『時の迷霧』 Lost in the Mists of Time
第九話 「疑心暗鬼」 9. Jumping At Shadows〜十年後の世界〜 10 Years Later
Гостья молча следовала за одним из своих похитителей, угрюмо сверля его спину глазами. Попытки мужчины завести разговор пока что не увенчались успехом, ибо Мааи была твёрдо настроена оставаться начеку, особенно сейчас, раз она является слепо ведомым жертвенным ягнёнком — непозволительно отвлекаться на призванные усыпить её бдительность беседы. Девушка пыталась, подключив всю внимательность, определить, куда её ведут и где же она находится, но тщетно: напоминающий лабораторно-больничный коридор сменился более широким и офисным, стоило паре пройти сквозь огромную железную дверь, которую, как померещилось Мааи, Кусакабэ отворил ладонью. Чопорный и минималистический, коридор был лишен всякой индивидуальности — ни картин, ни цветов, ни каких-либо светильников или других, вдохнувших бы в это место жизнь элементов интерьера. Настолько обезличенный, бездушный — было страшновато и не по себе. А ведь за одноцветными дверьми, наблюдавшимися то справа, то слева, предположительно работали люди. А может, роботы? Это всё-таки будущее. В конце коридора гостью и её сопроводителя поджидал лифт, который активировался опять же по магическому прикосновению Кусакабэ к кнопке. Камацу в растерянности приоткрыла глаза, на что Тэцуя постарался ответить миролюбивым взором, а стоило дверям приглашающе раздвинуться — по-джентельменски пропустил даму вперёд. Так называемая дама недоверчиво зыркнула и прошла внутрь с мыслями: «Я что, в sci-fi-мире каком-нибудь?» Двери бесшумно задвинулись, и внутри президента что-то вновь надрывно дёрнулось. Куда этот деланно воспитанный якуза намеревается её затащить? Заместитель главы Заидан ощутил, как тягучим дымом повисло напряжение в этой металлической коробке на канатах, в коей и без того воздуха было мало. Внутри парень точно чувствовал чесотку, которую не унять, пока он не расставит все точки над «i» с этой девчонкой. Брюнет, может, и не мог похвастаться самой благочестивой работой в мире, но его родители не для того воспитывали, чтобы тот прослыл похитителем школьниц. Десять лет ничего не изменили: ему по-прежнему приходится расхлёбывать заваренную своим боссом кашу. Отличаются всего лишь крупы, из коих каша эта заваривается. Вот только, откровенно говоря, избавляться от трупов гораздо проще, чем совладать с характером тринадцатилетней с половиной версией изначально сложной женщины. Винить подростка мужчина даже и не думал — наоборот, ему было искренне жаль её. Кусакабэ просил лишь об одном: понимании. Он охотно поможет ей чем сможет, если она перестанет стрелять в его спину вилами из глаз. Впрочем, возможно, оно и к лучшему, если Камацу не стремится травить с ним беседы и собирается оборонительно молчать предстоящие десять часов? Так парень хотя бы сможет избежать ненужных вопросов. Лифт мгновенно доставил их на другой этаж — на сколько выше они поднялись, Мааи разобрать не смогла. Высоченная фигура её гида по футуристическому миру будущего неспешно шагнула вперёд, и мужчина, обернувшись через плечо, негласно дал ей понять, что ждёт, пока путешественница покинет кабину межэтажного транспорта. С недовольной миной Мааи аккуратно перешагнула порог, и вскоре зеркальные двери за её спиной захлопнулись. Звук слышался ей громче и опаснее, чем был на самом деле. Пред глазами предстала немного иная картина — широкая комната, больше напоминавшая лобби отеля, как показывают в кино: маленькие кресла, журнальный столик с какими-то газетами, небольшой, встроенный в стену аквариум, по углам лампы на высоких ножках — комната, скромно и со вкусом обставленная в стиле модерн, никаких излишеств. — Прошу сюда, — подобно метрдотелю, вежливо проинструктировал