the unnamed feeling

На этот раз Дэйв пришёл в себя уже не так безболезненно: открыв глаза, он почувствовал сильную резь в склере от яркого света, неприятный гул в голове и даже озноб, — но зато без ощущения, будто он умер. Даже не потребовалось смотреть по сторонам, чтобы понять, где он находится. Он прекрасно помнил, какая была на ощупь эта подушка под головой и это одеяло. И ещё он точно знал, кто сейчас стоит у кровати рядом с ним и держит трясущейся от волнения рукой стакан воды. — Джеймс, это ты, — он скорее позвал, нежели спросил. — Как себя чувствуешь? — Отвратительно, — сразу же ответил Дэйв, — сейчас ещё немного полежу, и... хотел сказать «соберу вещи», но их у меня нет, так что просто уйду. — Уйдёшь? А зачем? — удивился Хэтфилд. Странная у него реакция. — Ну, ты же выставил, поэтому и уйду, — спокойно объяснил рыжий. У него уже не было сил злиться. — Я Франческу, как ты сказал, выставил, а ты останешься. Да уж, правильно говорят: этот мир полон лжи. Никому нельзя доверять, даже своим собственным глазам и ушам. — Зачем? — наивно спросил Дэйв. Он примерно знал, каким будет ответ, ему просто хотелось послушать, как это скажет Джеймс. — Я уверен, она найдёт, где поселиться, а вот тебе жить негде. И я понял, что больше не хочу тебя бросать. — Замечательно, — только и ответил Мастейн. Он привстал, попил воды из стакана и снова лёг на кровать. — Нужно ещё чего-нибудь принести? — предложил Хэтфилд, поставив стакан на тумбочку. В этот момент рыжий посмотрел на него и удивился тому, сколько было печали в его голубых глазах. И чего это он так расстроился? Наверное, думал, что Дэйв сразу же прыгнет к нему в объятия, а через месяц они сыграют свадьбу. Скорее всего, взаправду так считал. Чёртов оптимист. — Нет, спасибо. Если хочешь, можешь лечь рядом, — он подвинулся, освобождая место. Себя Мастейн убедил, что предложил это, чтобы согреться, но всё равно не мог не признать, что скучал по тем временам, когда мог часами валяться в кровати вместе с Джеймсом, толком ничего не делая. Хэтфилд кивнул и забрался на кровать. Дэйв лёг на бок, сильнее прижимаясь к его телу. Долгое время они лежали молча, наслаждаясь уже забытой близостью и висевшим в воздухе спокойствием. Где-то в другой комнате Франческа звучно застегнула чемодан и со стуком поставила его на пол, — должно быть, она сильно злилась. Мастейн полежал ещё немного, а затем с трудом встал с кровати и пошёл за сигаретами; его организм затребовал никотина в самый неподходящий момент. — Ты куда? — сонно спросил Джеймс. — Курить, — ответил он, — я сюда принесу. Медленно Дэйв добрался до прихожей, достал пачку из куртки Джеймса и уже собрался возвращаться, как вдруг увидел, что на него из кухни смотрит какая-то маленькая девочка. Рыжий застыл на месте под пристальным взглядом пары донельзя знакомых голубых глаз. Тем временем девочка подбежала поближе и протянула руки к заманчиво блестящей красно-белой пачке. Так, надо что-то придумать, пока она не слямзила сигареты, нельзя же детям давать такое. Дэйв порылся в карманах джинсов, выудил оттуда конфету — он успел захватить с собой парочку из ресепшна в больнице, — положил её в пачку, вытащил оттуда все сигареты и кинул эту же пачку девочке. Та схватила её, с радостью забрала конфету и посмотрела на него, широко улыбаясь в знак признательности. — Кейли! — Раздался недовольный вскрик Франчески. — Что я говорила по этому поводу? Нельзя разговаривать с незнакомыми дядями! Что он тебе дал? Девочка поспешила спрятать пачку за спину — умная, однако, уже понимает, что это плохо, — но женщина всё равно её увидела. — Надеюсь, вы с Джеймсом не планируете никого усыновлять, — только и сказала Франческа, недовольно покачав головой. Настроение у Дэйва сразу испортилось. Он поспешил вернуться в спальню, на ходу закуривая одну из сигарет. — Получается, ты выгоняешь свою бывшую жену вместе с дочкой? — на удивление спокойно решил уточнить он, открывая окно и раскладывая