Независимость

      Кто-то кричал.       Стены замка не могли сдержать крик; мрак не мог его заглушить, как и все остальные звуки. Он разрезает воздух словно лезвие палача, выбивает железную дверь из рамы и колышет огни факела в испуганный танец. Все клетки были теперь пусты, но они не могли забыть. Вокруг фигуры в капюшоне холодный ветер звенел цепями, увлекшись как призрак, издавая истошный вопль.       Капюшон задрожал, и он левой рукой сделал паузу, не касаясь двери. Вероятно, он слышал эти крики уже тысячу раз, но и в то же время, он не слышал этого до сегодняшнего дня. Он сдерживал его там, прислушиваясь, потому что он не мог этого выдерживать, и только тогда, когда он на довольствуется, он тянул дверь за тяжелое кольцо одной рукой и открыл ее.       Под Меркурием всегда были подземелья, но камеры пыток появились уже только с новым правителем. Новые камеры были намного больше, чтобы можно было легко откликнуться на крики гостей. Зарешеченные окна сделаны из крепкого камня, расписанные красными следами от пыток. Пол был усыпан такими же следами вместе с теми, что до сих пор стекали со стен. Воздух густой, пропитанный человеческими отходами, жарой, унижением и вкусом разврата.       В центре всего этого, подвешенный к потолку цепями вокруг запястий рук, висел седьмой и девятый мастер Хвоста Феи. Когда-то она была прекрасной. В последние несколько часов войны она выступала как непобедимая, преодолевала смерти близких людей, чтобы сплотить свои войска против бесконечной армии. Руки были в порезах от клинков. Шрамы покрывали большую часть ее тела, но это не те, что она получила на поле битвы, когда ее магия и броня все еще были с ней. Было время, когда эти огненно-алые волосы разжигал страх в сердцах всех, кто ее только видел. Половина волос было вырвано, а другая половина запутана в грязи, которая не оставила и следа от прежнего цвета.       Однажды она была прекрасна. Но после война кончилась, и долги, что она вызвала своим неповиновением, полностью уплачены. Тем не менее, она сражалась. Сначала ее гордость была забавной для ее похитителей, а затем разочаровала. В конце концов, она была отдана двум мужчинам, которые видели в ней загадку. Она не знала их имен, если вообще такие люди имеют их. Оба были здоровыми, лысыми, татуированными и с ухмылкой на лице, как у черепа: первые улыбки за долгое время.       Когда он вошел в темницу, эти усмешки превратились в тревогу, а после в гнев.       — Как ты смеешь?       Его левая рука появилась из-под плаща и сняла капюшон.       — Мастер Август! Мы вас не ждали…       — Убирайтесь, — приказал он.       — Но Его Величество сказал…       — Вон! — он повысил голос, и они покинули темницу.       Август резко протянул руку вперед, и цепи, что держали заключенного за потолок, щелкнули. Быстро подойдя к ней, его рука обернулась вокруг талии так, чтобы взять большую часть ее веса на себя. Она лежала на его руке, безжизненная, хромая, но затем в ее глазах вдруг воспылало пламя, которое тут же погасло, когда он знал, что она собирается сделать. Во-первых, готовился удар в пах или почку, чтобы ослабить и шокировать его. Затем один удар, чтобы оглушить — кулаком, подбородком или может даже спиной. И наконец, сломанная длинная цепь, свисающая с запястий, затянется вокруг его шеи до тех пор, пока темнота не поглотит его; наказание лишь для одного, но достаточно глупое.       Все это он увидел в своей голове, и он ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Ее указательный палец дернулся, но ничего не произошло. Атрофированные в неволе мышцы не могут с ней сотрудничать. Сломанные и плохо зажившие кости, отказались принимать все ее попытки пошевелиться, а увядшие пальцы даже не могли сформироваться в кулак; ноги были вообще нежизненно способными, когда она стоять-то без поддержки не могла. Несмотря на все это, единственное, что не было сломлено, так это ее воля. Вся ненависть и терпение Эрзы Скарлет — это воля, это одно дергание ее пальца.       