November etc.

У Ханы гостили Пёль и Юбин. На улице холодно, идет снег, в комнатушке Ким на полную работает обогреватель, и потому в ней тепло и уютно. Пахнет мандаринами, которые принесли девушки, и бессменным глинтвейном, сваренным Ханой. - Он очень крепкий, – вздохнула Пёль. - Ты придираешься, - пожала плечами Хана, укутавшись в свой безразмерный свитер. Рождество близилось, все девушки были очень заняты и едва ли имели свободное время, чтобы встретиться. Пёль находилась в бурной подготовке к съемкам целого ряда клипов BTS, кажется, мало спала, но была безумно увлечена проектом. - Мы выдержали месяц молчания, тонсэн. – заявила Юбин. – Ну-ка, рассказывай, как так вышло, что ты аж с самим Чонгуком уже полгода встречаешься, а? - У нас нет более интересной темы? – попыталась отмахнуться Пёль. - Конечно, нет. - А Хана и Намджун? - Мы-то не встречаемся. – тут же ответила Ким. - Интересно, он-то в курсе… - Пёль не стала продолжать свою мысль, потому что выразительный взгляд старшей подруги быстро ее остановил. – Наша история обычная. Ему понравились мои фильмы, он пошел на премьеру «Часовщика Восточного моря» как частное лицо. И даже пришел на фанмитинг с актерами, на который я решила остаться. Интересно было, что там происходит. Ну, как ни странно, он подошел ко мне с такими необычными вопросами. - Вроде «о, детка, какой у тебя номера телефона?» - хмыкнула Юбин. - Не путай Чона с Чимином, пожалуйста. Вообще-то я его не сразу узнала – все эти панамки с масками на половину лица неплохо скрывают айдолов от толпы. Ох… меня просто поразило, как глубоко он оценил мою работу. Увидев множество отсылок, тонкостей… Это было так приятно. Знаете, как тогда, когда мы еще учились в школе и часто обсуждали мои идеи фильмов. Чонгук слушал меня так же, как и вы. Пёль мягко улыбнулась. Хана прикрыла глаза, вспоминая, как это всё вообще было. Почему-то сразу пришла на ум картина, когда Юбин разучивала танец, и Пёль приходилось снимать на камеру каждую ее попытку. А Хане держать свет. Приключения еще те были. - Когда я согласилась встретиться с ним вне этого фанмитинга, он тут же раскрыл свою личность. Но я подумала, что это просто ни к чему не обязывающее времяпровождение - попить кофе, обсудить кино. В общем, как-то так получилось, что мы теперь встречаемся. – девушка вздохнула. – Я предпочитала это скрывать. Чонгук тоже. Поэтому никто ничего не знал. - Однако некоторые догадывались. – пожала плечами Хана. – История звучит мило, хотя и странно, что ты так долго об этом молчала. - Мне казалось, что вам немного не до этого. - Вы всегда так старательно огибаете тему того, что я приношу всем кучу проблем, что я даже перестала испытывать неловкость. – сказала Ким. – Как долго это будет продолжаться? В наших отношениях всегда все было открыто и честно, поэтому они мне дороги. Почему сейчас я чувствую, будто что-то изменилось? Хану эта тема давно беспокоила. И разобраться с этим важно было сейчас. Потом может быть довольно поздно. - Онни. Ты всегда закрыта. Это то, что мы поняли после твоего возвращения из Америки. Ты ничего не объяснила и отгородилась от этой истории, никому не позволяя в нее вмешиваться. – Юбин придвинулась ближе к Хане. – Почему ты стала преступником? - Так получилось. Мне было интересно, как много я могу. Это как… наркотик, наверное. Делая что-то незаконное чувствуешь себя таким дерзким. – она потянулась к пачке сигарет. – Это давало деньги. Достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать в Нью-Йорке. Правда, это все было арестовано в счет моего выкупа, отделаться от федералов, оказывается, бывает очень дорого. Она зажала сигарету губами, потом тихо продолжила: - При общении с вами я понимала, что у каждой есть свой талант и осознание, чем хотите заниматься по жизни. У меня ничего такого и в помине не было. Все давалось просто, но без блеска гениальности, я не чувствовала тягу к чему-то