***
Кто-то потряс его постель. Куроко подскочил, оглядываясь по сторонам. — Что ты здесь делаешь? — укрывшийся легким зонтиком Мидорима смотрел на него сверху вниз. — Мидорима-кун? — Куроко удивленно хлопал глазами, пытаясь сообразить, как он тут оказался. — Я просто спрятался от дождя. Не знал, что ты тут живешь. Прости. — Ты напугал моих родителей, — Шинтаро хотел было развернуться и уйти, но что-то с Куроко было не так. Мидорима нахмурился, пытаясь понять. — Мидорима-кун, можно одолжить твой зонт чтобы до дома дойти? — Куроко поежился от сырости и прохлады. Мидорима не переставал сверлить его хмурым взглядом. Молчание затягивалось. Становилось неуютно. — Мальчики, ну чего вы там? Пойдемте пить чай! — высокая женщина с длинными зелеными волосами, собранными в хвост, махала им с крыльца дома. Куроко вопросительно посмотрел на Мидориму. Спать в одной рубашке под дождем было плохой идеей. По-хорошему, нужно было идти домой греться, а не оттираться около дома бывшего товарища по команде. Тем более, что они с Шинтаро друзьями никогда не были. — Пошли, — Мидорима окинул несчастного, замершего Куроко суровым взглядом и зашагал впереди. — Спасибо, — Куроко с опаской прошёл в дом и с поклоном поздоровался с родителями Шинтаро. Мидорима провёл его в свою комнату, где уже на маленьком столике стоял чайник с чашками и вазочка с печеньем. — Ну и что ты делал на моем крыльце? — Мидорима разливал по чашкам ароматный чай. — Прости, я не знал, что ты тут живешь, — Куроко обхватил чашку ладонями согреваясь. — Начался дождь, и я искал укрытие. А потом просто заснул от усталости. Мидорима понимающе посмотрел на него поверх очков. — Тренировки? — спросил он почти сочувственно. Он сам только вчера вернулся с тренировочного лагеря. Куроко отрицательно помотал головой. — Ты же знаешь, что академию Тоо закрыли? — он пил чай маленькими глоточками и отрешенно смотрел в стену, явно сомневаясь рассказывать ли постороннему о своих проблемах. — Аомине-кун в Сейрин перевелся. Мидорима молча смотрел на него, ожидая продолжения, но Тецу замолчал наглухо. Весь какой-то смятый и несчастный, растерявший свой так раздражающий запал. Обычно Куроко уверенный и целеустремленный. Неустанный борец за честь и справедливость. С ним было что-то не так. — Проблемы в команде? Аомине и Кагами не могут место аса поделить? — Мидорима подавил раздражение на неразговорчивость собеседника. Куроко перевел на него взгляд. Большие голубые глаза были мутными от усталости. На щеке уже отцветший синяк. — Мы встречаемся, — сообщил Куроко с убийственной прямотой. — Все втроем. Но Кагами-кун и Аомине-кун не могут мирно существовать в одном помещении. Они либо занимаются сексом, либо дерутся. Тренировки старшей Сейрин превратились в ад. У Аомине-куна неугомонный характер, а Кагами-кун взрывается на любое действие Аомине-куна. Тренировочный лагерь превратился в кошмар. Я устал, — Куроко опустил голову, и голубые пряди волос упали на лицо, скрыв глаза. — Я устал их разнимать. Я больше не могу оттягивать часть их агрессии на себя. Я больше так не могу, — в голосе явно чувствовались слезы. Мидорима задумчиво вертел чашку в руках. Какая интересная информация. — Союз Огонь-Земля способны уничтожать всё живое вокруг себя, — он мысленно прикидывал совместимость характеров: Лев со второй группой крови и Дева с третьей группой. Уж попавшего между ними Водолея со второй группой крови они сожрут и не заметят. На несколько мгновений Куроко стало даже жалко. — И долго это продолжается? — Пару месяцев, — Куроко смотрел в противоположную стену и немного сонно моргал. Мидорима чуть не присвистнул. Не понятно, как Тецуя вообще на ногах держится. Эта парочка, хуже всяких энергетических вампиров. — А теперь ещё Хьюга-кун подливает масла огонь. У них там с Аомине-куном что-то намечается, но я не знаю, что с этим делать и вообще надо ли. Сначала думал, что идет борьба за место капитана, но ты же сам знаешь, что Аомине-кун никогда не рвался руководить. Я не понимаю кто кого провоцирует, чего ожидать и как реагировать. Кагами-кун и так ревнует Аомине-куна даже ко мне. А тут вообще какой-то ужас начался. — Телец, вторая группа крови, — Мидорима сориентировался