Полицейская девушка

Гэвина трясло. Откровенно трясло, будто бы в машине было -20 по Цельсию, будто бы в его заднице был самый сильный вибратор в мире, будто бы он выпил бутылки три вискаря, но он был уже абсолютно трезв. Он не спал уже двое суток, и его тошнило, кофе в него больше не лез, а переходить на энергетики после такого количества кофеина он не решался, поэтому просто пытался поддержать себя целым литром колы, умоляя организм принять еще чуть-чуть сахара и продержаться еще немного. Цифры на часах были критично маленькими — у них был час до конца отсчета, а звонка от Саймона так и не поступило, более того — Гэвин даже позвонил сам, но вечно бодрствующий доктор Филлер сказал, что его пациент спит, а во время второго звонка отказался говорить сам, ибо так и не нашел ничего полезного. Как, впрочем, и весь полицейский участок Детройта. Они уже привлекли всех, кого могли, — но зацепок не было. Даже в клубе, по словам офицеров, не появлялось никого похожего. Ни в одном из клубов, где были расставлены патрули. Гэвина трясло, и он не знал, была ли причиной тому усталость или чертова паника, а может, и все вместе, но реальность была такова, что они, видимо, опять проиграли, потому что времени у них не было, как и улик, зацепок, подозреваемых — они самые дерьмовые полицейские во всем штате, да что там — во всей ебучей Америке. И Риду сейчас было не особенно важно, скажут ли что-то о них в новостях, хуже всего было то, что они, возможно, так никогда и не увидят больше Тину. Впервые за лет тридцать, бессердечный ублюдок Рид плакал. Молча, в одиночестве в машине, душа в себе желание взять биту из багажника и разбить собственное лобовое стекло, а после — и свою голову, потому что сил мириться с еще одной смертью у него не было. А потом что? В следующую пятницу пропадет еще одна девушка, а детектив Рид так и будет рыдать на водительском сиденье своей тачки, словно он маленькая девочка, которая потеряла свой мячик. Гэвин с силой долбанул по рулю, попадая по гудку и бибикая на всю парковку. Хлопнув дверью и выйдя на морозный воздух, он нащупал в кармане мятую пачку сигарет, доставая из нее одну и пытаясь поджечь ее. Руки слушаться не хотели и, заорав на всю округу, мужчина швырнул зажигалку на метров десять вперед, после, бессильно сползая по корпусу машины на асфальт. Его мозг отказывался верить, что все закончится вот так — и все, что останется от Тины, — это лишь ебучая заколка с волос ее похитителя да скриншот из видео камеры наблюдения в ночь ее пропажи. Все их усилия были тщетны, и он проиграл снова, разве не это личный ад каждого полицейского? Тихие шаги с лестницы в участок заставили Рида протереть красные глаза и подняться с земли, отряхивая свои и так во всех местах протертые джинсы, делая вид, что он только вышел из машины. На выходе стоял Ричард. Рид мог не стараться — у него не получилось, он все еще выглядел как заплаканная малолетка, и в сердце у Ричарда болезненно екнуло, он никогда не видел напарника таким растерянным и сейчас не мог найти нужные слова. Он не был с Тиной так близок, но даже он сейчас чувствовал себя отвратительно. Хотя, а кто не чувствовал? Фаулер орал на весь участок и даже опрокинул доску с материалами по делу, называя всех бездарями, а потом — заперся в кабинете, опустошая запрятанную в сейфе бутылку виски. Честно — Ричард не отказался бы сейчас делать то же самое, но еле стоял на ногах, нужно было хотя бы до постели добраться и не вырубиться где-нибудь по дороге. Подойдя к Риду, Стерн, даже не слушая каких-то возмущений и оправданий, притянул его к себе и уткнулся ему в макушку, вдыхая запах волос, смешанный с запахом шампуня. Почувствовав чужие дрожащие руки на талии, он прижался еще сильнее, подавляя в себе желание тоже пустить слезу — должен же хоть кто-то из них быть сильным, хотя бы сейчас, даже в такой ситуации. Это нужно в первую очередь Гэвину, потому что если бы не Ричард — он свихнулся бы еще год назад. Ему точно нужно было отпустить себя сейчас, влить в себя пару литров дешевой водки, проблеваться, уснуть на сутки, проснуться с гудящей головой и надеяться, что события этих двух суток — ебучий сон, просто сон, не более того, очередной кошмар, которые так любит ему подсовывать его сознание в последнее время. — Поехали домой, ты еле на ногах стоишь, — Ричард