и поцеловала. Его руки автоматически обняли её за талию, и он поцеловал её в ответ ещё сильнее, заставляя её тихо вздохнуть напротив его рта.       Все недели разочарования и боли наконец-то находили свой путь наружу с каждым движением их губ.       Но как бы он этого не хотел, а кто-то здесь должен быть голосом рассудка, особенно, когда они оба целуются вот так.       — Милли… Что… мы… делаем? — сумел сказать он между поцелуями.       — А на что это похоже? — спросила она, задыхаясь, прежде чем притянуть его ближе к себе и ещё раз вдавить свои губы в его.       Она не могла думать трезво.       На самом деле, он хотел продолжать целовать её так долго, как только это физически возможно. Но кому-то действительно нужно прекратить всё это.       — Мы должны остановиться. Я знаю, я начал это, но мы должны остановиться, — сказал он, прерывая поцелуй, делая от неё шаг назад. — Ты с Джейкобом, и я клянусь, я не намеревался встревать между…       — Нет.       — Что?       — Нет. Я не с Джейкобом, — произнесла она, качая головой.       Он просто стоял там, глядя на неё с раскрытым ртом.       — С каких это пор? — спросил он пару секунд спустя, подозрительно приподнимая бровь.       — Э-э-м… Мы расстались пару недель назад.       Правда в том, что Джейкоб заметил, что что-то не так. Он был не уверен и он ревновал, особенно к её главному партнёру по сериалу. Ну, Джейкоб не был так далёк от истины.       — Почему ты ничего не сказала? — с недоверием спросил Финн.       — Я… я не знаю. Здесь просто нечем гордиться. На самом деле, только моя семья знает об этом.       — Как ты могла держать это в секрете? Я имею в виду, даже фанаты не знают? А ведь иногда они, как маленькое ФБР, Богом клянусь.       — Я знаю, — усмехнулась она. — Ну, мы всё ещё… друзья, наверное? Если можно так выразиться. Это сложно. Хотя я всё ещё лайкаю и комментирую его посты, так что, может быть, поэтому никто в действительности ничего не заметил. Люди всегда считают, что они знают лучше, чем мы, что происходит в наших отношениях, просто потому что они видели, что я лайкала или не лайкала его посты, — сказала она. Спустя некоторое время она продолжила, застенчиво глядя на него: — И… я хотела извиниться. Прости. Я не хотела причинять тебе боль. Я была глупой, и… Я не должна была… Вот так тыкать тебе в лицо этими отношениями. Мне действительно очень жаль. Я была так слепа… И упряма… И… — она затихла.       — Всё в порядке, — тихо сказал он; его ладони нежно поглаживали её предплечья.       — Но… Я продолжала делать это, потому что… Потому что иногда были моменты, когда я ненавидела тебя… А иногда… Иногда… — Она прикусила свою губу.       Прошла пара секунд; утверждение Милли повисло в воздухе между ними. Он был первым, кто нарушил тишину.       — Иногда что? — подсказал он.       — Иногда… Я любила тебя так сильно, что я не знала, возможно ли любить кого-то насколько сильно, — тихо сказала она, глядя на него. — И я думала, может, если я заставлю себя встречаться с кем-то… Я перестану любить тебя.       Она думала, что, если она будет в отношениях, это поможет ей забыть о нём, но нет. Это было даже хуже. Господи, она была так глупа. Она одурачила себя, Джейкоба, Финна… И Джейкоб был прав, что у неё были чувства к Финну. Даже когда они постоянно враждовали и причиняли друг другу боль. Она по-прежнему любила его.       — И? — осторожно спросил он.       — И это не сработало.       У неё даже не было шанса сказать что-либо ещё, потому что её взор внезапно стал размытым благодаря чёрным кудрям и бледной веснушчатой коже. Она почувствовала его губы, напористо прижимающиеся к её, позволяя ей привыкнуть к ощущению, а в следующее мгновение его руки обхватили её щёки — он целовал её, как если бы всему миру пришёл конец.       Это было так, будто они впервые получили на это шанс, и они не хотели никогда останавливаться.       Не то, чтобы она была против этого.       Пару секунд спустя он отстранился, затягивая момент.       — Может быть, мы должны быть помедленнее, а? — нерешительно спросила она.       — Мы ходили вокруг да около годами, Миллс, — сказал он, тяжело дыша.       — Достаточно справедливо, — согласилась она, притягивая его, чтобы снова поцеловать.       Его руки обняли её за талию, притягивая её ещё сильнее. Он углубил поцелуй, пока её руки были вокруг его шеи, а кудри — под кончиками её пальцев.       Он немного отстранился и прижал свой лоб к её. Она смотрела на него, а её глаза сверкали от счастья.       Он решил, что этот вид его любимый.       Розоватые щёки, широкая улыбка, спутанные кудри.       Да. Определённо его любимый. Так она была самой красивой.       — Воу, — улыбнулся он, а его дыхание задело её губы.       — Что? — спросила она, немного удивлённая.       — Я просто… Я не могу поверить, что я целуюсь с Милли Бобби Браун, — сказал он, сталкиваясь с ней носами.       — О чём ты говоришь? Мы целовались миллион раз. Мы целовались два часа назад, — усмехнулась она.       — Нет, нет, нет, это всё было Милевен. Не считается.       Она улыбнулась.       — Ладно, тогда я не могу поверить, что я целуюсь с Финном Вулфардом.       Он приподнял бровь.       — Меня прямо сейчас никто не целует.       — Ох, заткнись, — сказала она, прижимая свои губы к его.       У неё было это огромное смехотворное желание целовать его и никогда не останавливаться, но бормотание за дверью вернуло их обратно в реальность.       — Ладно, Филли, один час прошёл, ваше наказание закончилось! — сказал Росс, открывая дверь.       Он был удивлён, увидев Финна и Милли, быстро отскакивающих друг от друга; их лица слишком красные, их волосы в полном беспорядке, а их губы слишком опухли — ошибиться было трудно.       — Детишки… Я сказал «Разобраться», а не «Зацеловаться», — со знанием дела хмыкнул Росс.       — Ох, дай им передышку. Они, должно быть, ослышались, или что-то вроде этого, — сказал Мэтт, сдерживая смех.       — Э-э-эм… Мы не… — заикался Финн.       — Мы-ы должны идти, — произнесла Милли, с надеждой глядя на Финна.       — Верно, — согласился он.       Милли рванула к выходу с Финном позади неё; оба пытались не смотреть в лица братьев.       — Итак, я предполагаю, что всё наконец-то в порядке между вами двумя?! — Они услышали вопрос Росса позади них.       И решили проигнорировать его.       Но да.       Всё в порядке.       Как только они были в коридоре, подальше от глаз Дафферов, Финн взял её руку в свою, переплетая их пальцы вместе. Она посмотрела на него, улыбаясь.       И наконец-то это ощущалось правильно. Как это подразумевалось ещё с самого начала. До тех пор, пока он рядом с ней, всё будет в порядке, определённо.       И знаете что?       Когда они снимали их сцену Милевен на следующий день, их признания в любви не звучали больше неискренне.       Кто знает, может быть, им даже не пришлось играть.