~*~
Александра Махно — так звали ту самую даму, которой все присутствующие и ныне мертвые обязаны своим положением. Правду говорят: став охотником однажды, дороги назад нет. Так и Саша, вернувшись к отцу спустя пятнадцать с лишним лет, вновь ступила на исхоженную тропу. Символично, что здесь же ее охота и началась, пока мать не забрала девочку на родину в Россию, оставив ей свою фамилию. Отношения между ее родителями всегда были, мягко говоря, холодными. Нежеланный ребенок и брак по расчету не могли закончится чем-то хорошим, да и, если быть честным, вернулась блондинка не из сильных чувств к умирающему отцу, а вероятного наследства, скромного, но вполне достойного. Теперь же Махно желала одного — выжить. Винчестеры внимательно следили за пометками, что делала женщина на карте, развернувшейся на столе. Пополнение рядов охотниками сыграло, как нельзя кстати для почти бедственного положения укрывавшихся в участке людей. Хотя Саша упоминала лишь о том, что из-за прибывших их всех вычислили, а значит, времени оставалось ещё меньше. Она вела синей ручкой вдоль дороги на север. Юг стал полностью оккупирован ещё два дня тому назад. — Если попробовать через эту дорогу, — она поставила жирный крест. — То есть шанс выбраться из города. Придется бежать к лесу. Одна я бы не смогла всех вывести, но с вами есть шанс. — И каковы шансы? — спросил Сэм, ближе наклоняясь к карте, хотя ответ напрашивался очевидно. — Чуть больше, чем ничего, — Махно потерла переносицу и направилась в сторону шкафа. С одной из верхних полок она достала полупустую бутылку коньяка, но никому из гостей не предложила. — А по припасам? Оружие? — старший Винчестер уже не надеялся услышать хоть что-то хорошее в этих стенах. — Оружия хватит. Припасы — проблема, — она отпила из горла бутылки, довольно причмокивая. — У нас тут почти голодовка. В зале ещё тринадцать человек, из них один ребенок и трое стариков, так что вляпались мы с вами по самое не могу. — А ты что уже умирать собралась? — насмехаясь, заметил Дин. Он не собирался задеть или принизить Сашу, мужчина лишь пытался разбавить обстановку. Поняла Махно это или нет, но в ответ она только безразлично пожала плечами. Организм срочно требовал перерыва. — Где можно достать все необходимое? — спросил Сэм, не отвлекаясь от изучения местности. — Здесь и здесь, — Саша подошла к столу, указывая на два здания поблизости. — Но там ничего не оказалось. Только потеряли человека, — сказала она без ноты скорби. — А это? — Сэм указал на постройку в тридцать — сорока минутах ходьбы. — Верная смерть. Даже если успеешь туда, обратно не вернёшься, — отрицательно качала головой Саша. — Без припасов до следующего города тоже не протянем. Либо поляжешь на улице, либо на перевале. — Тут мы оставили машину, — вмешался Дин. — Вероятность вернуться обратно резко возросла. Не так ли?~*~
Картина была не из лицеприятных. Люди ютились, как могли. В основном они сидели небольшими группами у импровизированных коек с грязными, пожелтевшими, матрасами. Совсем рядом догорало что-то из бумажной волокиты, плохо согревая теплом. Присутствию Джессики никто не обрадовался — лишний рот. Девушка видела, как злобно на нее смотрели, когда Диего принес ей нормированный паек. Парень неохотно ушел проверять сохранность Винчестеров, потому что иначе Джессика устроила бы ему бесплатный курс по выносу мозга. Ордридж уселась в углу комнаты, стараясь привлекать, как можно меньше, внимания окружающих. Поджав ноги под себя от дискомфорта, она доела кусок хлеба с половиной банки консервов. Ожидание возвращения Диего начинало казаться вечностью. Девушка уже боялась, что с братьями случилось неладное, а в этом случае и она долго не задержится в гнёздышке. Рассуждая Джессика заметила, как маленькая девочка выглядывает на нее из-за двери. Рыжеволосая девочка с родинкой на щеке одиноко стояла в стороне, рассматривая новоприбывшую. Джессика улыбнулась ей в ответ, но так только спугнула ребенка. Не долго думая, Ордридж решила подойти и заговорить с напуганной малышкой, одновременно возмущаясь тем, что никто из присутствующих не уделил должного внимание этой крохе. Им всем жутко страшно оказать посреди