сигареты на подоконнике. — Кстати, хочешь? — Пока что нельзя: сердце не позволяет, мне недавно сделали операцию, — отказался от предложения Хэтфилд. Потупив взгляд, он выдохнул и неохотно — понимал же, что поступил неправильно — ответил на первый вопрос, — ну, можно сказать и так. Не беспокойся, она точно не будет жить на улице, я её знаю. — Жестоко ты с ней. Кто знает, вдруг однажды ты и меня пошлёшь подальше ради человека, которого любишь, — задумчиво произнёс Мастейн. Он докурил до фильтра, выкинул в окно окурок и снова лёг на кровать. — Дэйв, не говори глупостей. Ты и есть тот человек, которого я люблю. По голосу Джеймса Дэйв понял, что тот явно нервничает, что ему не особо приятно говорить на эту тему. Не ему одному, к слову. — Ладно, наверное, так и есть, — согласился Мастейн. Дэйв закрыл глаза и прокрутил в голове всю череду событий, случившихся в этот день. После такого единственное, чего хотелось рыжему — лежать и отдыхать, или, по крайней мере, внушать себе, что он отдыхает. Но даже этого сделать не получилось. Неожиданно он почувствовал, как Джеймс, до этого весьма нежно и осторожно обнимавший его за спину, опустил руку пониже и задрал футболку, касаясь его обнажённого тела. Чёрт, ну зачем сейчас? Дэйв даже не успел отстраниться до того, как это случилось: внезапно всё внутри словно застыло. Это была защитная реакция Мастейна, которая у него выработалась примерно месяц назад, когда он ещё жил в публичном доме. Чтобы чувствовать как можно меньше боли и отвращения, он научился впадать в оцепенение и как бы замораживать себя изнутри. Тогда это слабо, но помогало, и со временем эта привычка превратилась в рефлекс. — Эй, всё в порядке? — тревожно спросил Хэтфилд. Понял, значит. Очень немногим это удавалось раньше. — Не трогай меня, — слабо отозвался Дэйв и отодвинулся на самый край кровати; дотянулся рукой до подоконника, взял оттуда сигарету и закурил, пытаясь успокоиться. Было страшно. Он попробовал себе внушить, что не стоит паниковать, что это — Джеймс, он ничего плохого не сделает, но это только сильнее пугало. После того, как Хэтфилд применил шантаж, чтобы привезти его к себе домой, и так невеликодушно обошёлся со своей женой, Дэйв начал испытывать страх и перед ним. Теперь Джеймсу будет непросто снова завоевать его доверие. — Понял, прости, — что ж, в отличие от большинства клиентов, он не стал злиться и применять силу, столкнувшись с таким поведением. Это уже хорошо, — передашь сигарету? — Нет, тебе нельзя, — возразил рыжий, — сам же говорил. А вдруг у тебя действительно сердце остановится? Я же этого не переживу. — Что, правда? А чего он удивляется? Уже, наверное, начал считать, что теперь Дэйв его ненавидит. Да, почти так оно и было, но это чувство зародилось в душе Мастейна сравнительно недавно, отчего его и настоящим чувством нельзя было назвать; так, эмоция и ничего больше. — Конечно, правда. Ты мне до сих пор дорог, — признался рыжий, протягивая руку с зажатой между пальцами сигаретой и слабо улыбаясь, — держи, от одной затяжки ничего не будет. Я просто сейчас не в настроении, мне нужно отдохнуть. Сразу как-то полегчало на душе, и причиной тому был не только никотин в крови. — Поэтому ты сказал Франческе, что мы встречаемся? — спросил Джеймс, выпуская струю дыма. — Я сначала даже удивился, ты же раньше это постоянно отрицал. Рыжий вспомнил, как он долго боролся с собой, чтобы признаться, но так и не сделал этого. Тогда это казалось чем-то действительно тяжёлым. — Я давно перестал это считать неправдой, но почему-то не мог собраться и сказать. А ты тоже думал, что мы встречались? — Естественно, — усмехнулся Хэтфилд, — всё это время. Дэйв закрыл глаза и отвернулся. Сейчас он чувствовал и облегчение, и какую-то тоску, словно всё случившееся между ним и Джеймсом уже давно в прошлом, и повторить это всё невозможно. В горле снова встал ком, и лишь усилием воли он смог сдержать слёзы. — Поэтому я и разозлился, когда ты сказал, что