Стерпится, слюбится

Хоть бабушка и учила ворожить, делать это одним впервые было страшно. В холодной избе гудел ветер, и вьюга стучала в деревянные ставни. Мать с отцом уже спали, а Петька предложил погадать. Крещение все-таки. Федя долго не соглашался, но брат упрямо настаивал. Мальчикам было по-настоящему страшно — вдруг домовой рассердится или леший в избу заглянет, но отступать уже не хотелось. В комнате было мрачно и холодно. Печь белела большим пятном в углу, лавки насупившись стояли под окнами. «Федька, а ну, переверни иконы. Нечего святым на ворожбу глядеть,» — сказал Петя, садясь на пол. Младший молча согласился. Он подошел к красному уголку и, перекрестившись, повернул лики святых к стене. Мальчик спрыгнул с лавки и уселся напротив брата. В Крещение обычно гадали девушки, но братья об этом не знали и с трепетным удовольствием приступили к обряду. Больше всего в мистику верил Фёдор. Именно ему бабка Екатерина рассказывала про всякие гадания. Федя был очень заинтересован в ворожбе, да и талант у него к этому делу имелся. Пете нравилось быть зрителем, хоть сам процесс обрядов и гаданий веселил его. А Федя подходил к бабкиным заклинаниям со всей серьезностью. — Давай под окном гадать! — сказал вдруг Петя. — Да ты чего? Холодно на улице. Батюшка мороз почует, несдобровать нам с тобой тогда, — испугался младший. — Мы же тихонько, Федька! Чуть-чуть окошко приоткроем, ничего нам не будет. На том и сошлись. Братья встали на лавку и отперли ставни. Мальчикам в лицо ударил мороз. На улице было тихо. Вьюга улеглась, и теперь снег медленно кружась падал с облаков. На черном небе блестели желтые точки звезд. Все вокруг дремало под толстым снежным одеялом. Братья переглянулись и, вдохнув в грудь морозного воздуха, начали обряд. — Суженый-ряженый! Проезжай мимо окна! — сказал негромко Петя. Все мочало. — Суженый-ряженый! Проезжай мимо окна! — сказал Федя, прислушиваясь к каждому звуку, но все вокруг также молчало. Ничего необычного не нарушало тишины. — Суженый-ряженый! Проезжай мимо окна! — нетерпеливо повторил Петя. — Суженый-ряженый! Проезжай мимо окна! — в последний раз сказал федя, высовываясь во двор. Сначала все было тихо, но через минуту в конце улицы послышался конский топот и бряканье колокольчиков. Федя насторожился. За околицей показались черные всадники, которые скакали перед огромными санями, застланными мехом и парчой. Под дубовыми полозьями скрипели сугробы, а на запятках ехал снежный вихрь. Федя попытался рассмотреть человека, который сидел в санях. Сильно укутанный в шубу путник встретился взглядом с мальчиком. Федя с ужасом отпрянул от окна. В санях ехал хмурый согнувшийся черт, поглаживая свою узкую бороду. Федя стал пятиться и упал с лавки. Когда он очнулся от ведения, его тряс за плечи отец. — Вот же щенки поганые! — кричал Алексей.- Смотри, Федька, выпорол бы тебя, кабы не Крещение. Вставай на колени и молись до утра! Отец поставил перед дрожащим сыном икону и перекрестился. В комнате было так же холодно, как и прежде. Ставни теперь были заперты на засов. Мать испуганно стояла в углу и вытирала слезы. Ее темный силуэт тоже дрожал. Петя прятался за ней, виновато потупив взгляд. — Ох, Федя, Федя, — тихо причитала мать.- Зачем же ты в бабку Екатерину пошел? Не будет нам счастья, ох не будет.. — Не скули, Алена, — спокойно сказал отец.- Все у нас будет. А ты, Федька, моего наказа впредь не ослушивайся. Негоже тебе этой поганой ворожбой заниматься. Молись лучше Богу, он простит тебя. Родители ушли к себе в спальню, Петя лег в свой угол, а Федя, не смыкая глаз, стоял перед иконами до самого утра.