Кусакабэ, указывая жестом в сторону очередной двери. Девушка бы даже отметила занятность всей ситуации, ибо ей никогда не доводилось останавливаться в отеле, не помни она, с кем имеет дело. Поэтому непрошеная гостья лишь прочнее схватилась за ремешок сумки, поджала нижнюю губу и настороженно посеменила за своим проводником. За очередной дверью — очередной коридор, а по его сторонам снова — двери. Это местечко не выглядело в глазах юной ученицы Нами-чуу ну ни капли радушным: за всё время ей не встретилось ни одного окна, а уж сей факт явно намекает на что-то неприятное. Кусакабэ, остановившись у одной из пресловутых дверей, высунул из кармана пиджака некую карточку и просунул её в замок — извне того просочился зеленоватый свет. Парень дёрнул ручку, приоткрывая дверь внутрь. Мааи не двинулась с места. Она могла бы переждать десять часов и стоя, в более открытом пространстве, желательно людном. Как-то не очень привлекала идея ступать в только что отпёртую ключом комнату, особенно если ты понимаешь, что сей ключ тебе не дадут, а лишь замкнут тебя им с обратной стороны. Брюнет устало выдохнул. — Мы никакая не якуза, — впервые позволил себе использовать чуть более неформальный стиль общения Тэцуя, с отчаянием во взгляде моля девушку прислушаться хотя бы на секунду, вот только Маии видела в его глазах самодовольную ухмылку Хибари Кёи. — А, да? — в циничном выражении лица сузив левый глаз, кисло процедила она. Сопроводителю очень захотелось нервно дёрнуть бровью в ответ на столь прекрасный отклик, да закалённое за десять и больше лет работы на тирана самообладание брало своё. — Кё-сан... Хибари, — поправил себя парень, — всего лишь немного пошутил... — полилась оправдательная речь, — не то чтобы он и впрямь... — Ха? — реакция собеседницы не заставила себя долго ждать. Мааи, подталкиваемая волной снова разбуженного гнева, легко поддалась ей и инстинктивно встала в любимую позу фертом, выгнулась вперёд, кичливо задрала подбородок, психологически перехватывая преимущество в грядущем диалоге. — Ну разумеется. Тот Хибари, что десять лет назад избивал студентов, угрожал им, вымогал с них честно заработанные деньги в качестве «пошлины» за право разместить палатку!.. — ядовито провозгласила Камацу, заметно кривясь от отвращения при одном лишь воспоминании о последнем. — От вас я не собираюсь слушать «мы не якуза!».. Думаешь, поверю таким, как вы? Повисло неловкое молчание на противоположной стороне диалога. Тэцуя давно не испытывал подобного стыда: словно он снова очутился в младшей школе, где его отчитывали и наказывали за плохое поведение учителя с той лишь разницей, что тогда он был непримиримо убеждён в своей правоте, а все вокруг его просто не понимали, вот только в данной ситуации усомниться в железобетонных аргументах оппонентки не приходилось. Парень отвёл глаза в дискомфорте, ибо совестно было всматриваться в синие омуты ещё совсем юной девушки, выражающие, помимо гнева и презрения, какую-то обескураживающую тоску, вызванную мирской несправедливостью. Да, под руководством Хибари Кёи по молодости Кусакабэ Тэцуя делал вещи, о некоторых из которых предпочёл бы умолчать и даже забыть. Перечисленные девушкой и особенно последнее — явно были в их числе. По большому счёту он по-прежнему продолжал делать или, точнее, поручал выполнение кому-то не самых достойных вещей, но это можно было оправдать крайней необходимостью, а также обострённостью ситуации в мире мафии, с коим Foundation, к величайшему сожалению её основателя, была неразрывно связана. И даже если Хибари Кёя больше не вымогает деньги с невинных жителей, не то чтобы он, мягко выражаясь, стал на путь истинный гражданина высокой морали. — Пятьдесят тысяч иен...пошлина... пятьдесят тысяч...