Кризис

– Инна, это ты?! – даже не посмотрев в глазок, открыла дверь девочка. В её глазах стоял испуг вперемешку с усталостью, руки предательски подрагивали, как и надрывающийся голос. – Тише девочка, – не дав больше ей и слова сказать, обняла Катю Инна, начав поглаживать дрожащую ученицу по голове. Но оно и не удивительно, такой стресс в столь юном нежном возрасте... Волкодлачьи же "брачные игры" были слышны даже в коридоре. Как ещё соседи полицию не вызвали, хи-хи-хи, а всё потому, что одна проницательная лисичка заблаговременно подумала о шумоизоляции. И если закрыть дверь в квартиру, которая сейчас была приоткрыта, то тишина наступит гробовая. В земном понимании этого слова, само собой, а не мамоньем. Там то нежить и погромче отжигает, одни банши чего стоят... – Всё будет хорошо, сестрёнка во всём разберётся, – продолжила успокаивать девочку Инна, всё ещё чувствуя её беззвучный плач. – "Прости меня, но так надо было. Если хочешь кого винить, то начни с той рогатой мерзавки, посмевшей покусится на твоего брата. Из-за неё приходится действовать как самая заправская радикалка, хнык... Вместо долгих романтических совращений и стихов под луной – банда оголтелых волкодлак, вместо милых посиделок за чашечкой чая с тофу – пьяные волчьи оргии. Прости, но всё это ради моего с Сашей счастья! Но не переживай, я как следует отплачу тебе за все перенесённые неудобства. Сделаю тебя самой прекрасной и желанной для любимого мальчика, ку-хи-хи!" – М-мне так страшно, – начала говорить Катя, время от времени всхлипывая. – Брат сказал никому не говорить и не звонить. Что если позвоню, их в тюрьму посадя-ят... А они... они... – Тише-тише, – обняв её покрепче, продолжила успокаивать девочку Инна. – Пошли в квартиру, я всё улажу. Никто никого никуда не заберёт и не посадит, а в том, что делают эти мамоно, нет ничего плохого. Мальчикам сейчас не больно, а совсем наоборот. Им настолько хорошо, что можно даже сознание потерять, хи-хи... – Инна... я... я не знаю... это всё так страшно... – всё же Катя была не совсем маленькой девочкой-одуванчиком и вполне себе знала, откуда берутся дети. Даже сама об этом иногда мечтала, тем более тело уже созрело. И она понимала, что именно делают волкодлаки... даже принимала это, но со стороны всё это выглядело одновременно страшно отталкивающе, но где-то в глубине своего естества невероятно притягательно. Все эти стоны, переплетения тел, дикая звериная страсть. Чувства настолько сильные и острые, что вырывались уже не стоны, а самый настоящий хриплый вой. И смотря за всем этим почти неотрывно, в её голове зародился странный, пугающий саму Катю вопрос. Или, быть может, предположение: "Разве это не любовь?" – Ну-ну, не волнуйся и не переживай, – прошептала ей на ухо Инна. – Я всё улажу, – аккуратно закрыв входную дверь и повернув задвижку, она повела девочку в комнату её родителей. – Посиди пока здесь, я всё улажу. – Но... но они же монстры! – Катя схватила свою учительницу и одновременно ставшую необычайно близкой подругу за руку, с мольбой заглядывая в её глаза. – Пусть и так, – склонила голову кицунэ, одновременно убирая Катину ладонь со своего запястья. – Но в тоже время они девочки. А уж с девочками я всегда смогу договориться. Просто жди. Больше не сказав ни слова, Инна вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Сейчас ей предстояла... не самая приятная работёнка, ибо правила поведения в приличном мамоньем обществе, вбитые матушкой с детства вкупе с женской солидарностью буквально кричали, что мешать волкодлакам резвиться с новообретёнными самцами – дело отнюдь не богинеугодное. С другой же стороны, тёмная часть её сущности вперемешку с завистью разумно