моментально, — расслабься ничего не будет. Земля-земля по определению не могут выстроить отношения. Под лежачий камень вода не течет. Всё, что они могут – это договориться о чем-то, и больше ничего. — Правда? — Куроко смотрел на него с отчаянной надеждой. — Может, тогда и Кагами-кун успокоится. — Не успокоится. Между ним и Аомине полыхать не перестанет. У тебя есть только один вариант, — Мидорима уверенно поправил очки. — Тебе нужно уходить от них. Если ты ждешь, пока схлынут первые гормоны от новизны отношений, то это все зря. Дальше будет только хуже. Это сейчас бешеный секс и взрывная агрессия, а потом они переключатся на что-нибудь другое. Но им нормально и даже прикольно. А вот ты, Воздух, по определению не справишься. — Мидорима-кун, твои гороскопы никогда не врут, — с обреченным надрывом в голосе, Куроко спрятал лицо в ладони. — Я не могу их бросить. Спасибо за совет. Я приму к сведению. Он поднялся с места и пошёл за своей сумкой, собираясь уходить. Мидорима погасил раздражение. Разумеется, что его не услышали. Но оставить всё так, как есть, он просто не мог. Хоть и не друзья, но не чужие люди, всё-таки. — Куроко, — Мидорима остановил гостя уже почти на выходе, — ты бы меня послушал, а то окажешься в больнице. У нас с тобой плохая совместимость, но выслушать тебя я всегда могу. Приходи, когда станет совсем плохо. — Спасибо, что выслушал, Мидорима-кун, — Тецуя прямо и открыто смотрел ему в глаза. — Мне это нужно было. Поправив сумку, Куроко вышел за дверь и поплелся в сторону своего дома, тяжело, будто через силу, переставляя ноги. Мидорима смотрел ему вслед, зло обрывая край пластыря с пальца. Сначала этот неглупый, в общем-то, парень попытался «закопать» свой талант в никчемной команде, а теперь похоже решил похоронить себя в бесперспективных отношениях. Этого Мидорима не понимал, ну никак.***
Куроко не спалось. Даже мерное сопение пса в ногах не навевало сонной дымки. С этими отношениями пора было что-то решать. Нужно было поговорить с Аомине как взрослые люди, а не дуться друг на друга по углам. Договориться с Кагами, чтобы немного попридержал свой взрывной характер. Ведь большинство проблем именно из-за его вспыльчивости и порывистости. Когда Куроко встречался с Аомине такого не было. Было тихо, одуряюще хорошо и спокойно. У Аомине-куна так же периодически возникали дурные идеи, но Тецуе хватало одного слова, одного взгляда, чтобы успокоить и переубедить. Сейчас все дурные выходки Дайки были направлены на то, чтобы позлить Кагами, Куроко был в этом более чем уверен. А Кагами реагировал. Очень бурно реагировал. Потому что влюблен – это не вооруженным глазом видно. Куроко не мог сказать, что порывистость Тайги ему прямо так сильно не нравилась. Наоборот, нравилась и даже очень, как согревающий костер на берегу моря, но если рядом оказывался Аомине, то мирный костерок превращался в бушующее пламя, способное действительно сжечь всё живое и не заметить. Почти сошедший синяк на щеке тому подтверждение. На выяснение отношений времени не было. Завтра товарищеская игра, а потом отборочные. Нужно было решать сейчас и с каждым по отдельности. Несмотря на позднее время, Куроко встал, тихонько собираясь. Нигоу тоже подскочил, радостно завертелся под ногами. Куроко успокаивающе погладил собаку по голове, шепотом пообещал скоро вернуться и плотно закрыл за собой дверь комнаты. Аомине на телефонный звонок не ответил. Свет в его окнах не горел. Дверь тоже никто не открыл. Порой, его любовь к баскетболу переходила разумные границы. Найдя его на заброшенной стритбольной площадке на пустыре, Куроко даже не удивился. — Почему не спишь, Аомине-кун? — он остановился, наблюдая за высокоточными техничными и спонтанными движениями. Аомине походил на светящуюся шаровую молнию юркую, зависающую, за которой не уследить глазом. — Надо же, кто пришёл! — Аомине остановился и бросил Куроко мяч. Тецуя от мяча увернулся. Стоит только коснуться его рукой, как окажешься втянутым в игру, а он здесь не за этим. — Я поговорить хотел, — он взглядом проследил за укатившимся мячом. — О том, что было в лагере. О твоих отношениях с Хьюга-куном. — Да брось ты, — отмахнулся Аомине, — нет у нас никаких отношений. Если бы вы с Тайгой