* — сокрушалась про себя девушка подавленно, вспоминая толстенные пачки купюр в руках врага. От её внезапной смены настроения — с праведного гнева на заслуженное презрение, а позже — сильную опечаленность, как будто деньги забирали и у неё самой, у Тэцуи начиналась полная путаница в голове. Вкусив горестные воспоминания, которые, как думалось президенту, она никогда не сможет вычеркнуть из памяти как самое мерзкое преступление Хибари Кёи против общества, девушка снова сосредоточила недоверчивые очи на собеседнике. Растерянный Кусакабэ, не совсем имевший представление, как отмыться от грехов прошлого перед гостьей, неохотно коснулся взором её напряжённого лица, что казалось ещё мрачнее в угрюмом свете слабых по мощности стенных ламп. — Больше мы не занимаемся, — мягко выговорил он таким голосом, точно давал обещание, — таким, — мимика брюнета явно свидетельствовала об усталости. Может девчонка хотя бы на десять часов поверить ему? — Пожалуйста, входите. Вам необходим отдых. Перемещения во времени утомляют как морально, так и физически. Как бы Мааи ни желала учуять злобную, недружелюбную ауру, исходящую от неприятеля, оной тот не источал: единственным человеком, от кого исходила враждебность, была она. Возможно, где-то на глубине запутавшегося и уставшего разума у этой мысли и имелось право на жизнь, но достучаться до хозяйки в данную минуту было едва ли осуществимо. Вот только в чём-то похититель прав: она и правда была истощена — физически и морально. Да и ведь даже если из упрямства президент воспротивится заходить в эту комнату, Кусакабэ её попросту принудит силой. Бросив на недруга колкий, предупреждающий взор, девушка, опустив руки в капитулирующем жесте, медленно поплелась ко входу. Тэцуя звучно выдохнул, закрывая позади неё дверь. Мааи резко ударила прохлада: одетая в короткую юбку, низкие летние гольфы и белую, с рукавами три четверти школьную белую блузку — иных атрибутов формы при ученице не имелось — девочка не была готова к встрече с очевидно нетопленным помещением. Впрочем, после изнурительной августовской жары эта, пусть и не свежая, но прохлада приветствовалась и казалась бальзамом для тела. «Что, холодное лето у вас?.. Везёт же», — завидуще предположила девушка, с удивлением замечая, что для типичной японской августовской инфернальной жары даже замурованная наглухо комната казалась сверхпрохладной. Окно, к счастью, имелось, да только ставни полностью опущены, шторы задёрнуты. Оглядываясь по сторонам, Камацу высмотрела письменный стол, стул, небольшой шкаф, односпальную кровать напротив, застеленную тёмно-бардовым покрывалом, прикроватную тумбочку, стенную полочку и супермаленький навесной плоский телевизор. Ей он казался из ряда вон и ловил на себе завистливые взоры гостьи. Спальное помещение и правда больше подходило для кратковременного проживания, а конкретно в этом, заключила путешественница, никто в данный момент не оставался. Вероятно, осознавала она, честь придётся оказывать ей. — В течение этих десяти часов, пожалуйста, отдохните тут, — послышался размеренный голос Кусакабэ за спиной. Мааи нервно, с опаской обернулась, точно готовясь отразить удар в спину. Мужчина беспомощно повёл бровями. — Через двадцать минут, — продолжил он, смотря на часы, блестевшие на запястье, — я принесу вам поесть. — Благодарствую, — съязвила девушка, обдавая собеседника ледяным взором. Почему нужно было вести себя столь агрессивно? Неужели это последствия болезни, именуемой Хибари Кёя? — Двадцать пять минут прошло... — едва слышно проронил изнурённый гид, опять бросив двусмысленный взор на часы. — Ещё сто... — Что? — резко помешала отвлёкшемуся Тэцуи Мааи, расслышав его мямленье себе под нос и находя сие подозрительным. Двадцать