Свет за пределами света

О, если бы ты был мне брат! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы (с) Песнь песней

Это началось довольно давно- сразу, как Эктелион понял, что упрямым характером Мелабриан пошла в него. Наместник мог навести страх на кого угодно своим тихим угрожающим голосом, ему даже не нужно было его повышать, чтобы люди беспрекословно его слушались, пряча глаза , кланяясь, подчиняясь. Но его собственная дочь… Старшая была гордостью матери. Спокойная, статная, она никогда не повышала голоса, никогда не возражала, никогда не проявляла непочтительности. Инзильбет вышивала, играла на арфе, и на все слова и пожелания отца отвечала « да, конечно», спокойно опуская свои серые глаза, опушенные темными ресницами. Сын был его собственной гордостью. Высокий, статный, широкоплечий, он был его копией - и внешне, и характером. Пускай они иногда не сходились взглядами, наместник уважал его мнение, потому что видел: в будущем Дэнетор превратится в такого же властного, упорного и хитроумного правителя, каким был он сам. А вот младшая дочь была сущим наказанием. Дорогие наряды горели на ней словно на огне, но если бы это было единственной проблемой, Эктелион был бы просто счастлив. Она якшалась с простолюдинами. Не хотела вести себя с подобающим достоинством. Не интересовалась ни музыкой, ни танцами , ни рукоделием. Когда он впервые застал ее с мечом на конюшне , ожесточенно рубящей коновязь, то просто посмеялся , глядя на ее счастливое лицо, посчитав это детской забавой, и запретил ей прикасаться к оружию, несмотря на все ее просьбы. Потом также запретил верховую езду без седла - чтобы неповадно было. Только в манеже, только с конюхом. Потом -стрельбу из лука. Даже посещение библиотеки было нежелательным, потому что мудрость веков была прерогативой мужчин. Будь покорной дочерью и в будущем – покорной женой, это все, что требуется от женщины. Она осмеливалась с ним спорить – боялась, но спорила. Осмеливалась смотреть ему в глаза, вместо почтительно опущенного взгляда. Раздражала своим желанием свободы. Чрезмерной правдивостью, которая всегда была не к месту. Тем, что хотела делать все по своему- не так, как было нужно и удобно ему. Старшую готовили для замужества ,которое способствовало бы укреплению влияния Белого города. Дэнетор был единственным наследником, тем, кто со временем займет место Эктелиона. Мелабриан была... чем-то лишним, ошибкой, досадной помехой. Впервые он ударил ее , когда ей было семь. Она отказалась учиться музыке и попросила вместо арфы подарить ей жеребенка-трехлетку. Смотрела на него и улыбалась, возражая ему при слугах. Пощечина немного отрезвила ее, но ненадолго. После нескольких подобных случаев Эктелион стал подозревать, что она поступает так ему назло, настолько бредовыми иногда были ее провинности. Когда наказания стали жестче, сын стал заступаться за нее, и это тоже раздражало. Дэнетору не должно быть никакого дела до того, как он воспитывает ее. Однако он пытался говорить с ним об этом- если находил, что момент подходящий. Предлагал сам заниматься с Мелабриан, один раз даже возмутился жестокостью наказаний. Эктелион посоветовал ему больше времени уделять своим делам, а не надуманным проблемам, иначе эти надуманные проблемы могут обернуться настоящими. Дэнетор отлично все понял и больше с ним об этом не говорил. По сути, все его отношения с младшей дочерью составляли или гробовое молчание- если провинностей не было, или наказания- если таковые имелись. И он заранее знал, чем закончится сегодняшний разговор. Даже испытывал какое-то мрачное удовлетворение при мысли о том, что через пол-часа она будет валяться перед ним на полу, закусывая губы, чтобы не кричать. Раньше