Август позволил ей опираться на себя в течение нескольких минут молчания. И как только ее легкие акклиматизировались к изменениям напряжения в теле, он посадил ее на стул. Добравшись до своего плаща, он достал бутылку с водой и поставил напротив нее. Она проигнорировала это. Глаза ее были настолько пустыми, что можно было даже подумать, будто она труп, если только не ее намерение убивать, которое металось внутри нее.       — Скажи мне, как найти Сердце Феи, — спокойно сказал он.       Сначала была тишина, но вдруг она засмеялась. Смех резко скривился и продлился уже с кровью, что потекла из ее губ.       — Сто тринадцать дней, — сказала Эрза, снова засмеявшись. Каждое слово для нее было будто кинжал, проведенный через пересохшее горло, — мне было интересно, как долго будет продолжаться.       Через тринадцать дней после войны. Сто тринадцать дней с тех пор, как это место стало ее домом. Сто тринадцать дней безумия и агонии от безысходности и ненависти, от мира, что окружал ее.       — Как долго будет это продолжаться и для чего? — сказал он должным образом.       — Для того, чтобы ты послал хорошего копа, — усталая усмешка появилась на ее лице, несмотря на кровь, что текла из угла рта, — видимо, ты пытаешься найти другой способ вытянуть из меня информацию.       Только когда ее веселье утихло, она задумчиво добавила:       — Тем не менее, ты до сих пор думаешь, что ты хороший коп после того, что ты сделал?       — Это продолжалось достаточно долго, Эрза, — тон голоса Августа не изменился, несмотря на грубое обвинение в его сторону, — эти смерти… это опустошение… я только хочу положить этому конец.       — Это смешно, — подметила она, — ты не беспокоился о смерти, когда убил Жеррара, — его взгляд потемнел, — или Миру, — продолжала она, совсем не зная страха, — или Места, или Кану…       — Это была война! — вспыхнули его глаза, — я извиняюсь за каждую жертву в то время, когда вы делали то же самое! Как думаешь, что происходит, когда вы прицеливаете взрыв Юпитера на человека, который не обладает защитной магией? Я знал Яджила с самого его рождения!       — Хорошо, что ты принял это во внимание, но следует ли вам запускать неспровоцированную атаку на другую страну? О, подождите… — удовлетворенная тем, что она высказала свою точку зрения, Эрза откинулась на спинку стула, не обращая внимания на хруст деформированных костей. В ее глазах был свет, отражающий пламя факела — холодный, злобный, что полностью подходит мастеру Хвоста Феи.       — Этого никогда не должно было случиться, — прошептал он, опустив взгляд на пол.       — Сто тринадцать дней это довольно долго, чтобы получить от меня хоть какое-то доверие. Все поняли, что Зереф злой уже давно.       — Ты не права.       — О, а я думала, что неспровоцированное вторжение в мой дом, а после кровавая резня моих друзей, довольно объемное доказательство этому.       — Это не было планом. Если бы вы только дали Его Величеству то, что он хотел, этого бы никогда не случилось.       — Ты так думаешь?       Он не посчитал ее вопрос таким, чтобы получить на него ответ. Эрза растянулась в тишине, но капание крови прерывало ее.       — Поля горят, — неожиданно сказала она, — я вижу дым из окна. Ночью они горели вдалеке, как будто мир замер в вечном рассвете… знаешь почему?       — Акнология, — последовал быстрый ответ.       — Это правда?       — Да, он уничтожил деревни на севере и поджег небольшие сельские поселения.       — Он забрался так далеко на юг, но до сих пор не приблизился к Крокусу?       — Конечно, нет. Он слишком боится Его Величества, поэтому не приближается.       — Возможно, — размышляла Эрза, — но поля горели три дня и три ночи. Почему никто не потушил это пламя?       — Я сомневаюсь, что кто-то остался жив, кто может потушить пламя там.       — Возможно… но в столице есть ценные сельскохозяйственные поля?       — Нет ничего дороже, чем потерянные жизни — жизни, что у тебя на руках, Эрза Скарлет. Ты и только ты являешься главной причиной, почему Его Величество не имеет той силы, что способна уничтожить Акнологию.       Она не смогла пожать плечами, так как ее тело было слишком избито даже для такого простого жеста, но все ее бесстрашие и подобные эмоции отражались в ее глазах, которые продолжали рассматривать его без единой дрожи, без угрызений совести, каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом.       — Скажи мне, как найти Сердце Феи, — приказал Август.       — Оно на острове Тенрю.       — Мы знаем это! — огрызнулся он, прежде чем стерпеть свое нетерпение, — мы знаем и о том, когда Макаров переместил его туда перед началом войны, он заколдовал остров так, что он не появится, пока мастер гильдии не призовет.       — Текущий мастер гильдии, — поправила Эрза снова с улыбкой, но более искаженной, — но вы уже решили этот вопрос. Мне показали, что осталось от Макао, когда ваш драгоценный император понял, что его жизнь бесполезна. Вот почему вы все это время держали меня здесь. Если я умру, остров Тенрю будет навсегда потерян в этом мире.       — Скажи мне, как добраться до острова.       — Нет.       — Эрза.       — Знаешь, ты не очень хорош в этом. Обычно, когда те люди приходят, чтобы задать мне вопросы, они, по крайней мере, имеют любезность, принести мне подарки, — на руке она показала следы от пыток.       — Я не… — он начал говорить, но остановился. Как неприятно, когда он нашел способ ее излечения, но это не меняет того факта, что в течении ста тринадцати дней он молчал.       — Ты не такой, как они? — закончила она вместо него, — лицемер.       — Почему поля все еще горят, Август? — без предупреждения ее голос, сломанный, но в то же время нерушимый, поднялся в крике пения.       — Я ответил на твой вопрос, — заявил он твердо и холодно, — расскажи мне об острове Тенрю.       — Снова это, — она издала театральный вздох, — позволь мне спросить у тебя кое-что вместо этого. Если я вызову для вас остров Тенрю, я помогу вам заполучить Сердце Феи, что вы будите с ним делать? Отнесете его Зерефу?       — Да. И с помощью него, он сможет победить Акнологию, и мы наконец успокоимся.       Она посмотрела на него и фыркнула. И теперь она больше не могла сдерживаться. Ее смех неудержимо разбежался по темнице, которая не знала, как заглушить этот звук.       — Ты серьезно в это веришь? Где ты был последние несколько месяцев? Ты действительно закрыт в четырех стенах замка, что даже не слышишь плач детей, плач родителей? Разве ты не чувствуешь этот запах ужаса? Запах горящих полей? Посмотри вокруг, Август! От Фиора ничего не осталось, кроме смертей, смертей и смертей. Это то, что происходит на пути Зерефа!       — Ты ошибаешься, — неуверенно сказал Август, — это не то, что хочет Его Величество. Это результат твоего упрямства, что оставляет его людей без защиты от Акнологии.       — Его людей? Зереф ни о ком не заботится, кроме себя!       — Нет. Ты не понимаешь, он веками управлял Альварезом, он построил нашу империю из ничего, подобрал нас из нищеты и пепла в процветание и мир.       — Мир? Не заставляй меня смеяться.       — Мы были мирными на протяжении десятилетий, — рассуждал он, — если бы не угроза со стороны Акнологии всему человечеству, я уверен, что мы бы и остались мирными. Дай ему то, что он хочет. Пусть он использует Сердце Феи, чтобы уничтожить Акнологию раз и навсегда. Тогда ты увидишь. Он хороший человек.       — Твой хороший человек Люси на моих глазах, — сказала она лениво, — ну, он убил многих на моих глазах, чтобы попытаться меня разговорить, но Люси, о которой я думаю больше всего. Она была сильной, ты знаешь? Она никогда не просила оставить ее в живых. Она даже ни разу не расплакалась. Она сказала мне не сдаваться во время своего последнего вдоха. И знаешь, что я почувствовала, когда она умерла? — он немного покачал головой, — ненависть, но не к нему… а к ней, потому что ей легче. Она ушла, ей не нужно больше страдать от этого, она убежала навсегда. Я не думала, что когда-нибудь наступит день, когда я увижу, как мой друг умирает, не проронив и слезы, но ты и правда холоден ко всему, на это нет смысла тратить время.       Август энергично покачал головой, что даже капюшон начал развиваться по его плечам.       — Ты не знаешь его, как я. Это не правда, это не он. Если он и действует жестоко, то только потому что ты не оставляешь ему выбора!       — Возможно я поверю в это, но, если только мои друзья были бы единственными, к кому так жестоко отнесся он. Думаешь, я не знаю, почему я нахожусь здесь в темнице? Думаешь, я не вижу всего этого? Почему никто не предотвратил пожары на полях, Август?       — Потому что… — он оторвал взгляд, но это ничего не означало, так как она уже знала правду; если бы его взгляд был другим, его бы сейчас здесь не было, — они не верят, что нужно сохранять плодородную землю. К тому времени, когда должен быть готов урожай, они уверены, что будут мертвы.       — Акнология еще не коснулся юга, да?       — Нет.       — Он не первый начала огонь.       — Нет.       — Меня все-таки интересует вопрос, что могли сделать люди всех этих деревень, чтобы увидеть гнев вашего дорогого императора… хотя, увидев это, я поняла, что ему просто скучно. Я не поверю в то, что они просто были в неподходящем месте в неподходящее время.       — Он напуган, Эрза! — его крик раздался словно хлысты, которые рассекали ее тело, — он в отчаянии! Это страх, который только и подталкивает его к безумию! Без Сердца Феи он не может убить Акнологию, но и Акнология не может убить его, хоть он и будет это пытаться делать, бесконечно. Ты не можешь представить весь этот ужас?       — Представить этот ужас? — Эрза рассмеялась, — моя гильдия мертва. Мои друзья мертвы, и он просто так не позволит умереть мне… мне не нужно представлять этот ужас.       Август тяжело сел, будто его тело было таким же слабым, как и у Эрзы.       — Я не понимаю, — прошептал он, — чего ты пытаешься добиться, бросив ему вызов?       — Чего добиваюсь? Ничего. Все, кого я хотела защитить, уже мертвы.       — Тогда почему ты продолжаешь сражаться?       — Злость, — просто сказала она, — не любовь, не надежда… это единственное, что поддерживает меня. Я не позволю человеку, что сделал это, быть единственным, кто получит счастливый конец.       — Ради этого, — пробормотал он, — ты позволишь продолжить страдания каждого мужчины, женщины и ребенка на этой земле?       — Смешно слышать это от тебя, — она зевнула, — ты несколько месяцев закрывал глаза, несмотря на то, что все действия Зерефа становились все жестче и жестче… ты и все остальные, кто называют тебя другом.       Август медленно закрыл глаза, игнорируя ту боль, которая появилась у него на сердце, когда она наплевала на его слова, и когда он снова заговорил, его голос не подал никаких признаков боли.       — Их нет. Больше нет. — Значит, Ирен тоже мертва?       Вопрос был задан в тоне коллекционера, который давно уже скучает по своему хобби. Неудивительно, что среди этой коллекции были смерти тех, кого она знала лично.       Он не знал, что произошло между ней и Ирен, когда они сражались, но в голосе Эрзы не было никакой привязанности, и единственный раз, когда он слышал, что Ирен говорит о ней, это было всего лишь несколько коротких слов Его Величества сто тринадцать дней назад, сообщив ему о том, что она захватила вражеского генерала. Тем не менее, Ирен не была другом Эрзы, но она была его другом.       — Вчера, — подтвердил он, — она просила Его Величество о войске, чтобы она могла пойти и сразиться с Акнологией на севере, он отказался, поэтому она пришла ко мне за помощью…       — Ты отказал ей, — это было не обвинение.        — Я не думал, что она не подчиняется прямым приказам Его Величества. Я не думал, что она побежит сначала в драку, зная, что не сможет победить! Я думал, что она поймет смысл моих слов. Она пошла, чтобы попытаться остановить Акнологию, и она умерла. Теперь все, кого я любил, ушли из этого мира.       — Итак, у нас есть что-то общее, — заметила Эрза.       — Я не из тех, кто создает это безумие!       — Нет, но ты тоже ничего не делаешь, чтобы остановить его. Ты застрял в каком-то богом забытом месте, ты праведный человек Зерефа! Ты единственный, кого он слушает!       — Он меня не слушает, — Август покачал головой.       — Этим ты пытаешься оправдать свою трусость?       — Это не…       — Ты даже не пытаешься что-либо изменить! Ты убиваешь, как только он велит тебе убивать, и отводишь взгляд, когда тысячи невинных жизней убиты Акнологией и самим императором! Просто потому что он говорит тебе не вмешиваться! По крайней мере, эта женщина умерла из-за того, что поступала правильно! Но ты… у тебя даже не хватило смелости сказать ему, когда он ошибается…       — Я сделал! — взревел он; он стоял сейчас, не помня, когда он встал на ноги, и испуганный стук стула позади было единственным доказательством того, что он сидел, — я сделал это, потому что Ирен была права! — повторил он уже в разы тише.       Он отстегнул крепление плаща на шее, и одежда упала на пол, позволив свету упасть на его правую руку. Сначала казалось, что он окутан тенями. Но только тогда, когда он немного отошел, стало ясно, что вся его рука была черной и увядшей, как будто вся жизнь и цвет были высосаны из нее. По ее слабому выражению озадаченности, самому человечному выражению, что он когда-либо видел, понятно, что она ждала объяснений.       — Я сказал ему, что не позволю всему этому продолжаться. И тогда… когда я воспользовался своей магией, которая не может отрицать его магию, она смогла замедлить его так, что я смог уйти живым. Он не ожидал этого. Он не повторит подобную ошибку, — он снова откинулся на спинку кресла, закрыв свою мертвую руку плащом, — я не доживу до конца этого дня. Даже если я сбегу, он найдет меня.       Тишина повисла в комнате, которая до этого времени не знала ничего, кроме пронзающих криков.       — Почему ты пришел сюда? — спросила Эрза, — ты находишься в состоянии полного отчаяния, если ждешь хоть какой-то жалости от заключенного.       — Нет. Это последний шанс остановить все это, чтобы ситуация не ухудшилась. Помоги мне добраться до Сердца Феи.       Она ответила не сразу. Вместо этого она осматривала бутылку, которую он поставил перед собой. Возможно, ее пальцы все еще были парализованы или даже были сломаны, поэтому она не могла схватить ее. Он поднял бутылку здоровой рукой и поднес ее к ней так, чтобы она смогла попить. Она сглотнула немного воды, выплюнула оставшуюся кровь, а потом без единого слова благодарности, сказала:       — Зереф сказал тебе, что собирается сделать с Сердцем Феи, когда он получит его?       — Да, — неуверенно ответил он, — он сказал нам, что это источник бесконечной магии, которая даст ему силу убить Акнологию и обратить вспять апокалипсис, который он приносит за собой.       — Значит, он не сказал тебе, — подумала она, — он рассказал Грею прямо перед тем как убить его, но Грей сумел рассказать Нацу и к тому времени, когда он убил Нацу, вся гильдия уже знала об этом… точнее, что осталось от гильдии.       — О чем ты говоришь?       — Думали ли вы о том, как волшебство, даже если это бесконечный источник, может победить дракона с совершенным иммунитетом к магии?       