пять минут. Сто минут. О чём он? Это что, обратный отчёт до её экзекуции? — Нет, ничего, — быстро ответил брюнет, казавшись ещё менее достойным доверия. — Я скоро вернусь, отдыхайте, — неловкая улыбка пробралась на его озадаченное лицо, и мужчина последовал к выходу, держа карточку-ключ наготове. — Туалет, — грубо бросила ему вслед Камацу, недовольно сводя брови вместе. — Если дверь заперта, я же не смогу пойти в туалет, — возмущённо заключила собеседница, глядя на своего сопроводителя как на идиота. Во-первых, она хотела попытать хотя бы маленькое счастье — вдруг он передумает запирать на замок? Во-вторых, если и не передумает, то она как минимум будет знать, где туалет, а там, гляди, и ещё на какую дверь набредёт. Кусакабэ, с застигнутой врасплох миной, свидетельствующей о том, что он явно кое о чём не подумал, приостановился и с несколько секунд уставился на вопросившую. — В конце коридора... — проинформировал бывший вице-глава Дисциплинарного Комитета, подарив гостье надежду на то, что сейчас она сможет в одиночестве сделать незначительную разведку по сему злостному помещению. — Если вам нужно сейчас, я провожу, — и тут же разрушив все её коварные планы. В туалет девушку одну явно не отпустят, будут стоять под дверью и преданно ждать. Устроить самой себе экскурсию по этажу в поисках аварийного выхода где-нибудь не выйдет. — Нет, спасибо, — нотки раздражения звякнули в голосе, а его обладательница брезгливо отвернула голову от собеседника. — Тогда до скорого, — примирительно произнёс Тэцуя, закрывая за собой дверь. Находясь наконец по ту сторону комнаты, темноволосый мучительно выдохнул. Лучше перестраховаться. С этой девицы станется покинуть временное место отдыха и набрести на что-нибудь... или кого-нибудь нежелательного. Писк электронного замка будто резко потянул за сотканную из нервов нить, заставляя гостью в заточении немного дёрнуть плечами, словно та — марионетка. Такие раздражительность и нервозность были не свойственны обычно спокойной Камацу. Да, существовал определённый человек, одно упоминание о котором давало в её системе неотвратимый сбой, но он являлся исключением. Присущие её жизни факторы-раздражители также не могли выбить из колеи настолько. Неужели это приключение так морально опустошило Мааи, насмешливо умаляя её хвалёную выдержку и стирая в порошок умение держаться хладнокровно даже в стрессовых ситуациях? «Успокойся, — в приказном тоне велела себе президент. — Трезво думай головой». Попятившись назад, путешественница обессиленно уселась на кровать. В конце концов, она была в положениях и похуже, в обстоятельствах, когда ты, казалось, стираешь собственноручно границу между жизнью и смертью... Внезапно нежеланным миражом в глазах всплыло ухмыляющееся лицо врага... Девушка зажмурилась и отчаянно помотала сиреневласой головой, противясь ненужным сейчас и вообще неприятным играм разума. «Что за эксперимент?.. Почему я?..» Мозг снова сделал досадное открытие: её взрослая версия, получается, так же слаба, как и она сама, раз всё получилось так, как получилось. Ничего не изменилось. Но зачем? Почему именно она? Неужто не нашлось кого получше? Не в состоянии больше сидеть и постепенно падать на дно ада собственных мыслей, не нашедшая себе места гостья принялась обследовать комнату. Как открыть окно или хотя бы поднять ставни, она так и не сообразила. Подпереть его было нечем, а даже если бы и было чем, вряд ли сея затея увенчалась бы успехом. Тем более, оставалось неизвестным, на каком этаже находилась комната. Вентиляционных люков для побега, как в кино, здесь не было — Мааи пришлось признать, что в фильмах сплошная бесполезная ложь. Девушка не отрицала, что разумным будет перетерпеть десять часов в образе