Когда бутылка шампанского показала свое донышко, во входную дверь поскребли. Пана так и замерла, чуть не расплескав бокал от неожиданности. Она прислушалась: звук повторился. И непохоже было, чтобы его издавал вепрь. Пана на цыпочках прокралась в прихожую, припала ухом к двери. С той стороны кто-то слабо скребся. Обреченно.
— Кто там?
Глухой звук падения и тишина, нарушаемая только громким сердцебиением Паны.
Она решительно открыла дверь. На пороге лежал снежный кот из ее сна. Барс тяжело дышал, глаза закрыты, правое ухо порвано, шерсть превратилась в сосульки, местами красные от крови. В отличие от вепря, кот ее совершенно не пугал. А может, это все шампанское, пузырьки которого ударили в голову и придали храбрости.
— Бедный котик. Как же ты так умудрился? — Пана присела на корточки и осторожно коснулась морды барса. Тот на мгновение открыл блеснувшие зеленью глаза, радостно муркнул, утыкаясь носом ей в ладонь, а потом обмяк, теряя сознание.
Пана осторожно затянула зверя в дом. Оставить его вот так за дверью она не могла. Барс оказался тяжелее, чем выглядел, но по гладкому полу ей удалось дотащить его до камина, где весело потрескивал огонь.
— И что же мне с тобой делать? Ты же меня не укусишь? Я тебе помогу. Только не кусайся, хорошо?
В ванной, где она набирала в тазик теплой воды, обнаружилось все необходимое: салфетки, антисептик, скребок для шерсти. По счастью, раны барса оказались только царапинами, вот только порванное ухо завернулось, придавая коту этакий залихватски-бандитский вид. Зверь пришел в себя, когда Пана закончила возиться с его шерстью и ранами и просто ласково гладила по голове. Он посмотрел на нее как-то слишком осмысленно.
— Представляешь, мне недавно снился кот, очень похожий на тебя, а потом он превратился в человека.
Барс заинтересованно муркнул, как будто поддерживая диалог.
— У тебя глаза такие умные. Ты из цирка сбежал? Поэтому людей не боишься? — Пана продолжила гладить снежного кота, с удивлением отмечая, что он как будто с каждой минутой становится все более здоровым. Вот уже и царапина на боку, видневшаяся красной полоской, исчезла, словно и не было. Барс на ее вопрос неожиданно кашлянул и прикрыл морду лапой.
— Ты надо мной смеешься, что ли? — возмутилась Пана, потянув кота за ухо. То, которое осталось целым. Хотя и второе уже не выглядело таким поврежденным. Барс мотал головой с самым честным видом. Он смеется? Быть такого не может.
Пана и не заметила, как оказалась опрокинутой на спину мурлыкающим барсом, лижущим ей шею и за ухом. Она смеялась от щекотки, отпихивая морду зверя. Шершавый язык прошелся по ее лицу, заставляя зажмуриться. Как во сне. Пана закрыла глаза, а когда распахнула, увидела лицо Андрея, совсем близко. Не удивилась, почему-то именно этого она и ожидала.
— Ты мне опять снишься? — проговорила она, неверяще касаясь его щеки.
— А тебе нравится этот сон? — спросил Андрей, почти касаясь ее губ своими, обжигая горячим дыханием. Он был без одежды, с растрепанными волосами и глазами, отливающими весенней зеленью. Такой нереальный, но такой близкий и родной.
— Определенно, — прошептала Пана, притягивая его к себе. Поцелуй получился с привкусом шампанского и мороза.
А потом часы с кукушкой пробили полночь.
— Ку-ку! Ку-ку! — надрывалась механическая птичка.
— Новый год наступил, — прошептала Пана удивленно.
— С Новым годом, счастье мое, — так же шепотом ответил Андрей.
И они поцеловались еще раз. Потом, когда-нибудь утром, в следующем году, наступит время вопросов и ответов. Пана узнает о мире оборотней и о том, что ее сосед, хотя уже не просто сосед, а возлюбленный, является представителем редкого вида снежных барсов. А дальше они оба с удивлением обнаружат, что скоро появится новый представитель когда-то вымиравшего рода. Будет свадьба, очень необычная… Да много чего будет! Но сейчас год только начинался.
С Новым годом! С Новым счастьем!
