***
Поговорив с Антоном, Вика тут же снова отключила телефон, чтобы не было соблазна, наплевав на свое же твердое решение прекратить с парнем всякие связи, позвонить ему, признаваясь в собственной глупости. Нет, Новикова была полностью уверена, что поступила правильно, ведь переживать тяжелые потрясения и дикую боль от осознания своей никчемности и использованности было бы просто выше ее сил и нервов, которые и так были уже до чертиков расшатаны. Только понимание того, что она, таким образом, теряет нечто важное, нечто уже такое родное, поселилось в груди, разрастаясь огромными цветами, которые в следующий момент превращались в колючки, впиваясь в душу, причиняя ноющую и противную боль. Слезы полились сами собой, но девушка и не пыталась их утереть. Она легла, отвернувшись к стене и прижимая колени к груди, разрыдалась практически в голос. Она не боялась, что ее услышит отец, которому по-прежнему было на нее плевать, а Стаса не было дома. Когда братик вошел в спальню к сестре, улыбаясь во все тридцать два и желая рассказать ей о том, что ему повысили зарплату, которая вообще могла бы хотя бы частично покрыть все их расходы и избежать частых долгов. Но стоило ему услышать всхлипы девушки, как хорошее настроение растворилось тут же, уступая место уже такой привычной злости и ненависти. Стас рванул к двери, но его остановил голос Вики: — Он не виноват, — она прекрасно поняла, что брат подумал о том, что она снова подверглась какому-то издевательству со стороны отца, но она сама загнала себя в такие жесткие рамки, от которых теперь и страдала. Парень сел на кровать, внимательно смотря на сестру, стараясь понять причину ее состояния. Вика подползла к нему, обнимая и удобно устраиваясь в его руках. Ей стало немного спокойнее, правда, понимание того, что она совершила ошибку, только в разы возросло. В памяти всплыл момент, когда Новикова также обнимала Антона, который успокаивал ее после очередного ужасного сна-воспоминания, нежно поглаживая по спине и шепча какие-то глупости, лишь бы она перестала плакать и вздрагивать. От мыслей о Миранчуке на глаза снова навернулись слезы. Стас легонько отстранил ее от себя, стараясь рассмотреть в ее взгляде ответы. — Что случилось, малышка? Он точно тебе ничего не сделал? — беспокойство читалось у него на лице, отчего Вика заплакала еще сильнее, ведь она так не хотела волновать брата — он натерпелся не меньше. — Я сама виновата во всем… — тихо, надломлено, почти безжизненно проговорила девушка, утыкаясь в плечо парню, продолжая всхлипывать. Стас снова отстранился, держа сестру за плечи, легонько встряхивая, стараясь привести ее в себя. — В чем виновата? Что случилось? Вика, казалось бы, резко успокоилась, вытерла тыльной стороной ладони мокрые щеки, и несколько раз шмыгнув носом, ответила: — Я сказала Антону, что мы больше не можем общаться. Стас вытаращил глаза. Он и подумать не мог, что общение сестры с Миранчуком так быстро и так резко закончится, особенно если учесть, что оба тянулись друг к другу. — Почему? — Я боюсь, что… что он окажется таким же как те, кто… я не переживу…я не хочу снова чувствовать себя грязной… Стас в который раз обнял ее, прижимая к себе и прокручивая в голове услышанные слова. Доля истины в них, конечно, была, только он не знал главного — из-за чего Вика приняла такое решение. Неужели Миранчук ей что-то сделал? Неужели обидел? В это почему-то верилось с огромным трудом, ведь Антон показался Стасу довольно нормальным, да и его нескрываемая забота и нежность, испытываемая к Вике, практически покорила Новикова, он почти готов был чуть не благословить их на дальнейшее светлое совместное будущее. — Он что-то тебе сделал? — Нет, это я… это всё я… Снова слезы, к которым парень хоть уже и порядком привык, но не полюбил, никогда не полюбит. — Что ты? Что ты сделала? Вика смотрела на него сквозь пелену затуманенного взгляда, сжимая руками края свитера. В один момент Стас