смиренной пленницы, но руки чесались найти выход. Да и то, что про будущее они ей не врали, вовсе не означает, что не могли специально её позвать сквозь время, дабы принести в жертву науке, а десять часов, отведённые ей якобы в спасительное ожидание, им необходимы для подготовки жертвенного алтаря. То есть она вместо того чтобы спасаться будет впустую ждать здесь смерти? Однако у теории специального вызова сквозь время была небольшая брешь, и имя ей засранец в костюме коровы. Об этом маленьком ублюдке Мааи и вовсе думать не могла: если и раньше ей его придушить хотелось, то сейчас... Она готова была отсидеть пожизненно за детоубийство и не жалела бы. Как вообще может быть такое, что у пятилетней мелюзги есть игрушка, способная пустить её лететь аж на десять лет вперёд? Но если всё дело в базуке, то что, эти изверги тогда не виноваты? Быть такого не может. Президент отказывалась верить в это. Они же сами сказали, что у них тут эксперимент и что версии подменились. «Тогда выходит... — снова наступило запоздалое осознание... — будущая я сейчас... находится в школе...» От мысли стало как-то волнительно. А друг, как в фильмах западных, её будущее «я» оставит ей послание с инструкциями, как прийти к успеху и чего избегать? Было бы мило. А если её кто-нибудь за эти десять часов увидит? Учителя? Что они подумают? Примут за старшую сестру? «А если меня здесь убьют... находящаяся там вторая «я» умрёт вместе со мной? Или продолжит жить?» Калейдоскоп разнообразных, логичных и не очень мыслей ослеплял разум, отвлекая его своими хаотичными движениями и выстраивая для него беспорядочной мозаикой картины нелепых сценариев того, что могло бы произойти. Всё, что Мааи знала о временных парадоксах, перемещениях, связях между временными версиями одного и того же человека, а также о внесениях изменений в прошлое, было крайне псевдонаучным и совершенно не внушало доверия. Вряд ли оно могло иметь в этом мире — мире, где пятилетки ходят по школе с плодом невиданного простому смертному технологического прогресса, будто так и надо — абсолютную ценность. А потому, как именно всё устроено, было за гранью познаний девушки. Измени её будущая версия что-либо в прошлом, каким образом оно может отразиться на этом будущем? Будущем, ставшем для Мааи на десять часов настоящим. Погрязшая в догадках школьница и вовсе не заметила, как пролетели сорок минут и вернулся её горе-гид, поспешивший оповестить о своём приходе: — Простите. Задержался, — получивший всего жалких пятнадцать минут перерыва в одиночестве с чашкой кофе Кусакабэ учтиво извинился за опоздание, проходя во внутрь с подносом. Девушка нерадушно скривилась. Кто ещё был здесь непрошенным гостем? Находясь наедине с собой и своими абсурдными мыслями, Мааи смогла наконец-таки прийти в себя и успокоиться, как этот якуза тут как тут, заваливается с едой, видите ли, и заставляет её снова нервно ожидать опасности. Тэцуя аккуратно поставил поднос с едой на письменный стол и озабоченно смерил сидящую на кровати подростка взглядом. — Поешьте, пожалуйста. Восстановить силы крайне важно. «Засунь себе своё беспокойство, чёртов преступник!» Негодуя, что этот человек так бесстыдно пытается усыпить её бдительность лицемерием, но одновременно любопытствуя, девушка соскочила с кровати и вальяжной походкой, будто она тут контролирует ситуацию, направилась к столу. Нависая над ним и ещё не видя толком, что на тарелке, гостья одарила её заносчивым, придирчивым взором породистой брюзги, а потом ещё и скривилась, будто пред ней вылили чашу с помоями. Тарелка предлагала Мааи зажаренный картофель, какой-то овощной салат с бобовыми, запечённые колбаски, хлеб и кружку с чаем рядышком. Впервые в жизни ученица Нами-чуу была недовольна