определенному. Везде по чуть-чуть – и в итоге никто. Меня это ужасно раздражало, невозможность найти себя, а с таким грузом сложно идти по жизни. В конечном итоге я обрела себя во всех этих программках. Только чтобы окончательно в этом убедиться, мне пришлось опуститься на дно. Там, так скажем, задачки были более креативные. - Были ведь более легкие способы, онни. – вздохнула Юбин. - Были. Но я выбрала этот путь. Мне осталось за него лишь расплатиться. - Ты больше не вернешься к прежней жизни? – серьезно спросила Пёль. – Хана, пожалуйста, не надо. Ты нужна мне. Юбин. Соён. Намдж… - Всё в порядке, милашки. – Хана прикурила. – Все будет хорошо. Она выпустила дым в потолок и улыбнулась, глядя в их обеспокоенные лица. Хана любила их очень. Сильнее, чем кого-либо. Ей казалось, что сейчас она видит эту красную нитку, что держит их троих вместе. Она приняла решение давно. Ровно в тот момент, когда ее ноги вновь опустились на корейскую землю. Решение-то было простым, а вот финальная часть пути может оказаться нелегкой ношей. В том месте, где заканчивается Рождество, пришли дурные новости. Господин ФБРовец все же явился из самого Нью-Йорка в Сеул, и Хана с Юбин были вызваны в полицейское управление. Шеф Ли Минхо коротко представил Алекса Грина девушкам. А следом припечатал: - Офицер Сон Юбин, с этого момента от надзора за Ким Ханой вы отстраняетесь. С этого дня ваши обязанности будут переданы офицеру Им Сону. Юбин с большим сомнением посмотрела в лицо шефа: - Причины? - Твой график и без того перегружен, офицер. Мы обсудим его позже. Сейчас же прошу тебя вернуться на свое рабочее место. Сон решила, что допрос с пристрастием вполне подождет, и она действительно лучше обдумает его, устроившись в своем кресле в офисе. Ей беспокоило удивительное спокойствие Ханы. Как будто она была к этому готова. Уж о довольном лице ФБРовца и речи не шло. Юбин это всё ой как не нравилось. Меж тем господин Грин изложил, что желает понаблюдать, как проходит надзор за потенциальным преступником, действительно ли Хана соблюдает все наложенные на нее правила и ограничения. Хана рассеянно кивала на его речь. Ли Минхо хмурился. Вмешательство американских коллег ему не сильно-то нравилось. Хотя в случае Ханы этого следовало ожидать. Они все еще надеются поймать ее на связи с этим криминальным Джоном Волксом. Вскоре их формальная встреча закончилась, Грин отпустил переводчика и предложил Хане пообщаться в более приватной обстановке. Например, в кофейне рядом с управлением. Ким решила, что отказываться смысла нет, чего зря злить дорогого американского гостя, потому легко согласилась. В душной полупустой кофейне они сели за самый дальний столик, взяв по большой порции американо. - Думаю, ты прекрасно понимаешь, почему я сюда приехал. – сказал Грин на английском. - Понятия не имею, чего ради в Корею командируют федералов. – пожала она плечами. - Брось, от тебя так просто не отстанут. Сбежать в Корею тебе, конечно, удалось. Но вот, кажется, не о такой жизни ты мечтала. - И что же? - Если поможешь мне посадить Джонни Волкса, обещаю, что после окончания срока твоего наказания, а это через каких-то пять месяцев, никто о тебе в Америке и не вспомнит. Сможешь зажить как обычный человек. - Господин Алекс Грин, через пять месяцев я и без таких сложных манипуляций заживу как нормальный человек. - Сильно сомневаюсь. - Да уж поверьте. Алекс отпил кофе, внимательно разглядывая эту полукореянку. Ей отец был европейцем и почему-то его черты сильно проявились во внешности девушки. Грин находил Ким очень отталкивающей, однако, точно знал, что тот же Джонни Волкс был в этой девушке весьма заинтересован. Единственное, что не удалось узнать, были ли эти двое любовниками или нет. Это мешало явно доказать их связь и причастность обоих к криминальному миру. Обвинение трехлетней давности в сторону Ханы было серьезным, но больше, все же, административным – она нарушила законы страны, для которой не являлась гражданином, поступила бесчестно и прочая-прочая-прочая, но злость федералов была выражена лишь в том, что эта азиатская девчонка отказалась на них работать. Более того, им назло обслужила, так скажем, конкурентов. ФБР умеет мстить не хуже мафии. Не будешь с нами – не достанешься никому. И вот срок наказания истекал, на коленях она к ним не приползла, а корейская сторона прямо сказала, что с них достаточно этого шапито. Состава преступления, по сути, нет, в честь великих дипломатических отношений они, так уж и быть, навстречу-то пошли, но пора и честь знать, господа. Ким Хана должна выйти в жизнь к простым гражданам. - Я хотел договориться по-хорошему. Будет по-плохому. Мой приезд был отложен лишь потому, что я решил сначала понаблюдать за тобой издалека. Что ж, у тебя очень милая жизнь. Разносишь кофе, веселишься с подружками. Развлекаешься с мальчиком-айдолом. Все эти три важных для тебя человека – очень известные здесь люди, и знаешь… Не уверен, что их репутация выдержит такое гнилое пятно вроде тебя. Особенно неудачно это, наверное, для того мальчика… - Мы сейчас в школе или что, господин агент? Угрозы прям как от тех стервочек-одноклассниц моей юности. И как в то время, так и сейчас это все очень слабо меня волнует. Решили договориться по-хорошему? Что такого вы мне предложили? Хотите упечь за решетку хозяина Нью-Йорка, а мне пообещать то, что я получу все равно? Это просто смешно. – Хана откинулась на стуле. – Если это все, на что способно ФБР, то мне жаль потраченного времени и пяти тысяч вон за этот стакан кофе. - Ты просто еще не оценила всю щедрость моего предложения. Хана поднялась со стула, подцепила пальцами пальто и набросила его на плечи: - Ох, Алекс Грин. Хорошего отдыха в Южной Корее. - Уж я-то неплохо отдохну. В отличие от тебя, милая Ким Хана. - Джон Волкс всегда платит по счетам, вы же помните? – поинтересовалась Ким, проходя мимо агента. – Насколько я слышала, ваш счет крайне дерьмовый. Счастливо оставаться, Грин. Очень надеюсь, что январские недели проведу исключительно в компании офицера У Сону без вашего участия. - Я даю тебе неделю на раздумья. - Я вряд ли буду забивать свою нежную головку мыслями о вашем неинтересном предложении. Она покидала кофейню, прекрасно понимая, что Алекса разозлила. И это может вызвать очень неприятные проблемы. Но что делать, что делать. Финальный путь другим быть и не мог. Юбин стояла у окна в кабинете шефа Ли Минхо. Был уж вечер, она снова засиделась в управлении, но сегодня ее это даже не печалило. - Это все из-за ФБР? – спросила она. - Да, Юбин. Мы не должны давать им повода усомниться… - Она сорвется. - О чем ты, офицер Сон? - Хана сорвется и что-то натворит. Я знаю это ее состояние. Такое уже было как-то. – Юбин обняла себя ладонями. – Давайте все вернем обратно, пока не поздно, пожалуйста… - Офицер Сон, возьми себя в руки. Ты полицейский, а не тряпка. - Она мой близкий друг. Разве у вас не было таких людей, с которыми вы как будто кровью связаны, а? Как я могу ее оставить? Для Минхо поведение Юбин говорило о многом. Девушка всегда умела себя вести и была крайне сдержанна. Для всех всегда милая и приветливая улыбка, прекрасные выступления на телевидении от лица полиции, результаты по раскрываемости преступлений далеко выше среднего… А тут на тебе. Все он понимал, конечно. Только ставка была высока. Юбин Минхо хотел защитить, а иначе этого не сделать. Ким Хана может утянуть Сон глубоко, да так, что и не достать. - Это каких-то пять месяцев. – уверенно сказал Ли Минхо. – И будете за ручку ходить, или что вы там обычно делаете. Юбин смерила его мрачным взглядом, но промолчала. Шеф Ли Минхо, на самом-то деле, в свои слова и сам не верил. Неделю спустя у Ханы случился выходной. Намджун решил, что у него он тоже будет. Потому что скоро камбэк, и с Ханой не будет возможности даже поговорить