нашептовали, что волчицы мешают в данный момент и вообще этими самыми самцами ей кровно обязаны, так что пусть немного подвинуться... Само собой, Инна поступила, как и планировала. Первой, как бы это иронично не звучало, под руку попалась Синеглазка. Во всю пользуясь предоставленной возможностью, волкодлака, с лицом полным экстаза, буквально вдалбливала член своего партнёра в своё ненасытное лоно прямо на кухонном столе. Парень же, уже давно потерявший связь с реальностью, просто тихо постанывал с закатанными полуприкрытыми глазами и вывалившимся набок языком. Несомненно, сейчас был самый лучший момент в его жизни, даже сердце Инны на мгновение дрогнуло от того, что это славное священное для всякой мамоно действо придётся... ненадолго прервать. Пусть со стороны и кажется, что волкодлака полностью поглощена процессом спаривания со своим возлюбленным самцом, но это не совсем так. Инстинкты и чувства монстродевы, работающие на пределе во имя получения нечеловеческого удовольствия, также были предназначены и для защиты самого ценного, что у неё есть – мужа. Пусть разные виды монстродев и называли их по-разному, кто самцом, кто сокровищем, а кто и вовсе рабом, сути этого не меняло. Человек, на которого они положили глаз, и чьё семя с духовной энергией вкусили, становился для них самым важным существом на белом свете. Важнее даже собственной жизни. И потому его надо защищать и оберегать. Всегда и везде, особенно во время любовного акта. Того требовало само естество мамоно, инстинкты монстра и, естественно, идеальной самки. – Грр-ррр... – обнажила клыки и самым натуральным образом зарычала Синеглазка, как только Инна переступила одной волкодлаке известную "черту". – Прочь, это мой самец! – и все слова про "альфу" отошли на второй план, как и обещание послушания стали, по сути, не важны. Ну оно и понятно... Всё же Инна не была волкодлакой, и, само собой, не была настоящей "альфой". Впрочем, даже последнее не защищало этих стайных мамоно от постоянных драк и грызни за право быть первой и единственной самкой понравившегося самца. – Рррр! – Он твой, – согласилась Инна, для убедительности перестав скрывать свой истинный облик и выпустив наружу давящую, по сравнению с обычной волкодлакой, магическую ауру четырёххвостой кицунэ, от чего тело девушки окутало янтарное свечение, зрачок вытянулся немного вверх, а радужки из карих приобрели глубоко-золотистый оттенок. Развевающиеся за спиной хвосты и посветлевшие, ставшие на пару ладоней длиннее волосы, словно развеваемые ветром, лишь нагоняли ещё больше жути, что вкупе с самопроизвольно загорающимся то тут, то там синеватым лисьим пламенем создавали воистину давящую, мистическую картину. – Но если сейчас же не уберёшься в комнату к своей сестре, выкину вместе с ним на мороз. Считаю до трёх. Раз. Два... Зло щёлкнув зубами, волкодлака подхватила своего новоявленного самца и, не разрывая "сцепки", спешно метнулась в нужном направлении. Примерно через пару мгновений, дверь в ванну тоже отворилась, и ещё одна волчица спешно ретировалась в указанном лисичкой направлении. Поняла, что вскоре постучатся и к ней, а потому и не стала затягивать или усложнять. Это лишь заняло бы время, которое можно было потратить на своего новообретённого первого и единственного мужа-самца. – Хм, одной проблемой меньше, – снова наведя на себя иллюзию и спрятав хвостики, довольно фыркнула Инна. – А теперь оберег, чтобы сестрички шумели не так громко... – подойдя к двухстворчатой двери в большую комнату, за которой сейчас и собрались волкодлаки, девушка спешно начертила коготками прямо на ней несколько магических зипангийским символов и линий. Когда работа была закончена, они