он не пользовался ничем, кроме рук, чтобы наказывать ее, но позже, когда ей исполнилось двенадцать, он начал замечать, что прикосновения к Мелабриан приносят ему удовольствие совсем иного рода . Он отмахивался от этих мыслей, пока в один из дней, наклонившись над ней и занеся ладонь для удара, не почувствовал такое сильное желание, что вынужден был вышвырнуть ее из покоев и, задыхаясь от противоестественного возбуждения, излиться себе в руку . С тех пор он избегал дотрагиваться до нее , хотя и его отчуждение, и его наказания стали еще изощреннее. Дэнетор нашел сестру в одном из переходов, где они играли в детстве. Мелабриан стояла, прислонившись к стене , немного наклоняясь вперед, упираясь руками в колени. Белый мрамор пола на том месте, где она над ним наклонялась, был испещрен мелкими красными каплями. Ему не нужно было ничего объяснять. Неважно, из-за чего на этот раз, расспросы пока подождут. -Больно? -А ты как думаешь?- Мелабриан даже не повернулась к нему. -Сейчас помогу,- он попытался обнять ее за плечи Она втянула воздух сквозь стиснутые зубы: -Держи лучше за локоть В молчании они добрались до ее покоев . Там Дэнетор сразу же провел ее в комнату для омовений, посадил на край купели. Руки Мелабриан дрожали, ее колотила крупная дрожь. Он осторожно приподнял подол изорванного плетью наряда до колен : ноги вперехлест опоясывали синие, наливающиеся темным тонкие полосы . Кое-где плеть прорвала кожу и рубцы сочились кровью. Выше, видимо, было то же самое. Опять . Он потемнел лицом. -Что на этот раз?- глухо спросил Дэнетор. - Непочтительный взгляд? - он опустил платье. Не хотел спрашивать- и все же спросил. - Прости, меня не было рядом. Если бы ты… давала мне знать… -Он никогда не услышит мой голос ,- Мелабриан пыталась сдержать дрожь.- Сегодня он опять открыл окно во двор– ждал, что я буду кричать, чтобы все услышали… Знаешь, что самое отвратительное ? Что завтра он скажет, что все это- из-за любви ко мне и желания сделать меня лучше. Понимаешь? Вот это все,- она кивнула на растерзанное платье в красных потеках ,- это вот- любовь. Наверное, единственная любовь, на которую он способен. Лучше бы он любил Инзильбет,- Мелабриан засмеялась, шипя от боли. -Я не могу тебя защитить,- Дэнетор скрипнул зубами.- Единственное, чего я не могу- это тебя защитить. -Ничего,- стуча зубами, выдавила Мелабриан.- Зато ты единственный, кому вообще есть до этого дело. Надо, наверное, снять платье. На руках и спине… там больше. Поможешь? Сегодня хотя бы шрамов не останется .. Прикажи воды. Дэнетор и сам видел. Платье на плечах местами разошлось под плетью , синие кровоподтеки вспухали, сочились кровью, пачкая светлую ткань. Он против воли сжал кулаки. Отвернулся. Вышел за дверь, коротко приказал: -Воды и чистых тряпок. Вернулся к ней. Возбуждение истерики прошло, и Мелабриан сидела , безучастно глядя перед собой пустым взглядом. Жалость резанула по сердцу. Что он мог, что? Он просил, уговаривал, даже однажды повысил голос на отца – единственный, кто осмелился сделать это – и все без толку. Дэнетор опустился перед ней на колени, обнял ноги. Мелабриан дернулась, зашипела: -Больно, Дэнетор - Почему ты просто не покоришься? Я не могу больше смотреть на это. Слушайся его, как Инзильбет, - произнес он ей куда-то в колени. -Инзильбет,- она усмехнулась.