— Здесь кто-то есть?
В ответ какая-то слишком пугающая тишина. Холод и жуткое чувство пустоты вокруг. Озноб быстро побежал по телу. Я, съежившись, обернулась, пытаясь найти источник мертвенного мороза. Крепкой хваткой сжалось горло. Мои попытки высвободиться были бесполезными. Только тяжелее стало дышать. Я подняла обречённый взгляд. Знакомая усмешка, озлобленный прищур и противоречивое спокойствие, от которого бросало в дрожь. Люцифер чуть ослабил руку.
— Боишься? — спросил он, азартно блеснув голубыми глазами, отражающими костер ада. Его шершавые пальцы коснулись моих губ. Сердце предательски было готово выпрыгнуть наружу. Архангел вновь довольно ухмыльнулся, заметив это. — Правильно, девочка моя, — протяжно шепнул он на ухо, подойдя совсем вплотную. Его руку медленно опускалась ниже, пока Люцифер не остановилась на проклятом кулоне, который я так и не смогла снять. — Ей подарки, а она убегает. Нехорошо, Джессика. Нехорошо. — Я продолжала молчать, будто бы, как только с моих уст слетит одно единственное слово — падёт и последняя завеса. И я хотела этого, но не сейчас. Боишься — далеко не то слово. Люцифер в первый раз за все время повергал меня в дребезжащий ужас. — Продолжай молчать. Так даже интереснее, милашка.
Я ударилась затылком об стену и зажмурилась от страха. Неужели тот архангел, которого знала я, был выдуманным образом для глупого подростка? В голове прозвучал сладкий голос Эннаэль с ее «Никому нельзя доверять, принцесска».
— Ты не такой, — невнятно пропищала я, отчаянно не желая признавать очевидное, когда Люцифер прижал меня к себе за талию.
— Ты права, — совсем иначе и в какой-то степени слишком по-доброму ответил он, а после добавил. — Я дьявол. Я еще хуже, чем ты можешь себе представить.
— Пожалуйста. Не надо…
— Моя маленькая, ещё как надо, ты ведь совсем меня не слушаешься, — Люцифер прильнул к моей шеи, отодвинув локоны волос с плеч. — Обещаю: будет очень больно, но тебе понравится…
Руки жадно скользнули под юбку, сжимая ягодицы.
Я резко подскочила с кровати, скинув одеяло и прикрыв ладонью рот от вскрика. Несколько раз глубоко вздохнув и плавно выдохнув, я более менее пришла в себя. Просто жуткий кошмар. Вытерев пот со лба, я вновь попыталась настроить себя на сон, что оказалось невозможным. Пришлось ходить из одного угла и так маленькой комнаты, что любезно выделили мне Винчестеры в их бункере, в другой, чтобы отвлечься. Казалось, я бродила так почти на протяжении часа, но сами часы говорили, прошло лишь одиннадцать минут.
Сон или ведение?
Ну уж нет! С меня хватило больной ведьмы.
Со спинки благополучно стоявшего у шкафа стула я стянула пушистый черный кардиган, в котором была ещё сегодня днем. Прекрасным его уже не назовешь, зато комфортный. Я немного поежилась, продолжая ощущать прохладу на теле, хотя в комнате было почти жарко. Дурацкая подвеска опять засветилась красным в полумраке стен бункера. Не желая больше оставаться здесь одной, я решила поскорее убраться. Погасив свет старенькой лампы, в зеркале так и мерцал красный огонек на моей груди, создавая странный силуэт на поверхности маленького комодика из трёх секций. В отчаянной попытке сдернуть подаренный ошейник я только до крови расцарапала руку. Багровые капли с шумом упали вниз.