апокалипсиса, что всегда в представлениях ограничивался рамками кинофильма. А что тогда ребенок? — Привет, — тихо сказала Джессика, видя, что девочка торопится убежать. — Ты можешь меня не бояться. Давай дружить? — девушка наклонилась к малышке, мило улыбаясь. На вид ей было лет шесть. Золотисто-рыжие волосы барашком вились на голове, а карие глаза лишь изредка смотрели на саму Джессику, но девочка не убежала, как собиралась сначала. — Меня зовут Джессика. Но для близких друзей я просто Джес. А тебя как? — рыжая потупила взгляд в пол, ничего не ответив, будто бы обдумывая стоит ли вообще разговаривать с незнакомкой, ведь мама и папа всегда запрещали подобное. Ордридж взяла маленькую ладошку в свои руки. — Знаешь, мне тоже очень страшно. Но вместе мы сильнее, да? — она провела по розовым щечкам девочки. — Я буду называть тебя Рыжик. Хорошо? Ты только кивни, если да. — Малыша выполнила просьбу в знак одобрения, но разговаривать так и не решилась. Она думала, что на нее опять начнут ругаться взрослые, которые совсем не хотели искать ее родителей. Джессика накрыла себя и Рыжика пледом. Она бережно обняла девчушку, желая передать ей хотя бы каплю заботы и тепла. Ордридж решила, что ее маленькую подопечную стоит отвлечь, а раз разговаривать она категорически отказывалась, то можно было потрудиться вспомнить какую-нибудь сказку. Рыжик внимательно слушала каждое слово. Если сначала она боялась лишний раз взглянуть на Джес, то сейчас любопытная пара глаз, даже засыпая от усталости и, наконец, обретенного чувства защищённости, не могла оторваться от истории девушки. Ордридж аккуратно гладила рыжие волосы, ощущая, как сама впервые за долгое время почувствовала себя счастливой, наблюдая за малышкой. Она всячески старалась избегать общества людей при отсутствии необходимости, но этот раз был исключением. Девушка вновь посмотрела на уснувшую на ее руках малышку и пообещала себе обязательно вытащить ее из этого ада, а после найти родителей, чего бы это не стоило, сколько бы времени не затратило. Да, именно спасением рыженького ангела она и займётся. Ордридж не заметила, как сильно ее вымотали события последних нескольких часов. Теперь же адреналин в крови исчезал, а на его место приходила дикая усталость с гудением в ногах от незапланированного марафона. В комнате, куда Джессика пришла с Рыжиком, никого больше не было. Тускло горела лампа на рабочем столе, иногда за дверью слышны были шаркание и шаги. Потянувшись в полутьме, девушка опустилась в царство Морфея. Белоснежные хлопья снега кружились в воздухе в своем особом вальсе. Чистое голубое небо. Сладких хруст под босыми ногами. Джессика глубоко вздохнула морозный воздух, чуть приоткрывая рот на выдохе. Облако пара медленно испарилось перед ее румяным лицом. Девушка стояла в одной лишь шелковой сорочке, что почти оголяла ягодицы, но ни смущения, ни холода она не чувствовала. Все было таким идеально сказочным, что Джессике совсем не хотелось возвращается в отвратительную реальность, ей хотелось оставаться в этом сне навечно. Ордридж прикрыла глаза. Как легко было превратить заснеженную поляну в маленький рай теперь, когда она услышала знакомый шелест. Как приятно было тонуть под натиском голубых глаз и язвительной насмешки на устах и как неуловима была эта тонкая нить между желанием и страхом перед лицом дьявола. Люцифер, не церемонясь, грубо схватил девушку за руку и притянул к себе. Он жадно впился в ее губы, кусая, сминая их под своим натиском. И Джессика ни капли не сопротивлялась, открывая ротик, чтобы ее архангел смог углубить поцелуй. Она опомнилась, лишь когда мужские руки сжали ее ягодицы сильнее до синяков. Джессика полыхнула алым от осознания того, что на ней нет никакой более одежды, кроме темно-синего шелка. Ладонь Падшего с жаром легла на промежности девушки, но он терпеливо ожидал ее реакции. — Ты ведь вытащишь нас? Вытащишь меня? — с угасающей надеждой спросила Джессика. — Это единственное, что тебя волнует в данную секунду, милая? — Люцифер не убирал руки, а, напротив, чуть надавил вперёд, вызывая тянущее чувство внизу живота. — Или ты хочешь оплатить мои услуги? Я беру дорого, — прошептал он, от чего по