разомкнул объятья, кладя руку на чужую щеку и смотря в заплаканные глаза, чувствуя, как от взгляда, наполненного болью, его сердце разрывается на куски. Рид послушно кивнул, обходя машину и садясь на пассажирское сидение, даже не пристегивая ремень и равнодушно смотря в окно. Стерн скривился. Видеть такого равнодушного ко всему Гэвина было практически больно. Ехали они снова в тишине — никто из них не мог сейчас подобрать слов. Да, возможно, какие-то частички надежды теплились где-то в глубине души обоих, все-таки тело еще не было найдено, возможно, она где-то там, ждет спасения, но разумом понимали оба — скорее всего, она мертва уже как пару часов. По крайней мере, Рид будто чувствовал это. Еще когда на часах оставалось около пяти, внутри него все как будто оборвалось. Он уже тогда понял, что шансов у них никаких, но верить в это категорически отказывался. Громко хлопнув дверью, скидывая куртку на пол, а ботинки куда-то в разные стороны, он сразу пошел к холодильнику, не отвечая на вопросы Ричарда, достал бутылку виски и сделал пару жадных глотков из горла, садясь на барный стул. Разве вот это хваленая справедливость, ради которой он пришел в полицию? Терять отличных ребят и смотреть, как преступник безнаказанно отбирает жизни? Разве о таком маленький Гэв мечтал, смотря сериалы о борцах с преступностью? Холодные руки Ричарда осторожно отобрали у Рида бутылку, когда он уже опустошил ее наполовину. Сказались усталость и отсутствие нормальной пищи все эти двое суток, и ноги у детектива подкосились почти сразу, благо, Стерн успел вовремя подхватит его на руки, утаскивая в сторону спальни, параллельно пытаясь раздеть его, чтоб уложить спать. Гэвин понял эти потуги стянуть с него футболку совершенно не так. И, оказавшись в спальне, он сам снял ее с себя, откидывая в дальний угол комнаты, а после — и остальную одежду, оставаясь в одних трусах, после начиная раздевать ничего не понимающего поначалу Ричарда. — Что ты… — Рид сразу заткнул мужчину грубым укусом за нижнюю губу, после жестко целуя его и расстегивая ему ремень, — Гэвин, блять, подожди… — Нахуй ждать, блять, Ричард, выеби меня так, чтоб у меня в голове все на место встало, я не могу так больше, я слишком устал, ты нужен мне, понимаешь? Полностью нужен, — Рид говорил тихо, запинаясь, пытаясь выговорить слова правильно, он был пьяный и дико уставший, но в своих намерениях он был уверен — это Ричард понял по его упертому взгляду, и потому перестал сопротивляться, позволяя раздеть себя полностью, а после — положить на кровать. Гэвин залез на него сверху, упираясь руками в грудь и смотря прямо в глаза, закусывая губу. Он всегда стеснялся быть сверху, так он не мог себя полностью контролировать, и ему казалось, что так он слишком открыт, максимально не защищен, но именно это ему сейчас и было нужно. Откинувшись назад, он стянул с себя трусы и отправил их валяться вместе с остальной одеждой, наконец-то оставаясь полностью голым и наклоняясь к Ричарду, снова целуя его и прижимаясь всем телом. Они оба не были окончательно возбуждены, но Рида сейчас заботило только возбуждение Стерна, и он провел рукой по его члену, сжимая и приподнимаясь на локте, чтобы иметь возможность смотреть прямо в глаза. Он дышал тяжело, его мысли путались, и ему действительно было нужно это, ему нужен был его Ричард. Ричарду много не нужно было — он уже говорил это Саймону, Гэвина он хотел всегда и везде, поэтому пары неловких движений хватило, чтобы у него встал. Положив руки Гэвину на бедра, он хотел было помочь ему с растяжкой, но Рид отстранил его руки. — Не надо, я сам, — сплюнув на пальцы, он завел руку за спину, проводя между ягодиц и вставляя сразу два пальца до второй фаланги, тихо шипя от боли. Ричард дернулся, но был остановлен злым взглядом Гэвина. Ладно, если он хочет так — пожалуйста, Ричард мешать не будет. Конечно, жестко у них уже было, но всегда они заботились о качественной растяжке, смазке и защите — потому что не нужны же им непредсказуемые последствия, а уж тем более никто не хотел порвать там что-нибудь, но, видимо, в этот раз Гэвину было наплевать на все, чем он был озабочен ранее, потому что, вставив в себя третий палец и двинув пару раз кистью, он потянулся к тумбочке за смазкой. Ему хотелось так — без подготовки, чтобы было больно, чтоб