на мгновение вспыхнули тусклым оранжевым светом и тут же исчезли, словно их никогда и не было. Переливистый вой вместе с развратными стонами тоже моментально стих. Словно телевизор поставили на беззвучный режим. Удовлетворившись проделанной работой и расслаблено встряхнув руками, Инна отправилась обратно к Кате. – Вот и всё! – открыв дверь в нужную комнату, лучезарно улыбнулась она дрожащей девушке. – Я их утихомирила. Можешь больше не бояться. – Спасибо! – тут же кинулась к ней Катя, крепко обнимая и утыкаясь заплаканым лицом в грудь. Всё же резко наставшая тишина произвела на неё неизгладимое впечатление. – Спасибо! Спасибо огромное! Я так боялась... – Ну-ну, тише милая, тише, – продолжая гладить свою ученицу по голове, Инна села на кровать и девочку усадила рядом с собой. – Ты можешь всегда на меня положиться. Мы же почти что сёстры. – Да... сёстры, – всхлипнула Катя. – А скоро станем настоящими сестричками, – продолжила нашёптывать нужные слова кицунэ, всё также поглаживая её по голове. – Лучше бы у меня ты сестрой была, вместо брата... – глухо сказала девушка. – Он... он всегда издевается, ехидничает... теперь и это... ненавижу его! – Ну-ну, не говори так! – ещё крепче обняла ученицу Инна. – Твой братец – хороший человек. Просто, как и все люди, совершает ошибки. Я же просто сделаю так, чтобы он их больше не совершал. – За что ты его вообще любишь?! – Катя подняла голову и посмотрела репетитору в глаза. – Ты же такая крутая, умная и добрая... зачем тебе такой, как он? Вокруг множество людей, лучше него! – Например... – Инна слегка прикрыла глаза и пронзительно взглянула на свою ученицу. –...ты? – Да, например я! – выпалила она, но почти тут же осеклась. – Нет, я... я не это имела в... – Разве? – прервала её кицунэ, положив изящный пальчик поверх губок. – Не это? – говоря всё это проникновенным голосом, Инна подвинулась ближе, от чего груди двух девушек соприкоснулись. – Тогда... – её томное горячее дыхание коснулось Катиного лица, от чего та мелко задрожала, беззвучно шевеля губами, –...почему ты так дрожишь... – рука Инны нагло, но нежно коснулась промежности ученицы, а после слегка надавила, вырывая из уст девушки тихий стон. –...и так возбуждена? – Я... – Тс-с, моя милая девочка, – чарующе прошептала Инна, рукой приподнимая Катино личико за подбородок так, чтобы оно оказалось напротив её. – Я дам тебе то, что ты так жаждешь! И не сказав больше ни слова, она впилась в губы своей ученицы. Впилась сладострастным поцелуем, пуская в бой свой мягкий шаловливый язычок, одновременно спиной роняя девушку на мягкую перину родительской кровати. Не было больше смысла скрывать свою истинную сущность. Птичка уже в клетке, извивается от её прикосновений, словно змея. Вигибается и безмолвно содрагается от наслаждения, когда через поцелуй внутрь её тела потоком хлещет демоническая энергия, разъедая и совращая саму её суть. Саму душу. – Вот и всё, милая моя, – отстранившись, благодушно улыбнулась Инна, с нежностью глядя на тяжело дышащую Катю, чей разум сейчас барахтается в топи сладострастных видений, а руки бессознательно тянутся к ставшими невероятно чувствительными груди и промежности. – Теперь мы самые настоящие сестрички, как ты того и хотела, хи-хи-хи... А теперь пора наведаться к моему милому. Оставив ученицу, лишившуюся чувств, в плену её собственной похоти и желаний, кицунэ неторопливо, словно упиваясь собственной величественностью и неотвратимостью, подобной злому року, вошла в комнату того, ради кого всё это и было затеяно. И вот он, такой беззащитный и слабый, лежит одетый на собственном диванчике. Такой милый и безмятежный, что Инна только огромным усилием воли удержалась