телу пробежала приятная дрожь. — Одного раза будет мало. — То есть, да? — Джессика еле сдержала порыв поддаться вперёд и дать ему войти. Она с ужасом прокручивала мысль о том, что ради своего спасения готова была отдаться дьяволу прямо здесь, на холодной и заснеженной земле, а ещё вчера ненавидела его всем сердцем, когда Люцифер трепал ее за волосы, грязно заламывал руки, прижимая грудью к стене и грозясь перейти к более радикальным мерам, если она не готова подчиняться ему иным образом. Или все не так? — Батюшки! — усмехнулся Люцифер, отстраняясь. — Перестань ломать комедию и врать себе, Джес. Мы оба знаем, что ты маленькая извращенка, которая в любое время готова угодить дьяволу. Точнее ты-то знаешь, а вот он… — Что? Что за бред? — протараторила девушка в смятении, отступая как можно дальше от мужчины. — Я не… Люцифер закатил глаза. — Да все ты понимаешь! Ты хоть сейчас согласна стать сучкой на одну ночь, которую отодрут и нежно поцелуют на прощание до следующего раза. — Заткнись! — Я твое подсознание, Джес, смирись. — Я сказала: заткнись! — гневно выпалила девушка, сжимая кулаки. — Как тебе пожелается, конфетное недоразумение, но ты же прекрасно понимаешь, что вы находитесь в, как бы это сказать, мертвой зоне, — он милейшим образом улыбнулся. — Настоящего Люцифера здесь быть не можешь. Его и не было. Все твоя больная фантазия. — Хочешь сказать, что я сплю и вижу, как романтично будет, когда меня поимеет дьявол? — И да, и нет, — протянул образ Падшего. — Я ещё не сошла с ума, — уже не веря собственным словам, отрицала Ордридж. Она съежилась от холода, резко пробравшего ее до костей. — Ты разговариваешь сама с собой, — между ними повисло молчание. Вторая половина Джессики отчаянно пыталась не принимать всерьез происходящее прямо сейчас в ее голове, что до жути бесило первую. Усиливающаяся метель закружилась в бешеном танце, мешая разглядеть даже собственные ладони, и также мгновенно просто-напросто испарилась вместе с белезной света. Теперь это была маленькая серая, не столько из-за цветов, сколько из-за царившей в ней гнетущей атмосферы, комната. Джессика бы даже сказала, пропитанный железным равнодушием похоронный тронный зал директрисы Сэдтвуч. Совсем маленькой она частенько стояла здесь, виновато наклонив голову вниз, и слушала нравоучения старухи, всегда использующей вульгарный красный цвет помады, что никак ей не шел в принципе. Кажется, она умерла года три назад, а Джессика все ещё помнила, как в детдоме ходили слухи о том, что Сэдтвуч ведьма и что она сама заложила первый кирпич в постройке их колонии строгого режима, прикрытой мишурой заботы и любви. Как обычно тяжёлые бархатные занавески почти полностью закрывали солнечный свет с улицы. Только тонкая полоса света удачно расположилась у самых ног Ордридж, сидящей на скрипучем стуле. Ее никто и ничто не удерживало на месте, но тем не менее добровольно встать и уйти не выходило. Из-за кресла, где злобно цокая, слушала доклады директриса, встала девушка. Когда она сделала несколько шагов ближе к Джессике, «пленница» поняла, что вновь имеет дело с самой собой. Сомнений быть не могло. И лишь сейчас она осознала, как сильно изменилась за несколько месяцев. Это казалось невероятным. Новая Джессика с отвращением смотрела на чересчур откровенное платье, когда-то столь обожаемой ею, которое сейчас ни за что бы не надела и далеко не потому, что так неудобно охотиться. Ее копия, закинув конфету за щеку (кое-что не меняется) и выжидая, с презрением разглядывала сидящую. Честно говоря, это был случай, когда на вопрос: «Без чего ты не выходишь на улицу?» — достаточно было посмотреть на лицо в ответ. Старая Джессика ненавидела в своем перевоплощении все. Ее раздражали слабаки и мягкотелы, а теперь она была не в состоянии найти отражение прошлой себя, проигрывая этот внутренний конфликт. — Значит… Обрела семью? — недовольно протянула прошлая Джессика. — Я этого хотела всю жизнь. — Да. Однако в наши планы не входило терять из-за этого голову! — Все лучше, чем быть тобой, — Джессика попыталась встать со стула, но притяжение слишком сильно воздействовало на нее. — Ты разбиваешь мне сердце, — печально произнесла