отсутствием риса, столь знакомого и родного, японского, даже если тот у неё уже поперёк горла стоял. Композиция выглядела странно — это что, кормёжка для пленников? Пронаблюдав, как путешественница длительно всматривается в тарелку, будто ища там нечто ценное, Тэцуя вкрадчиво спросил: — Что-то не так? Девушка резко сделала шаг назад, будто бы отрекаясь от обеда, и недоверчиво покосилась на мужчину. — Вдруг там яд. Услышав столь гениальное умозаключение, Кускабэ возжелал удариться головой об стену немедленно. Но более всего ему было просто по-человечески обидно. — Что вы!.. — жалобно и в то же время возмущённо изъявил он, не скрывая своих раненных чувств. Какое ещё преступление эта девчонка повесит на его плечи? Внимательно изучив реакцию потенциального отравителя, Мааи пришла к выводу, что наверное они бы не стали заморачиваться с ядом или снотворным, ведь одним щелчком пальца могли вырубить беззащитную школьницу. Но отступать было некуда. — Подозрительно выглядит, — запротестовала обладательница волос цветка сирени, вороча носом от еды. — Особенно, — и показала пальцем на салат, — вот та красная штука... — Это свёкла, — пояснил вдруг сделавшийся овощным экспертом брюнет. «Так вот она какая... свёкла...» — с интересом подумала гостья, вглядываясь ещё сильнее. А затем, резко кое-что вспомнив, оскорблённо сверкнула глазами в сторону кормильца. — Этим только свиней кормить*, — возмутилась президент, вгоняя парня в апокалиптический ступор. О чём она вообще? Она специально издевается над ним? Кусакабэ Тэцуя славился своим железным терпением и нерушимым спокойствием — он мог справиться с кем угодно, от капризного ребёнка до зажравшегося миллионера — ещё бы он спасовал перед простым или не совсем подростком! Какова её цель? Довести его до исступления? — Вовсе нет... — вновь вторил собеседник, устав за эту минуту на пять лет вперёд. Между тем не сбрасывая с себя напыщенного фасада, Мааи, к удивлению парня, с демонстративной неохотой отодвинула стул и, будто бы делая одолжение, уселась за стол. Затем резко, с явным раздражением пододвинула стул обратно, становясь к еде ближе. Строптивая пленница или нет, а ела она последний раз часов пять назад. «Хлебка и вилка... — заметила гостья, беря металлический предмет в руку. — Вместо риса и палочек... странные они», — пришла ко мнению школьница, предполагая, что, вероятно, ей принесли то же, чем кормят несчастных учёных-иностранцев. Наверное, так было удобнее: не станут же они для неё специально готовить! Дабы не нависать над душой, высокорослый заместитель Хибари Кёи покинул ближнее пространство намеревающейся трапезничать девочки и тихонько сел на кровать позади неё, опустив руки на колени и сведя ладони в пальцах. Охваченная простым человеческим интересом Мааи начала с самого подозрительного — с салата. Но мигом пожалела: — Ну и дрянь, — прокомментировала она своё знакомство со свёклой, пережёвывая и тут же заедая гадость хлебом. — Неудивительно, что этим кормят свиней. Кусакабэ всё ещё не ведал, о чём так недовольно толковала подростковая версия Камацу Мааи. Очевидно, что она всем видом желала показать, насколько ей всё не по вкусу, несмотря на то, что еда была свежайшей, продукты — наилучшего качества, а приготовивший это человек — квалифицированным поваром. Для десяти часов пребывания здесь вполне себе сытно и вкусно для перекуса, рассудил парень. Последующие полчаса девушка набивала желудок молча и почему-то мучительно долго, словно зачем-то целенаправленно потягивая время. Впрочем, Тэцую подобное поведение едва ли могло беспокоить: работая на Хибари Кёю, и не такое увидишь. На самом деле задерживаться с едой нарочно Камацу не собиралась, просто постоянно отвлекалась на нелицеприятные думы. Она