от того, чтобы в тот же миг не набросится. Но это было бы слишком просто, не по кицуньи... пусть сначала помучается с утра пораньше от похмелья и жуткой головной боли, осознает свою ошибку, безропотно принимая её заботу. И только тогда, когда он осознает свою от неё зависимость, узрит оплётшие его тело мягчайшие хвосты... в момент его величайшей слабости, она окончательно его сокрушит! Заберёт трепетное сердечко вместе с девственностью и семенем! И пусть у него раньше были человеческие женщины, это не имеет значения. Не познавшая демонического наслаждения душа навсегда останется девственной, незапятнанной, и потому величайшая радость для мамоно – топить избранного ею человека в сладострастии и похоти. Осквернять демонической энергией, делать нечистыми, развращать. И именно это Инна собиралась сотворить со спящим перед ней человеком. Но не сейчас. Отравленный человеческим алкоголем муж – плохой любовник. Так что сначала пусть протрезвеет, а то никакого морального удовлетворения от сладострастности истязания бесчувственного, и от того неподдатливого тела. Ещё стошнит, не дай кицуньи Богинюшки, бедняжку! И вообще, за глупым и ещё не осознавшим своё положение мужем надо ухаживать... Всё для себя решив, лисичка магией заставила тело Александра зависнуть в воздухе, а после быстренько разложила диван до двухспального состояния, постелила простыню, достала одеяло. Радостно помахивая хвостиками полностью раздела своего избранника, в процессе ощупав его достоинство со всех сторон, даже лизнув пару раз для острастки, а после с превеликим удовольствием уложила в кровать. Сама же, моментально обнажившись, скользнула в постельку следом, и обняв любимого со спины не только руками, но и ногами благополучно закрыла глаза. Но через пару мгновений осознав, что этого мало, обернула Александра ещё и своими хвостиками. Завтра будет насыщенный день, так что пусть спит любимый с комфортом, заодно пропитывается "запахом" своей жены, самки и, несомненно, мягкохвостой Богини как в прямом, так и переносном смысле. А уж в том, что рано или поздно станет божеством, Инна нисколько не сомневалась, и намеревалась очень серьёзно подойти к этому вопросу... Всего-то двести лет счастливой и полной разврата семейной жизни, и можно будет возводить храм самой себе и своему дорогому муженьку, ку-хи-хи!

***

Пробуждение было не самым лёгким. Просыпаться просто не хотелось, ибо сон, где меня обволакивает нечто невероятно мягкое, был намного приятнее болезненной яви. Да и голова там не раскалывалась от невольного движения, громких звуков и яркого солнечного света. – Мм-хрр... – недовольно простонав, я открыл один глаз и тут же его закрыл, морщась от болезненных ощущений. Пусть солнце напрямую в мою комнатушку и не светило, зато отражалось от окон соседнего здания. – Как же плохо... Перевернувшись на бок, хотел было уже носом уткнуться в вертикальную стенку дивана, но её не было. Вместо этого нелепо перекатился на живот. "Почему разобран?" – болью в голове отразился мыслительный процесс. – "Прохладненько... Стоп, а где мои трусы?" Словно громом среди ясного неба, вернулись воспоминания о вчерашнем дне... и ночи. Особенно о тройке странных волкоподобных мигранток, неведомо каким образом пробравшихся в наше родное МВД. Неужто меня... тоже?! Превозмогая боль и подкатывающую тошноту, снова открыл глаза. Судорожно огляделся. К добру же или к худу, но на диване лежал я один, пусть и укрытый только одеялом. Переведя дух, прислушался. По сравнению с ночью, было тихо. Никто нигде не смеялся, не выл и, даже, не стонал. Тишина... Только на кухне негромко позвякивала посуда, но это скорее всего сестра. Надо будет перед ней