понял. Он понял все. — Ты влюбилась в него? — парень улыбнулся. Почему Вика решила, что это проблема? Ведь невооруженным взглядом было видно, что Миранчук влюблен не меньше. — Я… я не знаю… я боюсь… я так боюсь ошибиться… Стас, что мне делать? — Сейчас давай спать уже, тебе нужно отдохнуть, а завтра мы подумаем обо всем, договорились? — Вика неуверенно кивнула, укрываясь одеялом и снова отворачиваясь к стенке. Стас поцеловал ее в висок и вышел из комнаты. Отец смотрел телевизор, ничем не выдавая своей заинтересованности в жизни детей. Парень прошел мимо него в прихожую. Жутко хотелось курить, да и подумать, собственно, тоже не помешало бы. На часах было почти одиннадцать вечера, когда Стас покинул квартиру, направляясь просто, куда глаза глядят. Только на выходе из подъезда, он столкнулся с Антоном. — Привет, Вика дома? Что с ней? — Миранчук говорил сбивчиво, отчего выглядел еще умилительнее, чем всегда. — Привет. С Викой все нормально. Она спит, — Новиков ответил спокойно, хоть в душе и бушевал ураган эмоций касательно и парня, стоявшего напротив, и сестры, которая в него, кажется, действительно влюбилась, и того, что эти оба еще не вместе. — Не желаешь пройтись? — Антон удивленно на него посмотрел, но согласился. Услышав, что с девушкой все в порядке, Миранчук немного успокоился, но ровно до того момента, пока Стас не предложил пройтись. Если его сейчас еще и Новиков пошлет и запретит общаться с сестрой — это будет не просто ударом под дых, а почти контрольным выстрелом в голову. Пока Антон ехал едва ли не через весь город, он успел передумать себе всякого, и каждая мысль только больнее впивалась в воспаленный мозг, угрожая расколоть его на части. Ребята шли медленно, и никто из них не решался первым что-то сказать. Стас, потому что попросту не знал, что говорить, а Антон просто боялся, что его слова воспримут в штыки. Почему же так противно ощущать свою беспомощность? Новиков выкуривал уже третью сигарету, когда терпение Миранчука окончательно лопнуло, и он выпалил на одном дыхании: — Я не хотел Вику обижать, но, кажется, что-то сделал не так, и она отказалась со мной общаться. Стасу захотелось его поправить, сказав, что: «Ты не обидел ее, просто своей заботой и хорошим отношением растопил ее сердце, пуская в нем первые ростки любви», но он не мог, не мог лезть туда, куда не следовало. Такие личные моменты ребята должны были решить вдвоем, без посторонней помощи. — Знаешь, мне кажется, что это чисто женское. Ну, знаешь, у них бывают ситуации время от времени, когда в голове просыпаются тараканы и устраивают бунт. Это скоро пройдет, — казалось, Стас нес полнейшую чушь, но почему-то сам в нее верил. Действительно верил, что Вика пересилит свой страх и позволит себе быть счастливой. Она этого заслужила, как никто другой. Антон, казалось бы, тоже поверил. По крайней мере, сделал вид. Он так хотел увидеть Вику, снова прикоснуться, ощутив нежность кожи, окунуться в то блаженство, которое окутывало его, стоило девушке оказаться рядом, но сейчас уже было поздно, да и будить ее ради своей прихоти не хотелось. Попрощавшись со Стасом, парень поехал домой, продолжая гонять в голове мысли, которые сводились только к одному — пора прекращать вести себя как идиот и ныть по поводу и без. Он, в конце концов, мужик, и поступать следует соответственно.***
Только на следующий день Викины загоны не прошли, а только усугубились. Девушка понимала, что сболтнула Стасу лишнего, поэтому с самого утра она снова закрылась в себе и практически с ним не разговаривала. На занятиях она вела себя тише воды, ниже травы, не привлекала к себе внимания, а только машинально вспоминала все моменты, проведенные с Антоном, которые всплывали в голове раз за разом, стоило ей только отвлечься от тем очередной лекции. Ее отстраненный вид заметила Лилька, сидевшая рядом и строчившая сообщения очередному кавалеру. — Вик, чего вид такой замученный? Антон спать не