Мне всё равно.

      Что ни день — то хуетень. Прям про меня. Ненавижу пятницу. Вот сегодня как раз пятница, и я заранее знаю, что что-то случится, потому что я человек, который вечно попадает в ситуации, больше напоминающие жопу. Глубокую такую жопу. Иду по школьному коридору и думаю о том, как меня достала учёба. — Смотри куда идёшь, чмо недоделанное?! Ну вот. Снова началось. Глеб. Сам же врезался в меня. Вот безмозглое существо. Как таких земля носит? Ну, мне не привыкать… — Опять молчишь?! Умным казаться хочешь? Если сейчас отвечу, будет как в прошлый раз. Честно, мне уже надоело всячески скрывать ссадины, раны и прочие неясности на теле. Хожу как лох, покупаю тоналку по бабским магазинам. Не, ну, не умею я держать язык за зубами. — Мне не нужно оправдываться — я не хочу унижаться ещё больше. Глеб этот совсем подонок. Он мне надоел, правда. Я настолько привык, что знаю наперёд все его действия. Вот скоро бить начнёт и возможно, к нему его друзья подключатся… — Все вокруг — люди, а ты — самый настоящий отброс общества!       Вообщем, я изгой в школе. Это, наверное, из-за того, что я не несу бред как все те, кто тут учатся, или, из-за того, что я не бью людей без причины (да и вообще так-то не бью)…Честно, не знаю точно. Но ведь таким, как они, не нужны причины. У них это в крови заложено. Бить людей — это как бы типа круто, смеяться и унижать (морально, да и физически) тоже круто. А я просто так не поступаю. Просто не такой. Люди считают меня странным. — Все твои слова — это беспомощные попытки что-то доказать. Ты думаешь, ты классный… Хотя, о чём я говорю? Вы все так думаете. Да вы просто психи. У вас нет разума. Вы — никто. Вернее, даже, ничто. — Спокойной, членораздельно произношу каждое слово. Я уже готов к синякам. Морально готов. Шаг… Второй… Замах тяжёлой руки…       Первый удар прям по лицу. Кровь просто фонтаном из губы и носа. В глазах темнеет… Блять, как же больно. Снова удар. Только теперь от друга Глеба прям в живот. Упал. Я просто упал. Не могу так больше… Плакать хочется. Они, блин, звери. Бьют и бьют. Я уже и не шевелюсь, просто принимаю удары. У меня больше нет сил. Вот меня поднял на руки один из этих аморальных уродов и куда-то тащит. Я не открываю глаза. Зачем? Качусь…с лестницы…вниз. Это что-то новенькое… С лестницы ещё не бросали. Просто представляю, как жалко сейчас выгляжу. — Знаешь, сразу видно, что твои родители мечтали, чтобы ты сбежал из дома. - Выплёвывает эти слова и уходит вместе с шайкой. Грудную клетку нещадно сдавило. Вот это больнее всех ударов. Задел меня, блин, за живое. Мои родители — они меня ненавидят. Вы хотите знать, как они относятся ко мне? Я вам отвечу…       Они не относятся ко мне вообще. Меня для них нет. Не существует просто. Мы живём в одной квартире, но даже не здороваемся. Самое страшное, что я очень сильно привязан к ним. Я одержим надеждами. Я жду. Кажется, ночами становлюсь другим. Всегда думаю о том, если бы всё было наоборот. То есть, вот родился и мои родители счастливые прижимали ребёнка к груди, слушая мои нудные разговоры о том, что я сегодня делал в школе и какие оценки принёс, что со мной всё хорошо и чувствую я себя славно. Мы бы смотрели вместе эти отстойные кино по телевизору, что снимают для слабоумных, ужинали вместе и желали друг другу приятного аппетита. На Новый год в доме пахло бы мандаринами, и отец, переодевшись в деда Мороза, дарил мне всё то, о чём я ранее указал в письме.       Но на самом деле всё не так. Тяжело, когда нет человека, которому хочется открыться, доверить все секреты. Нет человека, с которым можно посмотреть страшный фильм и смеяться как никогда раньше, с которым просто хочется быть всегда. Мне бы хотелось хоть какой-то защиты. Хотелось бы друга. Просто мать залетела от отца тогда, когда не хотела детей. А аборт делать нельзя, так врачи ей сказали. Я произошёл не из-за любви двух сердец и просто желания двух близких приобрести родное чадо… Я произошёл просто из-за порвавшегося презерватива. Конечно, я бесконечно устал. Надо вставать и идти на урок.       Пипец. Алгебра. Мой самый страшный кошмар. Несмотря на то, что я в девятом классе и хожу к репетитору, я нихрена не понимаю. 311 кабинет. Это подниматься… Ладно, справлюсь. Звонок. Сажусь за последнюю парту, чтобы никому не мешать. Так, наверное, будет лучше. — Денис, пересел за вторую парту. Блять, ну куда ещё? Почему я? Нельзя меня в покое оставить? Уж и отсидеться спокойно не могу. — Быстро, быстро. Не задерживай класс. Еле-еле встаю. Кровь только подсохла на разорванной губе. Вижу Юлю Денисенко за четвёртой партой. Сидит такая и улыбается вроде слегка, краешком губ. Взгляд полный сочувствия, прям на меня смотрит. Понимает, как мне нелегко, наверное. Улыбнулся аж непроизвольно… И губа порвалась. Кровь. Рубашка и так испачкана, так что как-то пофиг. Доковылял до парты. Ура. Маленькие победы — это тоже победы. А Алле Васильевне и срать на меня и губу мою тем более… Только и говорит, что: — Почему в такой рубашке грязной пришёл? Хоть бы постирал. Неопрятный какой. Не, ну она совсем больная? Каким образом? Слюнями постирать? Или может мне за пятиминутную перемену ей сходить домой и переодеться? Вот же умом обделена. Урок длится долго. Время затянулось потуже пояса. Ну нафиг школу… Пойду лучше посплю.       День говно да и я тоже говно.