Murchick.

и каждый твой вздох — искусство. и каждая твоя вена на руках — подношение богам. все мои прежние чувства сегодня в ноль. я всё думал — долго продержишься? на сколько тебя хватит? пытаюсь быть вежливым. как обычно получается плохо. ты не делаешь лишних движений. только зрачки посреди ледяных озёр вздрагивают и замирают, когда тянусь дрожащей рукой к тебе. касаюсь как экспоната в музее, украдкой, словно боюсь, что меня спалят. ты кажешься взрослым. взрослее чем я, точно. серьёзный. я разбиваю серьёзность, тянусь пальцами к губам, заставляю тебя разомкнуть их. — Artyom? — бля, я говорил этому долбоёбу! — закрываю лицо руками. ты явно не догоняешь. как-нибудь я тебе расскажу. чтобы ты не дай бог не влип когда-нибудь в такую же ёбань. у меня отняли друга, но не могут отнять возможность касаться произведения искусства. в тебе вымеренно всё до миллиметра. каждая кудряшка и каждая линия от скул до плеча. мне очень хочется заплакать, но ты не поймешь, поэтому я держусь. мне страшно, что ты исчезнешь, только прикоснусь я к тебе. как он исчез. — какое вино ты любишь? — его можно попробовать только на винограднике в Апулии. ты ворвался кайеном турбо, который так легко и просто долетает до залива. бутылкой красного полусухого, белым шоколадом, который так идеально сочетается с кислинкой вина. наверное, в Италии вино в тысячу раз лучше, но здесь, в петербургских болотах, довольствуемся тем, что есть. — выйдем? на улице зябко, серость туманов забирает с головой, ныряешь в них без возможности выбраться назад. дохожу до воды, стою, не двигаясь, смотря в воду. пытаясь рассмотреть оттенки прошлой жизни. прошлая жизнь утоплена где-то на дне. ты подходишь тихо со спины. пропускаешь руки между моими и кладешь ладони в мои карманы. немного подумав, вынимаешь бутылку из моих пальцев, делаешь тихий глоток. — что-то холодно сегодня. — это Петербург, детка. — what means detka? я смеюсь. мне смешно. я смеюсь, хватая твои ладони, поворачиваясь в кольце твоих рук. и они пили просто для того, чтобы вернуть те моменты. этот город не спит, и мы тоже ляжем позже а пока музыка — куражи-мураши по коже в твоем бокале блики белой луны и мы красиво переходим на «ты» ты моя пьяная-пьяная боль. открываешься мне. льды в глазах топятся, становясь весенними ручьями. мне так не хватает тепла среди этой промозглой осени. хорошо, что ты не знаешь, что в этом городе нельзя водить в нетрезвом виде (нигде нельзя). это как первый в жизни коктейль. интересно, но страшно. это как первый в жизни секс в машине — а вдруг спалят. это как первая в жизни любовь. тянуть тебя в твой же дом. задыхаясь, считать ребра руками, сбивать штукатурку со стен твоим позвоночником, выбивая из тебя ругань на смеси английского и итальянского. кусать кромку волос на шее, разбивая твои костяшки о ту же стену, сжимая их своими руками. прошу, останови меня, иначе будет поздно. ты молчишь, тихо стонешь мне в губы, жмешься ближе, словно найдя опору, которую долго искал. я без эмоций, а ты без одежды. нахрен ты такой худой? нахрен я так хочу тебя? я хочу тебя и это всё, что внятно отпечатывается в моей голове, пока я смотрю на вдох-выдох твоей груди. полетели со мной. и так хочется ударить, чтобы всё это закончилось. скажи мне, я ведь сейчас проснусь, и всё это исчезнет? как я с ним проснулся, а он сказал «Бля, ну это так, по фану, да? Если чё, дверь сама захлопывается». кажется, в этот момент я перестал верить людям. я плачу. темные потеки на льняной простыни выдают меня. господи, почему у тебя льняные простыни? как-то не сочетаются они с пентхаусом с видом на Исакий. единственное о чем я думаю, вздрагивая всем телом. и тут я понимаю, что меня гладят по голове, что-то шепчут. — lay with me. stay with me. меня трясёт, и я успокаиваюсь нескоро, не выбираясь из твоих рук. засыпаю, а мне снятся влажные кудри, прилипшие к твоему лбу. улыбаюсь из последних сил. * ты ёбаное искусство — стоишь в проёме, подпирая косяк плечом. спортивные мягкие штаны сползли совсем низко, кудри растрепаны. смотришь спокойно, прихлебывая что-то из чашки. если ты мне скажешь «нет», знаю — твоё сердце скажет «да» упаду с твоих ресниц, как серебряная вода. — I took two tickets to Napoli. — why Napoli?.. — first it’s best place in the world. second you absolutely need to taste Puglia wine. — Мурчик, ты же видел, как меня штырит от алкашки. — what means Murchick? окей, гугл, что делать, если я влюбился в человека, который не говорит по-русски? * черный кофе, твоя футболка (свою в стирку — причина вернуться же, да?), опять обнимать как в последний раз. на твоем кайене (снова) на обед в GooseGoose. в машине играет Hurts и мне впервые за последний год х о р о ш о. я снимаю тебя на лестнице на твой айфон, выкладываю в твой инст, пока ты, посмеиваясь, допиваешь свою минералку (после вчерашнего минералка онли). подписываю ILLUMINATED — название песни, что играла по дороге. а впереди — целые выходные, а потом неделя, а потом минимум два года в клубе, чтобы научить тебя русскому мату, непонятным русским словам, водить в нетрезвом виде и влюбляться в тех, кто без памяти влюбился в тебя. suddenly my eyes are open everything comes into focus we are all illuminated lights are shining on our faces ...