- Ее молчаливое презрение по отношению ко мне очень напоминает отца… Почему ты меня защищаешь? Ты ведь тоже, наверное, думаешь, что я неподобающе себя веду. -Ты моя сестра. Я буду защищать тебя в любом случае. А Инзильбет тебе завидует. -Чему завидует? Вот этому? – она вытянула исхлестанные руки. -Ты знаешь чему. Да, Мелабриан знала. Сестра и раньше ее недолюбливала, но год назад на смену неприязни пришло презрение и злость. Прошлой весной к ней приехал ее жених, помолвка с которым состоялась пять лет назад. На беду, лорд Хирлуин увидел ее и расторг договор, обратившись к Эктелиону за рукой его младшей дочери. И хотя сделал это в словах в высшей степени почтительных, такого унижения не стерпели на наместник, ни сестра, для которых она моментально стала бесстыжей девкой , хотя Мелабриан даже рассмотреть этого лорда толком не успела. Принесли воды. Дэнетор взял тряпку и попытался увлажнить уже подсохшую кровь, чтобы было легче снять платье. Заодно наскоро осмотрел, все ли в порядке - насколько такое вообще могло быть в порядке. Сегодня было еще терпимо, как он мог видеть, сильных повреждений не было. Следовало снять платье и осмотреть ее более внимательно. -Где болит больше всего? -Везде,- откликнулась Мелабриан.- Но только снаружи, сегодня лишь плеть, никаких пинков, тычков и пощечин. Можно сказать, он пальцем ко мне не прикоснулся,- она усмехнулась. Платье было безнадежно испорчено, легче было надорвать разрезы и снять его, чем распутывать шнуровку. Дэнетор взялся за края самой большой прорехи, оставленной плетью, и осторожно потянул. Раздался треск ткани, Мелабриан вздрогнула. Он тоже вздрогнул. Треск разрываемого ворота , мягкий плеск воды, розоватые потеки на ткани , запах крови, бледно-золотистая кожа, искусанные губы- он знал, она зажимала их зубами, чтобы не кричать. Дэнетора повело, он сам не понимал, что с ним. Если бы это была любая другая девушка, все было бы гораздо проще. Но сестра… Он лишь хотел утешить ее, сердце заходилось от жалости - но и еще от чего-то, сладкого и непонятного. Дэнетор наконец справился с платьем и Мелабриан осталась в одной нижней рубашке. Теперь все было видно как на ладони. Багровые рубцы опоясывали все ее тело. Один след от плети прошел по груди, чуть задевая темный ореол соска, пробив ткань платья, рубашку и кожу. Во время наказания отец впадал в ярость и не выбирал мест, нанося удары , куда придется. -Орки так не наказывают своих детей,- Дэнетор разрывался между ненавистью и состраданием. Как он может? Она же почти ребенок, всего на два года младше его. И девушка к тому же. Какой отец с такой жестокостью наказывает пятнадцатилетнюю дочь? -Не бойся,- голос почему-то его не слушался. Десятки раз он утешал ее после побоев, успокаивал, один раз даже плакал – тогда, когда однажды увидел ее выходящей из кабинета Эктелиона. У ее левого глаза была рассечена кожа, и кровь капала на щеку, где красным рубцом отпечаталось белое древо. Пряжка от его ремня, понял он. А край чуть не попал по глазу. Хуже всего было то , что она не плакала. Молча смотрела на него бездонными глазами, когда он за руку вел ее в комнату для омовений, молча смотрела на его слезы, когда он плакал вместо нее. За нее . Шрам так до конца и не пропал, хотя со временем побледнел , и всегда был чуть виден, когда она улыбалась. Он видел ее в одной нижней рубашке, насквозь промокшей и почти ничего не скрывающей, когда смывал с Мелабриан грязь и кровь . Он знал, она больше никому не позволит видеть ее унижение. Иногда ему хотелось думать, что он сможет смыть с нее и страх. Он представлялся Дэнетору липкими багровыми разводами, пятнающими ее кожу. Но сегодня что-то изменилось. И она тоже была другой. Было что-то новое в том, как Мелабриан смотрела на него, как поводила плечами, когда он стаскивал с нее рваное платье, как оборачивалась на него, когда он прикасался влажной тряпкой к ее спине через прорехи рубашки. -Прикажи еще новую одежду -Сейчас Когда он вернулся, она пыталась отмыть от крови тот самый рубец на груди. Он молча смотрел на нее. Мелабриан подняла голову, встретилась с ним взглядом: - Ты сейчас смотришь как он. Дэнетор смутился, опустил голову: -Прости. Я не хотел пугать тебя. Подошел, забрал у нее тряпку, окунул в воду, промокнул рубец: -Давай я сам. *Она провела рукой ему по волосам, слабо улыбнулась. -Ты так похож на отца… Только ты , в отличие от него, меня любишь. Иногда мне кажется, что ты его тень - или он твоя. Одной рукой наказывает, второй утешает. -Да, я люблю тебя, Мелабриан,- эти слова показались ему сейчас самыми правильными .