доказать себе, что все это -реальность, а не очередной кошмар, пусть с кровью, пусть — грубо, но ему было нужно утолить свою ярость, дать хоть какую-то пищу своим внутренним демонам, чтобы не быть похороненным в своих грехах, чтобы не придушить случайно Ричарда, чтобы не выстрелить себе в висок, потому что в этот раз он точно смог бы. Выдавив на член Ричарда достаточно смазки, Рид чуть приподнялся, направляя его в себя рукой, а после редко насаживаясь и прикусывая губу, чтобы не застонать от боли. Да, вот так ему и нужно. Ричард выгнулся, с силой сжимая руки на бедрах напарника, но все еще не протестовал, только всматривался в лицо Гэвина, надеясь найти там хоть какое-то удовлетворение. Сделав пару медленных движений бедрами, Рид, опираясь руками Ричарду на грудную клетку, насаживался до конца, преодолевая сопротивление сжимающихся мышц, чувствуя боль, чувствуя себя живым. Встретившись взглядом с потемневшими от возбуждения глазами Стерна, Гэвин тихо застонал, снова прикусывая губу и надеясь, что не до крови. Ричард не выдержал. Возможно, у него в глубине души были зачатки чертова садиста, но вид такого беспомощного Рида, который сам насаживался на его член, заводил до невозможности, и, напрягшись всем телом, даже не выходя из ридовской задницы, полицейский смог перевернуть их, нависая сверху и, почти сразу закидывая ноги себе на плечи, едва не складывая его пополам и начиная двигаться. Рид захлебнулся стонами, откидываясь на подушку и вцепляясь в простыни. Да, так ему и нужно — чувствуя боль во всем теле, чувствуя, как напрягаются сухожилия, как насильно растягиваются мышцы — только так он чувствовал себя живым, чувствовал себя нужным, чувствовал, что еще не прогнил полностью и что даже его еще может ждать искупление. — Черт тебя дери, Рид, ты конченый, — Ричард улыбнулся, тяжело дыша, а после — кладя руку Гэвину на шею, чуть сжимая пальцы, наблюдая, как закатываются чужие глаза, — Но как же мне это, блять, в тебе нравится. Ему что-то простонали в ответ, но Стерн проигнорировал, только сильнее давя на шею, продолжая ускоряться и входя на всю длину, надеясь, что сможет остановиться до того, как убьет Гэвина. В глазах Рида темнело, он чувствовал, что вместе с дыханием из его тела уходят сомнения, уходит сожаление, уходит вся боль, что делала его жизнь невыносимой, и ему казалось, что он руку готов отдать, лишь бы Ричард вот так трахал его каждый ебаный день их ебаного существования, потому что иначе он точно слетит с катушек и поселится на острове в соседней с Саймоном клетке. В его голове вдруг всплыл вопрос, который заключенный задал Ричарду. И его ответ на это, который заставил внизу живота вдруг резко потеплеть, и Рид, не понимая, почему так рано, кончил, выгибаясь до хруста в спине, вцепляясь в плечи Ричарда так, что на них наверняка останутся следы ногтей, которые Гэвин все время забывает стричь. Оргазм Рида выбил весь воздух из легких Ричарда, он отпустил горло и упал на мужчину, утыкаясь носом ему куда-то в основание шеи, двигаясь еще несколько раз, после чего тоже кончая, прямо внутрь. В любой другой день после этого последовали бы дикие крики о том, как это негигиенично, что вообще «отнеси меня в ванную, какого хрена ты опять не надел резинку», но сегодня Рид молчал, только рвано дышал, продолжая обнимать за шею. Телефон в брюках, лежащих под окном, завибрировал, но у Гэвина не были сил даже головы повернуть, он был уже почти во сне. Рич приподнялся на локтях, осторожно выходя из Рида, подползая к краю кровати и подтягивая к себе чужие штаны за ремень. Ну конечно, кто же еще будет звонить посреди ночи. — Алло, — детектив постарался говорить тише, чтобы не мешать заснуть напарнику. — О, детектив Стерн, я надеялся услышать мистера Рида, но и вы подойдете. Я бы хотел выразить свои соболезнования по поводу, — Ричард просто нажал на сброс, выключая звук и откидывая телефон подальше. Чертов Саймон, действительно, позвонить в пять утра, чтобы выразить соболезнования, как же — ведь он даже не пытался скрыть свое удовольствие в голосе, ублюдок. Ричард залез под одеяло, накрывая и Гэвина, прижимаясь к нему со спины. Он не мог залезть к тому в голову, не мог спасти его от кошмаров, он мог лишь предложить свою жизнь безвозмездно, и он мог защитить его хотя бы от Саймона, если Рид позволит.