дает? — да, Лилька никогда за словом в карман не лезла и искренне не понимала, почему некоторые обижаются на ее реплики. В голове, словно, что-то щелкнуло от услышанного имени, и девушка зло посмотрела на однокурсницу, которая нисколько не смутилась, а только широко улыбнулась. — Кто такой хоть этот Антон? Я его знаю? — Нет, — молниеносно ответила Вика. Еще не хватало Лильке прознать, что за ней ухаживает восходящая звезда футбола — сплетни расползутся по всему универу раньше, чем Новикова успеет покинуть аудиторию. — Как интересно, — девушка не желала отставать, а только подсела ближе, намереваясь узнать все подробности, даже не задумываясь, что лезет не в свое дело. — Познакомишь? Вика вообще вытаращила глаза. Лилька никогда особой порядочностью не отличалась, вешаясь едва ли не на каждого первого встречного, но чтобы так открыто попросить познакомить ее с Антоном, не-е-ет, этого не будет никогда. Вика могла оттолкнуть его от себя, но отдать его Лильке — ни за что! — Извини, Лиль, но я не готова еще к отношениям втроем, — Новикова и сама не ожидала, что в своем странном и убитом настроении она еще в состоянии такое выдать. Лилька надулась, демонстративно отворачиваясь, но хватило ее ненадолго. — А у вас было уже? И как? Тебе понравилось? Уж о чем-о чем, а о таком девушка точно говорить не хотела. В голове сразу всплыл момент последнего неудачного для горе-собутыльника раза, ведь если бы она тогда не решилась сбежать, то подверглась бы как обычно жесткому насилию, да и не провела столько времени с Антоном. Черт, снова все ее мысли сводились к Миранчуку. Неужели она совершила ошибку, порвав с ним все контакты? Неужели она такая дура, что оттолкнула едва ли не единственного человека, который к ней хорошо относился? Неужели она и вправду влюбилась в него? — Знаешь, Лиль, следующий раз мы обязательно снимем видео, чтобы бы ты отстала, — Новикова подмигнула, но отвернувшись, еле-еле сдержала слезы. После занятий Вика снова около входа ожидала Стаса, который должен был появиться с минуты на минуту, но вместо него в поле зрения попал уже знакомый курьер с еще одним букетом, кажется, шикарнее, чем в прошлый раз. Новикову парнишка узнал сразу же, поэтому двинулся к ней, вручил цветы и практически убежал, желая скорее исполнить следующий заказ. Вика стояла молча, держа в руках красивые нежно розовые розы. Среди бутонов виднелась маленькая открытка. Девушка вытянула ее, аккуратно разворачивая. «Прости меня, если я чем-то тебя обидел. Мы улетаем вечером на две выездные игры, и я бы очень хотел увидеть тебя. Позвони, пожалуйста, я буду ждать» На этот раз подписи не было, но девушка и так знала, что это от Антона. Ей очень хотелось его увидеть, но Вика была твердо уверена, что не позвонит, еще сильнее вгоняя себя в печаль, а парня — в непонимание, ведь он и не догадывается о ее мыслях и чувствах. Порвав открытку, Новикова увидела приближавшегося Стаса и почти приготовилась к расспросам, но брат не стал ничего говорить, только поздоровался и поцеловал сестру в щеку. Они ехали на работу к парню, где его ждало пару часов усиленного труда. Девушка же, чтобы не терять времени, занялась подготовкой к завтрашним парам. Телефон она снова отключила, чтобы не было реального соблазна позвонить Миранчуку, который очень ждал.***
Антон целый вечер бродил по квартире мрачнее тучи, вздрагивал от каждого уведомления или звонка, но все они были не от Вики, которая снова исчезла. Вчерашний разговор со Стасом немного прояснил ситуацию, но не настолько, чтобы парень успокоился окончательно и перестал мысленно себя терзать. Его тревожила мысль, что дома с Викой может что-то случиться, что она может попасть под горячую руку пьяного отца, что она может пострадать. Он вообще был полностью в своих мыслях, чем пугал не только Лешу, но многих сокомандников, который четко видели, что с ним что-то происходит. Благо, что Антону хватило ума не показывать своего состояния