- Я люблю тебя. И я бы поцеловал все твои раны, если бы это помогло им скорее зажить. Она дотронулась до рубца на спине тонкими пальцами, втянула воздух сквозь сжатые зубы: -Не знаю, как буду спать сегодня. Даже на спину не уляжешься. Он знал, что она не спустится в Палаты врачевания, не попросит лечебной мази, чтобы все быстрее зажило . Будет вести себя так, будто ничего не было. Затянет шнуровку до упора, подкладывая под нее ткань, чтобы рубцы не кровоточили , и будет завтра за столом как ни в чем ни бывало церемонно интересоваться у Инзильбет, как ей сегодня оленья вырезка, не правда ли, повар сегодня на высоте? Все мы тут гордые до безумия, подумалось ему. Она не признается в своем унижении, Инзильбет не признается , что ей предпочли другую, отец не признается, что скучает по матери , а он? Он тоже не разомкнет этот порочный круг? Чтобы он стал еще порочнее, о да. И в чем ему признаваться, если можно… можно просто… Дэнетор наклонился над багровой вспухшей линией у плеча , его дыхание щекотало ей кожу. Он мгновение помедлил - и прикоснулся к ранке губами. Мелабриан коротко вздохнула. Он поднял глаза: - Больно? -Нет. Немного. -Хочешь еще? Она не ответила, и он снова опустил губы к ее коже, на этот раз ниже по длинному тонкому следу плети, ведущему на грудь. В ушах шумело. Дэнетор почувствовал, что она положила руки ему на плечи, не то притягивая ближе, не то отталкивая, и замедлил свое движение. Грел дыханием , еле прикасаясь губами. -Вот так?- и снова не получил ответа. – Скажи, если не надо Мелабриан молчит. Как сказать- не надо, если он так похож на отца? Такой же высокий и красивый, такой же широкий разворот плеч и гордый взгляд, и надменное лицо . И руки, что сейчас обнимают ее, копия тех, что часом раньше наносили ей удары. Но сейчас они защищают, лечат. Любят. Ей так нравится чувствовать себя любимой. Дэнетор поднимает на нее взгляд. И смотрит он так же , как Эктелион. Мелабриан боится этих отцовских взглядов еще больше, чем побоев. Он как- то обмолвился, что она очень похожа на свою мать. С тех пор его наказания становились все жестче, и она понимала, почему. Отец, правильный до мозга костей, не мог позволить себе то, чего хотел от нее, но наказывать ее за свою слабость он мог . И делал это раз от раза все сильнее. Только побои давали ему право к ней прикасаться, это Мелабриан поняла уже гораздо позже . Но взглядов брата она не боится. Пусть лучше он, чем… Додумывать эту мысль до конца она себе запрещала. Мелабриан сидела на высоком бортике купели, и Дэнетор бережно держал ее , опасаясь причинить боль. Он был таким высоким , что даже когда стоял на коленях, его голова была всего лишь чуть ниже, чем ее . Прикрыв глаза, он губами медленно двигался по багровому рубцу, наискосок пересекающему ее грудь. То, что началось как утешение и продолжилось как игра, внезапно перестало быть и тем, и другим. Как в тумане, Мелабриан наблюдала , как он добирается до ее груди и накрывает губами сосок. Она коротко вдохнула: -Дэнетор, больно Он поднял на нее потемневшие глаза: -Но ведь и приятно тоже? Она обхватила ладонями его лицо: -Дэнетор… -Мелабриан…- его глаза были широко распахнутыми и какими-то пустыми. Как будто он наглотался черного дыма, который тайком привозят купцы из Харада и продают тем, кто уже накрепко к нему привык и не может без него обходиться. -Ты понимаешь, что делаешь? -Понимаю,- прошептал он.