— Ты отпустил меня одну, но не позволяешь остаться без надзора? — устало выдохнула я, опираясь ладонями перед зеркалом. Руку неприятно саднило. — Эгоизм, неумение проигрывать, коварный план, очередной урок, — безэмоционально перечисляла я с закрытыми глазами, и свесив голову с плеч, будто так он меня яснее слышал. Я знала, что Люцифер мог. Уверена в этом также, как и в том, что он бы не стал внимать моему зову. Опять дрожь пронзила тело, сердце замерло. Заботливое и нежное касание, совсем мимолётное, почти неуловимое, и все равно слишком чужое, чтобы когда-нибудь хотя бы на долю секунды стать родным, однако всегда желанное, даже для кошмара. Порочно желанное. Кажется, дотянись рукой… чтобы потом поплатиться всем. — Или что-то больше?
Я смотрела на свое одинокое отражение. Единственное в комнате. Никого быть не могло. Я ведь всегда задавалась вопросом о том, что он хочет от меня? А хочу ли я что-то и чем готова рискнуть ради этого чего-то? С этой мыслью пришло странное умиротворение и неподдельное спокойствие, будто мир перестал вращаться вокруг меня с бешеной скоростью, просто остановился, давая шанс подумать.
Свечение прекратилось.
Мне нужно кофе, пока я, кажется, не сошла с ума.
Бесшумный передвигаясь по коридору на ощупь, я направлялась в сторону кухни. Точнее мне хотелось верить, что я не перепутала ее месторасположение и что не зайду в какой-нибудь отдел с древними книгами, ритуалами и прочей сверхъестественной ерундой, способной устроить взрыв или конец света. За предполагаемой дверью горел тусклый свет и доносились голоса.
— Значит, это его рук дело, — окончательно произнес Сэм, пока я аккуратно стояла за стеной.
— Люси пытается создать идеальное воинство. Он ненавидит ангелов, для него ничтожны демоны, а это — прекрасный вариант, хотя маловероятный, — Услышав родной бархатистый голос, внутри что-то радостно затрепетало, прося ворваться, пока необоснованное беспокойство за того, кого здесь быть не могло, требовало обратного.
— И что нам с этим прикажешь делать? — недовольно забурчал Дин. Из всех присутствующих я могла разглядеть через небольшую щелку лишь его спину в клетчатой рубашке.
— Это всего-навсего эксперимент. Раскиньте своим примитивным мозгом, одному ему не под силу провернуть такое, — на кухне повисла тишина, и я могу поклясться, что охотники и Гейб подумали об одном и том же, хотя не проронили ни слова. — Сладкая, еще долго собираешься там стоять? — лениво протянул архангел.
Виновато опустив ресницы и потупив взгляд, я вышла из-за своего укрытия, однако продолжалось это надолго: через секунду я повисла на шее Габриэля, пока он что-то бубнил о том, что меня якобы откормили и пора начать ходить в тренажерный зал. Хамство и заботу заказывали? Дурашливо ударив его локтем, я надула губки и закатила глаза. Гейб трепетал мои непослушные волнистые волосы, прося прощение за глупую шутку. Как вы понимаете, спать я в итоге так и не пошла. Нужно было много обсудить, хотя по факту мы ни к чему из важного не притронулись. Это был самый обычный вечер в кругу семьи и разговорами ни о чем, если, конечно, вы не совсем человек, ваш отец — небесное существо, а живёте вы в бункере охотников за привидениями. Открыв дверцу холодильника и сгрустнув от отсутствия нормальной еды, я всё-таки отыскала сыр и колбасу. Любезно нарезая всем бутерброды, я поймала себя на мысли, что Габриэль мог бы здесь шведский стол накрыть. Тем не менее я ничего не сказала и поставила тарелку на стол. Вслед за старшим Винчестером я взяла бутылку пива, и, мать моя женщина, столько упрёков я в жизни своей не слышала. Папаня любезно выхватил ее из моих рук, передав взамен клубничный коктейль и кусок торта, появившиеся по щелчку.
— Тебе даже восемнадцати нет, — укоризненным тоном объявил архангел.
— У меня день рождение через две недели! Имею право. Вот он, — я завопила, указывая на усмехающегося охотника. — Ты, Дин, лицемер. Ты должен был поддержать меня среди этих святош, а не переходить на темную сторону.