и правда немного проголодалась, а если возникнет потребность предпринять побег, пустой желудок окажется лишь смертельной удавкой. Закончив с пищей, гостья принялась распивать одну кружку зелёного чая и делала это ещё минут десять. Медитация с жизненно важным для любого уроженца Страны восходящего солнца напитком способствовала эффективному прояснению мыслей в голове и выветриванию всякой дури, что заставил одним своим существованием Хибари Кёя вылезти на поверхность. Поставив аккуратно опустошённую кружку на стол, девушка подтёрлась влажной салфеткой и мягко вымолвила: — Гочисоо-сама.* Её наблюдатель был немного удивлён, что нагло проигнорировавшая манеры и не удостоившая еду и «итадакимас» гостья внезапно решила отдать дань уважения. Может, с надеждой предположил Тэцуя, она подобрела и всего-навсего была голодна, потому и свирепствовала? Или ей понравилась еда? Не успел парень сказать что-то в ответ, как Мааи полностью развернулась в его сторону. — Нэ, Кусакабэ-кун... — в какой-то милой томности начала она, произнося его имя с располагающей дружелюбностью. И хотя столь формальное обращение всё ещё казалось непривычным, да и неуместным, учитывая разницу в возрасте, заместитель Хибари был рад нежданной смене настроения. Мааи же положила одну руку на спинку стула, сгибая в локте и опираясь подбородком на направленное вперёд по отношению к себе запястье. Другая рука расположилась на коленке; девушка сидела, всем тело развернувшись к собеседнику, ноги вширь по разные стороны. Взор её сапфировых очей казался Тэцуе нечитаемым. Второгодка плавно выдавила из себя невесомую полуулыбку. Она не собиралась уходить с пустыми руками. Или же умирать. Неважно. — Не расскажешь ли... — любезно продолжила гостья, но в её вельветовых интонациях начинал сбиваться томный призвук и постепенно зародился напористый тон. Отклики авторитетности и замаскированной требовательности было сложно с чем-то спутать. — Да?.. — деловито ответил обладатель причёски помпадур, не меняясь в лице. Мааи грациозно наклонила голову к служившей подспорьем руке, точно желая её полностью на ту опрокинуть; чёлка цвета тёмной хризантемы закономерно опустилась вслед, прикрывая один глаз. — Для чего... — кротко протянула вопросительное местоимение президент, но за сей кротостью ощущался студёный гнев, — ... вы делаете такие вещи? — «Такие вещи»...? — переспросил немного несмело молодой человек. — Похищения, — отрезала девушка с резким холодом, отвращённая тем фактом, что этот взрослый якуза продолжает нагло прикидываться. — Похищения. А именно взрослой версии меня. О чём эта девчонка опять говорит? Какое такое похищение? Очередной высококлассный анекдот из её уст. — Мы вас не похищали! Я же вам уже несколько раз говорил, что мы не якуза! — с рвением оправдался Кусакабэ, жестикулируя правой рукой в надежде, что непутёвая гостья поймёт уже наконец. — Тогда что я... нет, я спустя десять лет тут делала? — взыскательно проговорила Камацу, суживая глаза и пристально следя за реакцией похитителя. Кусакабэ ощутил некомфортное давление, исходившее от девчонки. — Вы... находились здесь с тем, чтобы принять участие в эксперименте... — постарался как можно чётче и правильнее сформулировать брюнет, осознавая, что беседа движется не в самое радужное русло. — ... по собственному желанию. — Заканчивай шутить, — в своём любимом приказном тоне бросила Мааи, стараясь не выходить из себя от одной только мысли. Услышанное казалось верхом околесицы и вызывало какой-то нездоровый, сдержанный смех внутри; смех, граничащий с раздражением. — И ответь нормально. Тэцуя слышно выдохнул и прикрыл глаза. Это становилось проблематичным. — Мой ответ вы только что слышали. То, что вы, Мааи-сан, по собственной