- Я люблю тебя. Мне кажется, всегда любил. Я никогда тебя не оставлю. Если бы мог, я женился бы на тебе, и он никогда больше пальцем бы тебя не тронул. -Ты с ума сошел,- говорит она, но улыбается. – Только для этого?- теперь в ее голосе лукавство. -Ты же знаешь, что нет,- говорит он. - Но мы не можем... -Да, не можем,- соглашается он, вновь опуская губы к ее груди,- не можем… Ооо, Мелабриан… Почему не можем? Медленный влажный треск разрываемой ткани. Нижняя рубашка , и так изорванная, разошлась до пояса. -Эй, брат мой,- теперь и ее голос дрожит. Мелабриан хочет сказать- прекрати немедленно, но вместо этого говорит : - Ты.. такой красивый. -Ты тоже. Теперь он целует ее живот. На нежной коже багровые рубцы выглядят ужасно. Опять вскипает ненависть к Эктелиону, но тут же сменяется болезненно сладкой истомой . Он опускает руки ниже и обхватывает ее бедра, прижимаясь головой к ее животу. Еще ниже он спускаться не решается. Пока не решается. -Мелабриан? Она , закрыв глаза, часто дышит. -С тобой все хорошо? Она открывает глаза и он видит ее жадный потемневший взгляд. Валар, мельком думается ему, да мы тут все просто копия отца. И все темны как ночь. Ну и пусть. Я спрошу, я просто спрошу. -Я…- его голос внезапно охрип,- я еще ни разу не целовал девушку. Мелабриан… Можно тебя поцеловать? Мелабриан тоже смотрит на него. Глаза у Дэнетора почти безумные, губы измазаны кровью – ее кровью, пальцы мелко дрожат. Он так похож на Эктелиона, как будто это молодой отец сейчас стоит перед ней на коленях и умоляет ее. Но , в отличие от отца, брат всегда жалел и утешал ее тогда, когда остальные предпочитали ничего не замечать. И поэтому она говорит : -Можно. Ему не нужно было даже подниматься с колен, чтобы достать до ее лица , Мелабриан лишь чуть подалась вперед, опираясь на его плечи. Они прижались друг к другу сжатыми губами, сколько хватило дыхания. И еще раз. И еще. Дэнетор наклонил ее голову ниже и начал покрывать поцелуями лицо: веки, скулы, подбородок. Кровь смешивалась со слезами, когда он целовал ее, он даже не знал, чьи это слезы- ее или его. В дверь постучали. Он поднялся. -Стой, - Мелабриан взяла тряпку, которой он вытирал ее кровь, обтерла ему губы, лицо,- теперь иди. Дэнетор повернулся к двери, и она почти ощутимо почувствовала, как он надел свою вечную надменную маску: расправились плечи, подбородок задрался вверх. Прищуренных глаз она не увидела, но знала, что он так сделал. Брат всегда прищуривал глаза, когда разговаривал со слугами. -Одежда для госпожи Мелабриан,- услышала она. Он коротко поблагодарил, закрыл дверь. Слуги, она знала, тоже предпочтут ничего не заметить. Дэнетор аккуратно сложил рубашку и платье на кресло около купели, отвернулся: -Можешь одеваться. -Спасибо,- Мелабриан потянула с плеч сорочку, взяла новую. Поднимать руки было больно, она ругалась и шипела, но Дэнетор терпеливо ждал, не поворачиваясь, пока она его не позвала. Тогда он помог надеть ей платье и легко затянул шнуровку. -Брат,- он легко наклонился, и она поцеловала его в щеку. -Мелабриан,- он вернул поцелуй.- Сегодня после захода солнца я к тебе приду, хочешь? -Приходи,- ответила она,- все равно я, наверное, не смогу уснуть сегодня. Принесешь книг? Отец запретил мне посещение библиотеки, пока я не буду беспрекословно его слушаться. Так что я, наверное, никогда туда не попаду. -Какие ты хочешь? -Принеси об Эльдарионе и Эрендис. И Сказание о крови. И еще хроники королей и наместников, хочу уточнить кое-что. -Хорошо. -И захвати еды, я не буду спускаться сегодня к ужину.