— Чего? — Винчестер аж подавился от моего заявления. — Мелкая ещё. Так что помалкивай в тряпочку.
— Так и скажи, что боишься получить от Гейба, — обиженно сказала я, садясь по-турецки на табуретку. Дин кинул в мои сторону взгляд аля: «Тебя спасает только то, что ты девчонка, » — и наслаждаясь поднес бутылку к губам.
— Куда отправимся, конфетка?
— В смысле куда? — не поняла я. Мне казалось странным покидать и выходить за рамки моего нового образа жизни. Бункер, конечно, не дом мечты и не замок в Диснейленде, но все же стабильность и безопасность. — Я же только приехала. Я не хочу никуда уезжать.
— Джес, — уверенно начал Сэм. — Мы к тебе успели привязаться и всегда тебе рады, — в этот момент Дин как-то язвительно хохотнул. Ну да, Винчестер, притворяйся дальше. — Но это не то, что тебе нужно.
— Ты сама просила, чтобы я давал тебе выбор, — продолжал вносить отцовскую лепту Габриэль, отвечая на мой немой вопрос и закидывая вторую карамельку за щеку. — Так выбирай куда.
— А я и выбрала. Хочу остаться здесь.
— Очешуенно, а нас спросить ты не хочешь? — возмутился Дин, вставая из-за стола.
— Ну Дииин, ну пожалуйста, — взмолилась я, соединяя ладони рук.
— Исключено.
— Сээээм, — мой жалобный взгляд нашел того, кто обладает меньшей устойчивостью. Винчестер как-то помялся, вяло улыбнулся и от неудобства отвёл глаза в сторону наручных часов. Ну спасибо, блин. Опять выкручиваться самой.
— Предлагаю Мальдивы, — не унимался архангел. — Там такие пляжи, такие места, такие дев... кхм. Короче, Красота!
— А как же Люцифер? Его глобальные планы? О чем вы говорили, пока я не вошла?
— Мы убьем этого засранца, — прервал мои вопросы старший из братьев. — Кстати, причина тебе быть подальше от нас.
— Ну вот и отлично! Он придет за мной, а вы его повяжите, — хотя у вас все равно ничего не сработает. Ой, простите меня, ребята, но как максимум спасать придется вас, как минимум я не позволю причинить ему вреда. И почему никто не видит того, что вижу я?
— Он не придет, — серьезно сказал Габриэль. Такой вариант ему явно не понравился.
— Никто не станет делать из тебя приманку, — Сэм отрицательно качал головой. — Это самый жуткий вариант. Всегда.
— Да я и так ходячая приманка! Во-первых, я нужна ему живьём, и навряд ли кто-то, кроме меня, поможет избежать вам худшей кончины в этом случае. Во-вторых, — я резко осеклась. С одной стороны с самого начала следовало рассказать, что по факту я не сбегала от дьявола и все время, что я провожу с охотниками, я навлекаю на них беду. Я засланный шпион, который этого ни коем образом не хочет, без вины виноватый. Хотя какой там без вины? С другой стороны перспектива увековечить меня в одной из комнат, как Ленина в мавзолее, до лучших времён тоже не радовала.
— Что еще за во-вторых? — недовольно скрестил руки на груди Гейб.
— Во-вторых, ты не можешь стоять в стороне, когда ангелы нуждаются в тебе.
— Они справятся хорошо без меня, — отмахнулся архангел. — Уверен.
— Они же твоя семья! Они, как я, разве нет?
Габриэль закатил глаза. Он медленно начал барабанить по деревянному столу пальцами, серьезно задумываясь. Вот интересно, какая часть задела больше сердце сластёны? Но мне ни в коем случае нельзя было проигрывать этот спор. Только оставшись с Винчестерами, у меня был шанс разобраться во всем, не угробив себя. Гейб же пронюхал бы слишком быстро неладное. Хотя, может быть, это выбило бы дурь из моей пустой башки? Собственноручно вернуться туда, откуда сбежала. Вернуться к дьяволу. Молодчинка, Джессика, именно ради этого тебя мать рожала!