воле, находитесь здесь, а также то, что, по собственной воле, присоединились к эксперименту, — интонационно разделял слова подручный Хибари, будто растолковывая дебилу-ребёнку элементарнейшие вещи, — поймите уже наконец, пожалуйста. Здесь нет никого, кому хотелось бы вас похищать, и уж тем более тех, кто бы заставил вас участвовать против вашей воли.... То, с какой серьёзностью и почему-то внушающей убедительностью мужчина это говорил, вызывало в подростке нежелательное волнение. Такое же противное, подкрадывающееся, как когда она пыталась уверовать в иллюзию существования Хибари-старшего. — Лжёшь, — отчеканила президент с такой твёрдой уверенностью, что казалось, будь даже то не ложью, она заставит силой мысли быть. — Такого быть не может. Разумеется, он врёт. Очередная попытка усыпить её бдительность, дабы она не сопротивлялась и самовольно легла на жертвенный алтарь. В этот момент Тэцуя ощущал себя немного сконфуженно. Разве в таких ситуациях люди обычно не с интересом начинают выспрашивать, кем они стали и почему? Он только что поведал ей, что её будущая версия участвует в крутом эксперименте с перемещением во времени — неужели это не захватывает, не пробуждает любопытство? С чего так упорно это отрицать, будто брюнет оповестил школьницу о том, что та повергла мир в дистопический кризис или разрушила его? — Это правда так, — вторил он, лишённый всяческих сил переубеждать её. — Чтобы я? В таком-то сомнительном эксперименте? Ладно, это в сторону... вот с ним? — произнесение местоимения больше походило на сплёвывание яда, да как можно скорее, будто задержись оно на языке лишнюю миллисекунду, его разъест кислотой. Впрочем, не только слова, но и мысли об этом вызывали рвотные позывы. — Никогда и ни за что. Бред какой-то. Моя будущая версия никогда бы не приняла участие в эксперименте, которым заправляет этот мерзавец. В выражении своего столь праведного гнева собеседница не заметила, как вжалась в спинку стула всей грудью, словно стремясь быть ближе к оппоненту, словно будь она ближе — её слово против его правды будет сильнее. Лицо девочки хоть и не сменяло строгую маску, демонстрировало смесь мрачности с пренебрежением, как будто Кусакабэ сейчас не о ней говорил вовсе. — Возможно, в это сложно поверить, — выдыхая, промолвил Тэцуя, почему-то сочувственно восприняв негодование гостьи. — Но... факт остаётся фактом. В этом эксперименте... вы с Кё-сан... с Хибари... объединили усилия... — Объединили усилия?!.. — не сдержавшись из-за столь омерзительной формулировки, возгласила Мааи, рассерженно понурив брови. — С этим ублюдком?.. — презрительно обронила девушка, не скупясь на оскорбления и недовольно уставившись на Тэцую. — Чушь собачья, — и тут же отреклась от продаваемой ей правды в нежелании больше слышать сей фарс. Люди быстрее эволюционируют до инопланетных рас, чем она будет работать вместе с этим... От одного лишь воображения подобного сценария можно было скорчиться от физического отвращения. Да её будущая версия лучше собственными руками себя порешит, лучше продаст душу дьяволу задаром, нежели по своему желанию вступит с ним в какого-либо рода кооперацию. Невероятно бесстыдный и вопиюще непростительный блеф, исходивший от оппонента, не позволял возмущению школьницы иссякнуть. — Тогда объясни, — чуть остыв, продолжила Мааи, постепенно меняя направление разговора. Коли он волен блефовать, чтобы запутать девочку и внушить ей чувство лживой безопасности, она просто заставит противника врасплох. Ему нечем будет ответить, нечем обосновать столь сумасбродный факт. Может, такими темпами у неё получится разузнать побольше про эксперимент, в который насильно втянули её взрослое «я». — Почему же это я спустя десять лет с ним... объединила усилия?