Сёмину, иначе не видать ему старта как своих ушей. Уже стоя около стойки регистрации в аэропорту, Миранчук то и дело крутил головой в разные стороны, высматривая в толпе Вику, надеясь, что она каким-то невероятным образом узнает, где он и придет проводить. Только Вика не пришла, и Антон вообще сник, занимая кресло около иллюминатора. Леша опустился рядом, включил любимую музыку, предлагаю брата один наушник, но тот отказался. Леша и подумать не мог, что все так далеко зашло. Казань встретила жутким ливнем, который вогнал в еще большее уныние. Антон с постным лицом прошел в автобус, также занимая место у окна. Леше, правда, порядком надоело смотреть на такого брата, которого он привык видеть веселым и улыбающимся, которому любые проблемы по плечу, и он решил, как только они окажутся в номере — припереть младшего к стенке и вытрясти из него всю душу, расшевелить, вернуть к жизни. Только за ними закрылась дверь в номер, как Леша, не теряя времени, в буквальном смысле прижал Антона к стене и грозно проговорил: — Или ты сейчас мне рассказываешь, что происходит, или я не знаю, что с тобой сделаю. Глаза брата сверкнули недобрым огнем, но быстро смягчились, ведь Антон не мог злиться на Лешу, совершенно не мог, как бы порой не хотел. Он оттолкнул его и прошел вглубь номера, бросая сумку на кресло. Сам же парень лег на кровать, закрывая глаза — он так всегда настраивался на важный разговор. Лешу опустился на вторую кровать, выжидающе смотря на братика. Наконец, спустя несколько долгих минут, Антон заговорил. — Я, кажется, влюбился. — Кажется? — Леша не смог промолчать, но Антон не отреагировал, даже виду не подал, что его задела реплика братика. — Да, кажется. Я раньше такого не чувствовал никогда и ни с кем, а тут все и сразу. Только я не понимаю, что происходит. Почему Вика сначала просит о помощи, а потом отталкивает? — Вероятно, у нее есть на это причины, — философски произнес Леша, хоть и сам не раз об этом задумывался. — Тох, прекращай сопли на кулак наматывать. Ты мужик или где? Антон резко сел, испепеляя его одним только взглядом. Еще одна фраза, которая всегда работала на все сто процентов — на раз-два приводила в чувство. — Я ничего не наматываю, — процедил парень, снова ложась на спину. — Наматываешь, — Леша сел в изголовье его кровати и слегка потрепал брата по волосам. Это тоже всегда своеобразно успокаивало. — Вместо того, чтобы отправлять ей цветы с курьером — приехал бы сам. Антон повернул голову, что видеть Лешу и столкнулся с его идентичными глазами. Старший словно передавал ему импульсы уверенности, отчего Антон уже в красках представлял предстоящую встречу. Как только они вернутся с матчей, он тут же поедет к Вике. Действительно, хватит вести себя как сопливый школьник, пора действовать!***
Матч с «Рубином» прошел, будто, на одном дыхании. Казанцы совершенно не хотели уступать гостям, и это у них довольно неплохо получалось. В результате встреча окончилась ничейным счетом 1:1, хоть «железнодорожники» могли бы и лучше, но видимо, не судьба. На этот раз Вика сидела около Стаса, который неотрывно смотрел матч по телевизору. Он едва ли не силой усадил ее на диван и практически заставил болеть вместе с ним. Девушка хоть и поддалась, но на экран смотрела очень редко, постоянно находясь в своих мыслях. Стоило только ей взглянуть в сторону телевизора, как она ту же ловила глазами фигуру Антона. Внутри неприятно кололо, и девушка отворачивалась. Стас успевал следить и за игрой, и за сестрой, которая боролась сама с собой. Ее тянуло посмотреть на Миранчука, который носился как метеор, отдавая все силы, но она сопротивлялась, устремляя взгляд куда угодно, только не на экран. Когда Стас вскрикнул от радости, Вика обратила на него внимание. — Кто забил? — Алексей, — гордо произнес парень, словно это он отдал Леше голевую, а не Игнатьев. В голове Вики мелькнула мысль, что Соня, вероятно, также радуется забитому голу. Новикова, кажется, сама лишает себя возможности радоваться за Антона, ликовать вместе с ним, празднуя победу, и немного грустить, переживая поражение.***