извиниться, как только немного в себя приду. В коридоре послышались шаги. "Ну всё, сейчас мозги мне полоскать начнёт... – прикрыв глаза, коснулся лба тыльной стороной ладони. – По полной лажанулись... стоп, а где тогда пацаны и эти..." – Милый, ты проснулся? – вместо громкого и звенящего обвинением во всех смертных грехах голоса сестры... я услышал полный странной нежности, сочувствия и вселенского понимания полушёпот Инны. Почти в тот же миг моего обоняния коснулся весьма аппетитный запах. – Как себя чувствуешь? Голова сильно болит? – Инна?! – от неожиданности я аж привстал, но быстро рухнул обратно, стремясь удержать желудок в узде и не скончаться от жуткой головной боли. – Что ты... – но не успел договорить, как слова сами застряли у меня в горле, ибо стоящее передо мной девушка с подносом в руках была почти полностью голой. Ну не считать же за одежду небрежно накинутую на плечи мужскую рубашку, мою между прочем, из которой двумя неоспоримыми аргументами выпирали женские прелести. И пусть лоликонщики не говорят, что большая женская грудь ласкает руки, а маленькая – мужское сердце... на самом деле прекрасно-приличных размеров бюст это самое сердце благополучно похищает. Про виднеющиеся из-под рубахи чёрные не то стринги, не то просто смелые трусики на верёвочках вообще молчу, старательно укутываясь в одеялко. – Почему ты так... – Одета? – Скорее раздета... – Рада, что тебе понравилось, – довольно сощурившись, Инна вальяжно покачивая бёдрами проследовала прямо к моему дивану, ставя поднос в изголовье и беря дымящуюся плошку в руки. – Это была незабываемая ночка... – Я с тобой... – холодок сам собой пробежал по спине, а горло и без того сухое, окончательно превратилось в Сахару. – "Боже... что же я наделал?!" – К сожалению, нет, – грустно ответила мне девушка, ложкой подчерпывая кашку и старательно на неё дуя. – Ты, милый мой, был не в том состоянии. Скажи а-а-а! – А ка... – но не успел я задать вопрос, как ложка благополучно скользнула мне в рот. – Вкусно? Не слишком горячо? – в её голосе сквозила забота вперемешку с беспокойством. Неожиданно стало стыдно... – Угу... – проглотив предложенное, кивнул я. – Нормально. А что с волкодлаками? Где мои друзья?! – Я их всех сначала утихомирила, потом выпроводила, – зачерпывая очередную ложечку, ответила девушка. – А то совсем распоясались. Напились, затем накурились и устроили самую настоящую оргию. Катя, бедная девочка, позвонила мне вся в слезах и умоляла прийти как можно скорее. Сказала, что ты её об этом просил... пока ещё мог самостоятельно на ногах стоять. "Это п*здец..." – пронеслась в голове мысль, полная отчаяния и не иллюзорных душевных страданий вперемешку со стыдом и осознанием. Мало того, что днём раньше грубо Инну послал куда подальше, так в итоге сам просил вернуться, но теперь уже в компании пьяных друзей, да трёх развязных мигранток... и она действительно пришла! Это... это воистину был полный п*здец. – И пока ты спал, я успела прибраться у тебя на кухне и немного в квартире, – продолжила свой рассказ Инна, словно не произошло ничего плохого или экстраординарного. – Просто когда в следующий раз с друзьями решишь позвать монстродев, то... – Прости меня!!! – больше не выдержав, я схватил её за руку, которой она держала ложку. – Прости меня, пожалуйста! Я... я очень-очень сильно виноват перед тобой! Я самая настоящая скотина и тварь... Ты имеешь полное право меня ненавидеть и презирать, а не нянчится, словно... словно... – слова давались мне с огромным трудом. Не мог подобрать нужные, да и не могли они выразить весь тот стыд, всю ту благодарность, что я сейчас испытывал к этой девушке. Спасительнице! Ведь кто знает, как всё