живёшь с Франческой, — вдруг вспомнил Мастейн, — я боялся, что снова могу потерять тебя. Дэйв с какой-то робкой надеждой взглянул на Джеймса, вновь придвинулся поближе и уткнулся ему в плечо. — Больше тебе не стоит бояться, — он услышал тихий голос над своим ухом, — обещаю, я теперь никогда тебя не оставлю. Всё будет хорошо. Он не понимает всю серьёзность ситуации. Как всегда. — Не будет, — шёпотом ответил рыжий, чтобы не было слышно, как дрожит его голос. Чёртовы слёзы всё-таки брызнули из глаз, оставив влажные следы на футболке Хэтфилда. Перед закрытыми глазами Дэйва промелькнули одна за другой картины воспоминаний о том, что произошло за прошлые три месяца: страдания, героин, одиночество, снова героин, боль. И опять героин. Каждый день одно и то же. Уже сейчас в его голове то и дело вспыхивало желание уколоться, что уж говорить про завтрашний день? Вот, только он подумал об этом, так сразу же снова захотелось. С отчаянием Дэйв представил, как он вводит себе в вену смертоносное вещество, которое уже требовал его же организм. Через пару дней он, одержимый снова вернувшимся желанием, незаметно ворует у Джеймса деньги и покупает новую дозу. А потом ещё, ещё... — Нет! — выкрикнул Мастейн. Он резко вскочил с кровати, подбежал к окну, схватил последнюю сигарету, поджёг её и сразу стал раз за разом затягиваться, чтобы никотин как можно быстрее попал в кровь и помог вправить мозги на место. Нет, ничего из этого не произойдёт. Он не допустит. Ни за что. — Дэйв? — тихо позвал Джеймс. — Всё, это прошло, — коротко ответил он, восстановил дыхание и продолжил, — ты должен знать... я на системе уже давно, у меня теперь зависимость, причём очень сильная. Если я попытаюсь бросить, у меня начнётся ломка. Ты не представляешь, каково это. А если я продолжу... хорошо уже точно не будет. Закончив говорить, Мастейн печально посмотрел на обгорелый фильтр у себя в руке и попытался выжать ещё одну затяжку из этого жалкого остатка сигареты. Ничего. Только рот наполнился вкусом гари. — И что будем делать? — услышал он тихий шёпот Джеймса. Хэтфилд сидел на кровати, выглядел каким-то отстранённым, потерянным. Поверил теперь, значит. — Терпеть, — мрачно ответил Дэйв, — и с этим можно справиться. А ты мне поможешь. — Как? — удивился Джеймс. — Купи в аптеке обезболивающих, какие только бывают, да побольше. Кстати, тебе, наверное, после операции прописали что-то сильнодействующее? Если да, то можешь подогнать? Мне будет очень нужно, — по его телу пробежала дрожь, когда он представил, что с ним будет. Рыжий уже не только на словах знал, каков он, этот синдром отмены, и уж точно не хотел больше с ним сталкиваться, но другого выхода не было. — Я справлюсь, — заверил он Джеймса. После этих слов у Мастейна действительно появилась слабая надежда, что так и будет. — Ты очень сильный человек, Дэйв, — с уважением произнёс Хэтфилд, — я верю, что у тебя всё получится. Рыжий молча сел рядом и глянул на настенные часы. До начала завтрашнего дня оставалось пять часов плюс ночь, и рыжий точно не хотел потратить это время на ожидание ужаса, который настигнет его уже утром, а вечером разыграется до невозможности. Хватит с него этого дерьма. — Джеймс, а помнишь, у тебя была куча конфискованной дури? — неожиданно спросил Дэйв. — Ну да, — кивнул головой Хэтфилд, не понимая, чего он хочет, — а что? — А давай по косяку? — предложил Дэйв. — Ты прямо сейчас хочешь? — Именно, — подтвердил Мастейн, — не хочу остаток этого дня потратить на тупое ожидание грядущего. К тому же, марихуана помогает бороться с зависимостью, если ты не знал. — Ну, раз так... Давай подождём, пока Франческа уйдёт. — Да забей ты на неё. Что она тебе сделает, если запалит? В полицию позвонит, что ли? — усмехнулся Дэйв. Разговоры о траве напомнили рыжему прошлое, такое безмятежное и спокойное. От этого у него даже слегка поднялось настроение. — Ладно, чёрт с ней, — махнул рукой Хэтфилд, соглашаясь, — одну минуту, сейчас всё будет.