Август не знал этого. Его Величество был гением магии. Если он сказал, что у него есть план по тому, как остановить Акнологию, то это была правда. Поэтому он не мог спрашивать у него подробности, которые он не понял бы в любом случае. Его работа — помочь исполнению этого плана.       — Я вижу, что ты не знал этого, — продолжила Эрза, — Акнология поглощает магию, чтобы стать сильнее. Если ваш дорогой император воспользуется бесконечным источником магии против него, он станет бесконечно сильным. И это, конечно, Зереф знает. Вот почему он не планирует использовать Сердце Феи против Акнологии.       Глаза Августа сузились.       — Он намеревался использовать его, чтобы вернуться в прошлое, — объяснила она, — вернуться в то время, когда он был еще ребенком, чтобы предотвратить смерть своего брата и не стать бессмертным. Да, я уверена, что он сможет убить Акнологию, пока он не станет слишком сильным, но ведь это ничего для вас не значит, потому что из-за этого мы не будем существовать. Он уничтожит этот мир и каждого, кто живет и жил в нем последние четыреста лет, просто, чтобы вернуть свою счастливую семейную жизнь. Все, кого вы любили, за что вы так отчаянно боролись на войне, все это будет уничтожено. Это то, что планирует сделать Зереф.       — Ты врешь.       На этот раз она смогла пожать плечами. Ее кожа немного напряглась из-за этого, но ее голос был все таким же, как и всегда.       — Спроси его сам. Я сомневаюсь, что он станет это отрицать.       — Это блеф, — огрызнулся он, — знаешь же, что я не могу этого сделать, потому что, если я вернусь, он убьет меня. У меня нет шансов.       — Это твои проблемы.       — Это не мои проблемы. Ты ошибаешься. Независимо от того, насколько все плохо, Его Величество никогда не уничтожит этот мир, где он встретил… — он резко покачал головой, чтобы оттолкнуть ту мысль, что пришла к нему в голову, — нет, это никогда не была его цель. Он начал строить Альварез задолго до того, как появилось Сердце Феи, до того, как Хвост Феи начал существовать. Он бы не стал отменять все это. Она снова пожала плечами.       — Я не знаю, чего я ожидала от тебя чего-то другого, кроме отрицания. Он заставлял тебя убивать, тем самым показывая, что он злой.       — Он не злой, ты не понимаешь… ты ничего не знаешь!       Он никогда бы не мог и подумать, что такая маленькая, покровительственная улыбка на избитом и разбитом лице заключенного, могла быть настолько обидной для него. Он снова с усилием сбросил с себя разочарование. Этот аргумент все равно ни к чему не приведет. Он не смог рассказать ей то, о чем никто не знал и о чем он никому не мог рассказать. Но без нее он никогда не станет таким уверенным в себе. Поэтому он закрыл все мысли в себе, научившись этому еще в раннем детстве.       — Почему ты так твердо стоишь на том, чтобы подвергнуть этот мир смерти, вместо того, чтобы отдать Сердце Феи Его Величеству? — вслух он задался вопросом.       — Мир, в котором нет Хвоста Феи, в котором он никогда не существует… мне все равно, поэтому я защищаю этот мир, который причиняет Зерефу боль.       — А что по поводу тех, кто умирает каждый день в страданиях?       — Они в любом случае перестанут существовать, — она пожала плечами.       — Возможно, — сказал он, — но другие будут жить, — настала ее очередь молчать, — этот мир умирает, Эрза, но если заполучим Сердце Феи, то все изменится! Я прав, что жизнь продолжит существовать. Но если ты права, и мир будет рождаться заново, то у нем не будет Акнологии. Если прав я, то с исчезновением Акнологии, этот разрушенный мир исцелится, как это делает с собой Его Величество. В любом из вариантов, жизнь будет существовать, будет существовать любовь! — его голос треснул по последним двум словам, и он уже закончил шепотом, — пожалуйста, Эрза. Ради тех, у кого есть еще хотя бы малейший шанс на счастье в этом проклятом мире… достань мне Сердце Феи.       И на это раз она сказала:       — Очень хорошо.