нормально. Поэтому, не сильно-то слушая протесты менеджера, он оделся, сунул макбук в рюкзак, и поехал на такси в Гванак. Они просидели в комнате Ханы весь день, изредка прерываясь на перекусы. В остальное время каждый был занят своим делом – Намджун черкал в блокноте слова песни, лирика которой наконец-то начала выходить такой, какой он ее видел; Хана же читала очередную книгу, касающуюся программирования. Во всяком случае, это единственное слово на обложке, которое Намджуну было понятно. Она лежала животом на футоне, опираясь на локти, держала в пальцах карандаш, которым делала пометки. Иногда медленно болтала ногами, чтобы размять их, но в остальном от страниц не отвлекалась. Намджун же сел недалеко от нее под окном, прислонившись к стене и положив под себя несколько пледов. Это почти напоминало мягкое кресло. Он исправил последнюю строку, когда часы показали без пяти минут четыре. Он тихо, чтобы не отвлечь Хану, отложил блокнот в сторону и обернулся к девушке. Она лежала все в той же позе, но уже подпирала щеку рукой. Ее спина была ровной, изогнутой в пояснице. Свет сейчас падал куда-то в районе лопаток, и Намджуну удивительно тяжело было оторваться от этого зрелища сегодня. Он тихо подполз к Хане и коснулся пальцами плеча. - Как твоя песня? – тихо спросила она. - Кажется, что хорошо. – Намджун тронул края ее безразмерной футболки и потянул наверх, пока не оголил поясницу. – Думаю, что сейчас хотел бы быть писателем. - Продолжай. – ответила Хана, все еще не отрываясь от чтения. – Что это сейчас изменило бы? - Я… - Намджун задумчиво смотрел на эту мягкую светлую кожу, а потом на пробу ручкой написал слово «зима». – Писал бы по твоим бедрам рассказы. Хана едва заметно улыбнулась. Это настроение Намджуна ей нравилось. И его надо было подогревать. - Ты пишешь тексты песен. - сказала она. Намджун согласно промычал, продолжая дописывать слова на ее коже. «Зима всё еще здесь, зима даже в августе». - Ты же мой гангстер, Хани. – тихо сказал он. – Какой же ты гангстер, если на твоем теле нет рисунков. Пальцы Намджуна были горячими, и это было приятно. - Это последняя песня? – поняла Хана. - Да. – Ким дописал еще пару строк и отложил ручку. Хана все же медленно развернулась и посмотрела в его лицо. Все внимание было сконцентрировано на ней, и это так щемяще приятно. Даже немного ненормально. Но она бы точно хотела, чтобы этот момент продлился как можно дольше. - Намджун… - тихо позвала. - Да? – он придвинулся ближе. - Намджун. - Что ты хочешь? - Ты дашь мне все, что я хочу? – голос ее стал еще ниже. - Конечно. - Тогда останься сегодня, Намджун. – она была уже очень близко к нему, расстояния между ними не осталось; воздуха, казалось, впрочем, тоже. – Это то, чего я действительно хочу. Рано утром Намджун неспешно одевался – его ждал менеджер, и он, возможно, даже опаздывал, но ночная эйфория тело покидала медленно. Ему оставалось взять со стола телефон, что он и сделал, случайно, правда, свалив кошелек Ханы на пол. Вздохнул на свою же не проходящую неуклюжесть, поднял дерматиновый сверток, подумав, что стоит прекратить слушать протесты Ханы в направлении подарков, и купить ей нормальный кошелек. Этот старенький хранитель денег складывался поперек и имел два отделения, второе обычно закрывалось на кнопку, а от падения распахнулось. И Намджуну-то вовсе не было любопытно, что там внутри, просто кошелек сам собой открылся. На втором отделении и крупной фотографии в нем. И закрыть его, не посмотрев внутрь, было невозможно. Ким перевел взгляд на спящую Хану, полностью зарывшуюся в одеяло, затем обратно на фото в кошельке. Он аккуратно закрыл его на кнопку, положил обратно на стол и простоял в задумчивости еще с минуту. Затем все же поднял рюкзак и тихо вышел из комнаты. Кажется, теперь ему есть, о чем подумать. О Хане, например. Об их загадочном «вместе», которое в таком виде больше продолжаться не может.