***

Дэйв сидел на полу и наслаждался чувством глубокого спокойствия, словно обволакивавшим его изнутри. Естественно, одним косяком он не ограничился, потому точно мог сказать, что накурился как следует. Джеймс сидел рядом и задумчиво смотрел на него. Хэтфилду досталась лишь пара затяжек — нельзя же много курить сразу после операции, — поэтому Мастейн кайфовал, можно сказать, в одиночку. В голове рыжего было полным-полно мыслей разной степени бредовости, но ни одна из них не была о завтрашнем дне, о ломке. Вот бы всегда так. — Однажды я тебе сказал, что вижу звёзды, когда я под кайфом, — задумчиво произнёс он, не отрывая глаз от пола. — Ага, ты их вроде бы на потолке увидел, — вспомнил Джеймс. Либо ему немного перепало от дыма, либо он был так спокоен от осознания того, что Дэйв себя чувствует... так, будто бы у него всё в порядке. — Я их до сих пор вижу, только не на потолке. Смотри, — Мастейн медленно расстегнул левый рукав рубашки и закатал ткань до локтя, — вот это — созвездие Орион. Дэйв засмеялся, рисуя пальцем это самое созвездие у себя на локте. Не до конца зажившие проколы на коже действительно напоминали небольшое скопление звёзд, а самые крупные и свежие располагались как раз почти так же, как небесные светила в Орионе. По крайней мере, так казалось рыжему. Закончив объяснять, он посмотрел на Хэтфилда, ожидая его реакции. — Больше не кури, Дэйв, — только и сказал тот. Эх, не понял он ничего. Да и чёрт с ними, этими звёздами. Наверное, это всё-таки чисто личная заморочка. Хоть Джеймс его и понимал на порядок лучше, чем другие, некоторые вещи, очевидные для рыжего, оставались для него загадкой. Дэйв тряхнул головой, чтобы отвлечься; ему надоел этот поток мыслей, захотелось залипнуть — всмотреться во что-нибудь другое. Этим «другим» оказалось открытое окно; точнее, вид уходящего в закат солнца, едва заметного за тёмно-серой ватой облаков. Уже наступил вечер, затем начнётся ночь, а после... — Джеймс, а какое завтра будет число? — вдруг спросил он. — Четырнадцатое февраля, — ответил Хэтфилд, тоже смотря в окно. Завтра Дэйв заново ощутит на себе муки ломки, возможно, не выживет после этого, испортит только что наладившиеся отношения с Джеймсом, но сейчас Мастейна напрягало другое. — Твою ж мать, завтра праздник. Теперь ещё думать, что тебе подарить, — Мастейн уткнулся лицом в колени, пытаясь вспомнить, что обычно дарят. Цветочки, бантики, поцелуйчики... Нет, это же для девчонок. Чёрт. — Там же вроде только валентинки отправляют друг другу, и всё, — напомнил ему Хэтфилд, — да и то, что ты рядом, уже можно считать за отличный подарок. Вообще странно, что тебя сейчас именно это заботит. — А что должно? — всерьёз удивился Дэйв. Удивился и порадовался тому, что испытал эту эмоцию; медленно, но верно в нём оживала недавно утраченная способность чувствовать, которой наделён каждый из людей. Круто же. Джеймс почему-то нахмурился, явно собрался сказать что-то мрачное, но вдруг покачал головой, словно не соглашаясь со своими мыслями, и неожиданно для Дэйва слабо улыбнулся: — Ты прав. Именно это и должно. Мы можем отметить его позже, сходим в какой-нибудь парк... Если ты хочешь, конечно. К концу фразы в голосе Хэтфилда проскользнуло сомнение — достаточно явное, и Дэйв это заметил. — Чёрт возьми, конечно, хочу, — сразу же ответил рыжий и несильно хлопнул Джеймса по плечу, — обязательно сходим. Дэйв этого действительно хотел. И теперь уже верил, что так и будет, и ничто в этом грёбанном мире не помешает его планам. Пусть только попробует.