В Красноярске была дикая холодина, но игру никто не собирался отменять, ведь «Енисей» определенно хотел побороться за место в рейтинге. Антон уже не вел себя как плаксивый ребенок, а был полностью готов: морально и физически к предстоящей встрече. Он вышел в старте, получив от Юрия Павловича наставления только на красивую и качественную игру, впрочем, как и остальные члены команды. Леша был рядом, помогал морально, да и его присутствие на поле также добавляло уверенности, что вместе они сила, а значит — они все смогут. Когда на пятьдесят девятой минуте в Антона буквально влетел Максим Комков, намереваясь отнять мяч, парень почувствовал дикую боль в ноге и без сил повалился на газон. Игра была остановлена, а около него на колени тут же опустился Леша, ощупывая и осматривая пострадавшую ногу. Когда около ребят появился врач, заморозив мышцу, тем самым хоть немного развеивая боль, судья уже всучил Комкову «горчичник» за довольно грубую игру. Предстояло пробивать штрафной, и Антон, превозмогая боль, вызвался выполнить такой важный и нужный стандарт. Леша был, конечно, против, но переспорить упертого братика было выше его сил. Немного размяв ногу, чтобы показать судье, что он готов, Миранчук нашел глазами камеру и улыбнулся в объектив. Свисток, Антон разгоняется и кладет мяч четко в «девятку». Стандарт реализован, а шансы на победу только возрастают. Антон обнимает брата, и всех, кто подбегает к нему с поздравлениями, и снова смотрит в камеру, улыбаясь открыто и лучезарно, как и всегда.***
Стас опять, словно, прилип к телевизору, в ожидании игры «Локомотива» с «Енисеем». Он даже где-то раздобыл фанатский красно-зеленый шарф, обмотав его вокруг шеи. Вика только закатила глаза и усмехнулась — братик был донельзя забавным. Первый тайм и десять минут второго прошли на редкость спокойно. По крайней мере, не было причин для беспокойства. Но когда на пятьдесят девятой минуте Антон упал, жестко получив по ноге, Вика вскочила, неотрывно смотря в телевизор, словно, желая оказаться по ту сторону экрана рядом с парнем. Стас, казалось бы, и сам испугался, но эмоции проявил не так открыто, как сестра. Пока Антон не поднялся на ноги. Вика вообще не отходила от телевизора, стоя к нему максимально близко, впрочем, она продолжала стоять, когда парень собирался пробивать штрафной, и когда пробил его, и когда так обворожительно улыбался в камеру. Девушка невольно тоже улыбнулась, представляя, что парень улыбается только ей одной. Снова в голове пронеслись мысли, что не нужно было вот так сразу рубить с плеча, ведь нет ничего плохого в том, что они оба тянутся друг к другу, только страх по-прежнему маячил на задворках сознания и никуда не девался. Когда «Локо» забил еще два гола, причем один из них оформил Леша, девушка радовалась уже вместе со Стасом, обнимая его и выкрикивая что-то о том, какие ребята молодцы. Уже ложась спать, Новикова долго печатала сообщение, но когда оно было полностью готово, она так и не решилась нажать кнопку отправки. Ее все еще что-то сдерживало, что-то мешало до конца поверить Антону и раскрыть свои, казалось бы, странные чувства. Сегодня, правда, Вика не отключала телефон, сохранив набранное сообщение в черновиках — вдруг, назавтра что-то изменится.***