девушка, поправляя черную кожанку на себе. Эту куртку оборотень разорвал у Джессики на одной охоте. Хорошо, что это была его единственная победа. — Ты стерва. У тебя его нет, — сухо ответила нынешняя Ордридж, благополучно забыв о попытке выбраться. В конце концов она же не могла навредить самой себе в физическом плане. — Оо, — наигранно обиженно произнесла копия, наклоняясь перед девушкой. — Душа моя, ты меня создала, потому что тебе нужна была помощь. Помнишь? Ты пряталась в углу, забитая до синяков, и я спасла тебя. Мы столько сделали вместе, а теперь ты задвинула меня в тот самый угол! — последние слова она произнесла с особой злостью и обидой. — Теперь я… Теперь мы можем все исправить… Я знаю, ты тоже хочешь… Мы можем абсолютно все… Впусти меня обратно, Джес, — как-то по-матерински заботливо сказала она. Мягкая ладонь легла на румянец щек, стирая почти незаметные слезы. Джессика не плакала, не сожалела, но почему-то чувствовала какую-то странную отдаленную боль, чужую боль. Ее прошлая версия оставалась непоколебимой, но это было ложью. Она была до жути раздражена и решила пойти от противного. — Ты так ревнуешь, когда видишь его рядом с ней, — усмехнулась она. — Мы ведь с тобой замечали, как голодно он смотрит, прямо-таки пожирая взглядом, на Эннаэль, когда зол. Теперь давай, скажи, что не мечтала принести ему удовольствие и разрядку вместо нее. Ордридж, возможно бы, поспорила, представ перед ней иной образ. Но ее вторая половина сознания выдавала все то, что девушка относила к скелетам в шкафу и закрывал на сотни замков. — И зачем мне все это? — подавленно произнесла она. — Потому что ты трусиха, Джессика Ордридж! Ты так боишься своих желаний, что хочешь остаться крайней, хочешь, чтобы он решил все за тебя, чтобы не оставил выбора, просто сделал своей, поставив перед фактом, чтобы ты была жертвой обстоятельств! Джессика подняла виноватый взгляд. — Разреши мне вернуться, и я все устрою… Мы будем вместе, как раньше, как всегда… — Эй! Давай вставай, — кто-то тряс Джессику за плечи. — Нужно поговорить. Над девушкой нависла тучная тень. Приведя мысли в порядок, она наконец поняла, кто же ее владелец. Джонатан недовольно качнул головой в сторону двери, ведь Ордридж мужчина нашел далеко не сразу, а время поджимало. — Все нормально? — спросил он, ведя за собой девушку, хотя в голосе его звучало не беспокойство, а скорее необходимость спросить, как если бы он был вожатым и отвечал за детей в лагере. — Зашибись, — огрызнулась Джессика. Больше они не разговаривали. Джессика вошла вслед за Джонатаном и вяло улыбнулась, увидя среди толпы Винчестеров. Она была рада узнать, что с братьями все в порядке, но назойливый голос в голове постоянно отвлекал ее. Становилось страшно. Ордридж надеялась, что прошлый раз стал для нее последним и что она больше не вернётся к тому кошмару. Нет, ей нельзя было срываться. Нельзя было опять возвращается в черный омут. Какой-то мужчина ударил кулаком по столу во время спора, в суть которого Джессика до сих пор не вникала. Она растерянно огляделась по сторонам. Столкнувшись взглядом с Сэмом, она с лёгкостью прочитала в его выражение что-то между беспокойством и недовольством. Видимо, сейчас нужно было включаться в разговор и думать о том, как выбраться из города живым, а уже потом бороться с объявившимся старым другом в виде раздвоения личности. — Это исключено! — отрицательно качал головой Дин. Он явно был на взводе, и, казалось, готов был перевернуть все вверх дном. Джессика, зная характер старшего Винчестера, ничуть не удивилась его состоянию. Хотя мало кого из присутствующих можно было назвать спокойным. Это все скорее было напущенным, в том числе для вида лидера. — Не в мою смену! — Успокойся, Логан, — бразды правления в свои руки вновь взяла Махно. Она посмотрела на Дина, как бы прося его поубавить пыл. — Никто не станет жертвовать собой, пока я не увижу в этом крайней необходимости. К несогласным будут применены особые меры в целях их же безопасности. Блондинка многозначительно осмотрела всех присутствующих и, убедившись, что недопонимания среди них не осталось, перешла к сути, возможно последнего и единственно действенного, плана.