* * *
Портус ловко поймал амура, как гуся, за белоснежные крылья.
— Стоять!
— Это мое! Мое! — возмущался амур, трепыхаясь в крепком захвате. Представитель этого вида нечисти был небольшого размера, с того же гуся. С белыми кудрявыми волосами, голубыми глазами и крыльями, вырастающими из спины в районе лопаток.
Амуры питались чаще всего чувственной энергией тришны-удовольствия, но особым деликатесом для них был шад-аятана. Больше, чем чувственность, слаще, чем секс. Этот тип энергии выделялся, когда двое находили друг друга в этом неспокойном мире. Принимали себя и другого со всеми недостатками, понимали и были готовы любить. Шад-аятана, истинное чувство, настоящая любовь. Редкое явление.
— Обойдешься. И вообще, молчи, мелкий, твой день — четырнадцатое февраля, — сказал Портус, легко удерживая трепыхающегося амура. Тот пытался возмущаться, но демон крепче сжал белые крылья и спокойно разъяснил, кто тут имеет право получать редкую шад-аятана, а кто просто мимо пролетал.
— Нечестно!
— Я просчитал все вероятности, амур. У них почти не было шансов. Один на миллион. Ты знаешь, что такое один на миллион? Сколько мне пришлось подталкивать их друг к другу? Все эти мелкие случайности, которые не могли бы случиться сами по себе? Зелье в розах, отправившее их в один сон… Ты бы смог такое? Молчишь? Так и не претендуй на энергию. Он пришел к ней, преодолевая все препятствия. А она ждала и приняла его. Как в сказке. Про мальчика и девочку посреди зимы.
— Хранитель, отпусти! — Амур выглядел огорченным и желал убраться из леса подальше. Энергии ему не видать, а накостылять могут.
— Сперва немного твоего яда. А потом лети. Договорились? — Портус сжал покрепче крылышки амура и поднес к его губам чашку. Создание вздохнуло, а потом, выпустив клыки, впилось в края посудины. Розовая жидкость закапала с клыков амура. Как у змеи. Яд амуров — очень опасная вещь. Оно мутит разум людей, заставляя терять рассудок. Крепче вина и коварнее наркотиков, яд амура заставляет думать, что вы любите вот этого конкретного человека. Нашли свою вторую половинку. А через несколько дней или недель обнаруживаете, что избранник совсем не тот, кем казался, и все, что вас объединяет, это секс и подернутые розовой дымкой фантазии. Амур очень коварен. Хотя пиар у этого вида нечисти поставлен как надо!
* * *
— Держи подарочек, сестрица. — Портус протянул Экве закупоренную мензурку с розовой жидкостью внутри.
— Ух ты! Ты смог подоить амура? — восхитилась демоница, разглядывая перламутровые переливы в сосуде.
— Подарок на Новый год, — улыбнулся Портус.
— Тоже мне Дед Мороз нашелся! — фыркнула Эква, известная также как Тертьюса. Несмотря на свои слова, она очень радовалась такому Портусу. Тому, что он опять улыбается и нашел себе интересное занятие в этой бесконечной череде дней. Она уже боялась, что он скоро уйдет, растворится в эфире. Демон, дарующий смех. Клоун, который сам уже так редко радовался в последние столетия. Харизма Портуса порождала веселье.
— Дед Мороз? — возмутился Портус. Он раскинул руки, и снежинки посыпались с ветвей дерева, окутывая его фигуру белой бурей.
— Позер! — Демоница засмеялась, почувствовав поток силы, которым братец толкнул дерево, чтобы вызвать снегопад.
— Нет, я — Снежный король, который свел Кая и Герду! — Портус пытался это сказать со всей серьезностью, но уголки губ его не слушались, так и норовили подняться вверх. А потом он подхватил Экву и закружил.
— Отпусти, Кабан! — возмущенно забарабанила кулачками по широким плечам демона Тертьюса.
— Эква, получилось! Все получилось! Два наших мира начали правильно срастаться.
— Портус, это ты сделал! Ты смог просчитать вероятности и свести двух представителей разных миров.
— Работа только началась, — отмахнулся демон, а потом покосился на мензурку с розовой жидкостью и с возрастающим энтузиазмом спросил: — Повторим эксперимент?
— Конечно!