Но на завтра ничего не изменилось — она по-прежнему колебалась, сомневалась и продолжала боялась, впрочем, вела себя как истинная девушка. В универе было все спокойно и размеренно. Семестр перевалил за половину, и пора было начать задумываться о предстоящей сессии, которая уже маячила на горизонте. С учебой у Новиковой не было проблем, поэтому и волноваться было нечего. Она отвечала на семинарах, зарабатывая отличные оценки, вызывая зависть у некоторых однокурсников, которым знания давались не так легко и свободно, как ей. После обеда пришло оповещение о зачислении стипендии, и девушка на радостях решила купить себе что-то новое и красивое из одежды. После занятий она попрощалась с ребятами и быстро пошла к метро, желаю доехать в любимый магазин, где она чаще всего приобретала одежду. Около подземного перехода, Вика краем глаза заметила машину, похожую на машину Антона, но тут же отмела свое же предположение, ведь, что Миранчуку здесь делать?! А это действительно был Антон, утром прилетевший из Красноярска. Он заметил Вику около метро, и выскочив из машины, бросился к ней, но девушка уже скрылась в толпе, выходившей из перехода. Затеряться в таком потоке людей было проще простого, и парень остановился около ступенек. А ведь счастье, кажется, было так близко?!***
Вика бесцельно бродила по супермаркету, словно, выискивая что-то, что могло бы поднять ее настроение. Она переходила от стеллажа к стеллажу, цепляясь взглядом за яркие упаковки с конфетами, за горы мандаринов, которые уже сейчас в конце октября, могли легко создать новогоднее настроение. В какой-то момент девушке захотелось себя немного порадовать, и она без оглядки на то, что денег было не так уж и много, набрала три килограмма цитрусовых, которые так любила в детстве. Вспомнив о том, что когда-то предпочитала на завтрак кукурузные хлопья, девушка проталкивалась сквозь снующих туда-сюда таких же покупателей, как и она сама к заветным полкам. Она так засмотрелась на пачку с будущими легкими завтраками, что совершенно не заметила парня, который двигался как раз ей навстречу. Мгновение — и ребята одновременно потянулись к упаковке, словно, не видя друг друга. Их пальцы переплелись, а по телам обоих разлилось приятное тепло. Вика повернула голову к парню, желая извиниться, но в следующий момент, казалось бы, для нее перестал существовать целый мир. Перед ней стоял Антон, который и сам решил обратиться к, как он был уверен, незнакомке. Глаза Миранчука невольно расширились, стоило им только увидеть такие знакомые и почти родные черты лица напротив. Девушка завороженно на него смотрела, понимая, что все ее принципы только что полетели к чертям, что она жутко, просто до дрожи в коленях скучала по Антону, который застыл, неотрывно прожигая Новикову взглядом. Парень старался не моргать, чтобы ни в коем случае не потерять Вику снова, чтобы она не исчезла, будто мираж, призрак или вообще не оказалась обманом зрения. Им были совершенно не нужны слова, они понимали друг друга и так, медленно окунаясь в омуты глаз друг друга. Миранчук вообще потерял счет времени. Он коснулся ладони девушки, переплетая их пальцы и поднеся их к губам, невесомо целуя. Черт возьми, да он об этом мечтал последние несколько дней. Он и представить не мог, что встретит Вику в том самом супермаркете, где они познакомились, где уже тогда его жизнь перевернулась с ног на голову. В какой-то момент ребята, казалось бы, осознанно потянулись навстречу, ощущая теплое дыхание друг друга и желая почувствовать неземное блаженство. Но сладкий и такой волнующий миг был разрушен внезапным появлением недовольно бурчащей женщины, которая также хотела дотянуться до злополучной пачки хлопьев. — Нашли место, где миловаться, постыдились бы, здесь и маленькие дети ходят, — женщина скорчила презрительное лицо, только даже Антону, как человеку довольно импульсивному было на нее плевать. Он не мог оторвать взгляда от Вики, не отпускал ее руки, а девушка почти плавилась от его прикосновений, понимая, что не сможет больше без него, как бы не хотела. Женщина не удовлетворенная тем, что ребята никак не отреагировали на ее поучительную реплику, пошла дальше, продолжая бурчать что-то о том, какая дикая и безнравственная сейчас молодежь, вероятно, надеясь, что хотя бы кто-то ее поддержит. Но люди не лезли не в свое дело, продолжая покупки, не обращая внимания на пару безумно влюбленных ребят. Когда стоять в проходе стало уж совсем неудобно, Антон, не