— Хорошо, — наконец принял решение Габриэль. — Но с условием…
Не скажу, что условие это было неожиданным, вполне в архангельском вкусе. Он действительно придумывает, как помешать Люциферу, а я действительно в обязательном порядке слушаюсь и повинуюсь Дину и Сэму, потому что, как только я начну выкидывать фортели, лавочка закрывается. Меня все устраивало. Но осознания самого страшного ко мне пришло позже. Что если я потеряю
его? Дальше было веселее. Кого именно
его?
Как же неимоверно глупо!
~*~
Колесить дороги день и ночь напролет, в погоне за неизведанным, засыпать и просыпаться под шум дождя, то мелкий, то с грохотанием грома, никогда не знать точно, что ждёт дальше, ночь в грязном мотеля, ночь за перевязкой ран или одинокий фонарь склонится над двумя мужскими тенями, вскапывающими могилы. Умереть завтра, не проснуться сегодня, остаться одним и продолжать жить дальше, делая вид, что все нормально, что ты в порядке. Врать о том, что так всегда бывает. Нет, у нормальных людей так не бывает и никогда не будет. Им не следует знать, что бывает по-другому, охотнику не следует ожидать счастливого конца. Хэппи-энда не будет, мама, увы. Они герои, чьи имена никто не вспомнит, они просто уйдут в вечность. Это жутко. Это страшнее, чем умереть. Ровно 37 часов назад умер Генри, охотник из Канзаса. На вид ему было за пятьдесят, смотря в глаза, казалось, он прожил вечность во мраке и боли, но в действительности ему меньше почти на десять лет. Он никогда не улыбался, почти всегда был молчалив, если нет, значит ворчал, особенно на меня. Я думала, это из-за моего присутствия. От части так и было. Я напоминала ему дочь, распотрошенную демоном на его глазах. Кто ещё когда-нибудь спросит, почему Генри не улыбается? Уже никто. Также, как мало кто вспомнит о его существовании, разве что пару-тройку охотников да Винчестеры. Знаете, огонь будто забирает боль. Это странное чувство, его сложно объяснить самому, проще прочувствовать. Ты будто бы отпускаешь что-то, разжимаешь в конечном итоге мертвую хватку. Выдыхаешь. Это тоже ложь. Мимолётное чувство. Я не смогла его спасти. Я виновата. Кто бы что не говорил, я виновата. Дин говорит, зато я смогла вытащить его, что спасти всех невозможно, что со временем привыкаешь, что ты просто человек, лишь пищинка в океане. Но он забывает — я не человек. Быть может, если бы я немного поторопилась, одной смертью было бы меньше. Я не вылечила Дина, я подвергла его опасности и исправила свою ошибку. Это разные вещи.
Сегодня музыка в импале не играла. Никто не говорил. Просто охота. Просто жизнь. Просто тишина. Я не знаю, о чем думали братья, не знаю, видели ли они то же пламя, закрывая глаза, через час, через день, сейчас. Может, они привыкли, может делали вид, что привыкли. Я думаю, к такому нельзя привыкнуть. Нельзя отделаться от мысли, что ты мог быть на его месте. Я вижу, как полыхает костер даже теперь. Всматриваясь куда-то вдаль ночной мглы, все равно вижу пламя. Про смерть можно говорить сколько угодно. Видеть лично — другое.
Но мой кошмар не заканчивался так скоро. Он был разминкой перед истинным злом. Когда силы совсем иссякают, когда дремота побеждает, когда ты проваливаешься в сон, когда больше не можешь сопротивляться, проваливаешься в
его объятия. Когда ты вновь открываешь глаза с осознанием, что проиграл, потому что
он всегда рядом,
он всегда сжимает до синяков,
он всегда кусает в шею,
он с каждым разом получает больше.
~*~
Тем временем черная импала прибавила скорости на абсолютно пустой и единственной дороге, через десять километров по которой на аварийном здание одной из окраин небольшого городка слезающей зелёной краской написано «Кроатон. Добро пожаловать».