обернулось бы, не придя она к нам посреди ночи... – Прости, если сможешь, а лучше не прощай! – Ну-ну, не надо так переживать, – поставив тарелочку обратно на поднос, потрепала меня по голове Инна, лучезарно улыбнувшись. – Все совершают ошибки. И я просто не могу на тебя сердится, любимый. Просто больше так не делай, ладно? – Ладно... – ответил со скрипом, ибо всё ещё чувствовал вину и незримую тяжесть долга, рухнувшую на мои плечи. – Любимый... как нелепо. Ты достойна лучшего, нежели парня, что даже взаимностью ответить не может... – М, это мелочи, – отмахнулась она, снова засовывая мне ложку с кашей в рот. – Ты для меня лучший вариант. Всегда и везде. Я так решила, и этого не изменить. Я не хочу менять. Что же до взаимности... – девушка резко наклонилась вперёд, от чего её губы оказались напротив моих, груди изящно вывалились напоказ, а горячее дыхание обожгло кожу. – Скажи мне... я красивая? Ты хочешь меня? – О-очень... – честно ответил я, замерев, как кролик перед удавом. – Вот и отлично! – улыбнувшись во все свои тридцать два белоснежных зуба, отстранилась Инна. – Я просто сделаю тебя своим через заботу, любовь и постель. Проще простого, милый мой! – Да... как скажешь, – мне оставалось только согласиться. В конце концов она здесь, она действительно меня любит и заботится обо мне. Мечта наяву, так почему я противлюсь? – Рада, что ты согласен, – снова взяв тарелочку, продолжила меня кормить девушка. – Тогда, пожалуй, я останусь у тебя на несколько дней. Чтобы ты снова не наделал глупых ошибок. Заодно и прослежу, чтобы вы с сестрой нормально питались. – Да, спасибо огромное... – тихо и смущённо ответил я. Всё же Инна делает для меня так много... нужно будет отблагодарить её как-нибудь... не только словами. – А Катя? – Она спит, – сказала девушка. – Перенервничала вчера, бедняжка. Но я уверена, что скоро с ней будет всё в абсолютном порядке. – Слава богу... – пробормотав, я откинулся на подушку и прикрыл глаза. – Огромное тебе спасибо, и... что ты делаешь? Отложив пустую плошку в сторону, Инна скинула с себя мою рубашку и, оставшись только в одних трусиках, уже нависала над моим закутанным в одеяло телом. – Не задавай глупых вопросов, – томно ответила она, беря мою руку и кладя её себе на грудь, от чего меня словно током ударило. – Те девочки на моих глазах такое вытворяли с твоими друзьями... я тоже хочу так! Ты виноват, так что возьми ответственность, и займись со мной любовью! – Но... – я уже ничего не смог сказать, ибо Инна страстно впилась в мои губы, ложась прямо на меня своим прекрасным женственным телом. Уже нечего было терять, глупо было сопротивляться, и потому ответил на её поцелуй, сначала несмело, но потом всё более напористо, одновременно начиная исследовать её тело своими руками. Каждый изгиб, каждую мягкую выпуклость. То, что сверху, и то, что снизу скрывается за тонкой тканью. ДИН-ДОН, ДИН-ДОН!!! Дверной звонок пронзительно зазвонил, а вместе с ним начал надрываться и мой мобильный, лежащий тут же, в изголовье. ДИН-ДОН, ДИН-ДОН!!! – Грыы... – чуть ли не зарычала Инна, вынуждено от меня отстранившись и начав спешно закутываться в моё же одеяло. – Сашенька, я быстро, только проломлю кое-кому голову... На это я лишь молча кивнул и сам схватился за телефон. Звонила сестра моей родной бабушки. Немного не вовремя, но и игнорировать не дело... – Ало? – Сашенька, дорогой, у меня для тебя отличная новость! – раздался с другой стороны бодрый, и словно помолодевший голос моей родственницы. – Я нашла для тебя отличную пару! Она о тебе позаботится, и не волнуйся, вы уже знакомы! Ну всё, дарую своё благословение, чао! Гудки. И душераздирающий женский вопль из-за входной двери...