разрывая с Викой телесного контакта, свободной рукой достал две пачки хлопьев, положив их в девичью корзинку, забирая ее себе. На кассе, Миранчук даже глазом не моргнул на твердое желание девушки расплатиться за купленные ей продукты, снова, как и несколько недель назад положил на подставку для денег тысячную купюру. Кассирша открывала и закрывала рот, будто рыба, выброшенная на берег, от переизбытка эмоций. Она никогда раньше так близко и в настолько неформальной обстановке не видела молодого футболиста. Антон же переложил все продукты в пакет и, бросив ей «Всего доброго», двинулся к выходу, продолжая держать Вику за руку. У него вообще было огромное желание никогда Новикову не отпускать больше. — Я отвезу тебя домой? — парень смотрел на девушку с всепоглощающей нежностью, отчего Вика улыбнулась ему, на этот раз по-особенному, без скрытой грусти. — Да, — она уже его не боялась, страх ушел куда-то далеко-далеко, унося с собой все опасения, которыми до этого была наполнена до краев душа девушки. Антон усадил Вику в машину, заботливо пристегнул ремень безопасности и занял водительское кресло. Они снова ехали молча, но тишина не была гнетущей, она теперь наполнилась теплом и уютом. Миранчук то и дело поглядывал в сторону девушки, которая достав из пакета мандаринку, увлеченно ее чистила. По салону распространился приятный запах фрукта, напоминающий детство. Убрав кожуру, Вика разделила мандаринку пополам и глянула на Антона, который расплылся в улыбке. Черт возьми, что вообще творит с ним это потрясающая девушка?! Он припарковался около заборчика, отгораживающего проезжую часть от тротуара и, взяв из рук Новиковой цитрусовый, отделил дольку и протянул Вике, продолжая улыбаться. Девушка перехватила ее своей ладонью и попробовала, закрывая глаза от ощущения такого приятного вкуса. Миранчук заворожено смотрел на девушку, так и мечтая оказаться на месте этой счастливой мандариновой дольки. Новикова же, не теряя времени, проделала те же махинации, что и парень несколькими секундами ранее. Только Антон полностью изменил ее планы, ловя дольку губами, касаясь теплых девичьих пальцев. Вика непроизвольно дернулась, но не отстранилась. Она перевела взгляд на губы парня, и ее собственные словно закололи. Миранчук во второй раз потянулся к девушке, но видимо еще было рано — в их слегка затуманенное сознание ворвался звук клаксона, исходящий из автомобиля, водитель которого сигналил пешеходу, перебегающему дорогу на желтый свет. Вика дернулась в сторону, смотря в лобовое стекло, Антон же почти зарычал от досады. Дальше, до дома Новиковой они продолжали ехать молча, только теперь тишину разбавляло радио, из которого лились зарубежные ретро-песни. Остановившись как можно дальше от подъезда Вики, что Антон, собственно, сделал специально, чтобы подольше побыть рядом с ней, Миранчук помог девушке выйти из машины, снова не отпуская ее руки. Такое впечатление, что у него просто появилась страшная зависимость от прикосновений. Остановившись около лавочки, Вика высвободила ладонь из крепкой, но нежной хватки парня. — Я дальше сама, хорошо? — Хорошо, — прошептал Антон, попутно ставя пакет на лавочку и обнимая девушку за талию и притягивая как можно ближе к себе. Новикова не сопротивлялась, полностью отдаваясь ощущениям. Их губы встретились, а ребята одновременно закрыли глаза, стараясь сильнее прочувствовать красоту момента. Миранчук целовал нежно, медленно, растворяясь в близости девушки, касаясь ее губ почти невесомо. Он все еще боялся, ее спугнуть, потерять, выстроить нерушимую стену между ними. Вика же трепетно ему отвечала. Это был ее не первый поцелуй, но он определенно был самым лучшим, самым желанным, самым сладким. Казалось бы, что ребята хотели наверстать упущенное время, которое провели врозь, только это было не неделя, в течение которой Вика усиленно скрывалась, а вся жизнь до их встречи, которая произошла по воле Её Величества Судьбы.