меня не подначивали, то я бы по яйцам не получил. Он сходил за откатившимся мячом. Куроко повернулся, уходя. Аомине нагнал его через десяток шагов. — Тецу, я не знаю, что ты там себе придумал, но на этого гада у меня даже не стоит, — признался Аомине через несколько минут неспешной прогулки. — Я хотел сказать, чтобы ты перестал всё делать назло Кагами-куну, — попросил Куроко, мягко касаясь руки Дайки. — Да ничего я не делаю! — возмутился Аомине. — Этот придурок сам бесится. Да он заебал меня уже орать, что не пидор. Тащится ведь от хуя в жопе, а всё бесится. Куроко остановился и взял Дайки за руку, интимно переплел их пальцы, большим поглаживая ладонь. — Кагами-куну сейчас тяжело, — он смотрел в синие глаза, пытался успокоить. — Он сейчас пытается сам для себя решить, хочет ли он встречаться с нами. Он ведь никогда ни с кем ничего такого не испытывал, как с тобой, — Куроко замолчал, отводя взгляд. — Ему страшно, — продолжил он шепотом. — Он боится своих чувств, боится, что все узнают про нас, боится, что к нему начнут по-другому относиться, боится остаться без баскетбола и без тебя. — Ну узнают все, и что с того? — мяч мешал Аомине сграбастать Куроко в объятия прямо посреди улицы. Куроко, так и не расцепив их рук, пошёл к дому Дайки. — Он решил, что когда все узнают, что он занимается сексом с тобой, то его выгонят из команды. Он останется без баскетбола и без тебя, — он сам был не уверен в своих словах, но убедить Аомине не провоцировать сейчас было важнее. — Бред какой-то, — Аомине остановился около своего подъезда, ища по карманам ключи. — Он сам должен всё решить, а ты ему мешаешь, — Куроко коснулся его локтя, заставляя обратить на себя внимание. — Не провоцируй его больше, пожалуйста. Аомине пожал плечами. — Больно надо, — он потянул Куроко в дом. — Это ты ему скажи, чтобы прекратил беситься по любому поводу. — Скажу, — подтвердил Куроко, останавливаясь на пороге. — Сейчас к нему пойду. Аомине растерянно встал, соображая. — Может, всё-таки зайдешь? На пять минут. — Время уже позднее, а мне ещё с Кагами-куном нужно поговорить, — Куроко кивнул, собираясь уходить, но Аомине схватил его за руку, не отпуская. — Да этот придурок спит давно. Пойдем. Это ненадолго. Обещаю, — он улыбался той чарующей неповторимой улыбкой, от которой у Куроко дрожали колени и отказывала способность соображать. — Плохо ты его знаешь, — Куроко сдался и вслед за Аомине стал подниматься по ступенькам. — У нас завтра товарищеская игра. Он никогда не спит перед играми. — Да? — удивился Аомине. — А чего это он? Хотя, в детстве я перед играми тоже волновался, — открыв дверь, он завёл Куроко в квартиру, пристроил мяч около стены. — Скажи ему пусть не психует, у вас же теперь есть я, — не дав разуться, опустился на колени расстегивая ширинку Куроко. — Обещаешь? — едва касаясь, Куроко убрал синюю прядь со лба и погладил по щеке. Аомине предвкушающе ухмыльнулся, насмешливо дернул бровью, наклонился и взял член Тецуи в рот. Куроко откинулся спиной на стену позади, шумно выдыхая и расслабляясь. Аомине отсасывал как сам бог. Скользил мокрым языком, туго пережимал губами головку, так что вскоре всё тело начинала бить нервная дрожь. Он не брал глубоко в горло, только сжимал плотными губами, посасывая так, что всего через пару минут хотелось позорно заскулить и кончить. Аомине не стал его долго мучить. Помог рукой, ускоряя оргазм, похожий на яркую вспышку перед глазами. — Передай Тайге вот это, — Аомине поднялся с колен и прижался губами к губам Куроко, делясь с ним вкусом спермы. Куроко всё ещё пытался отдышаться, Аомине поправил на нем одежду и выжидающе прислонился плечом к стене, бесовски улыбаясь в полутемном коридоре прихожей. В синих глазах разве что черти хороводы не выплясывали. — Ты иди, а то Тайга тебя не дождется, — он ухмыльнулся во все тридцать два белоснежных зуба. Куроко по опыту знал, что оставлять Дайки в таком состоянии нельзя – сейчас он что-то придумает и обязательно натворит. Или уже придумал. Но действительно, было уже довольно поздно и если он хочет вернуться домой хотя бы к утру, то нужно было спешить. Куроко кивнул соглашаясь, пригладил на себе одежду и вышел из квартиры. Когда Аомине закрывал за ним дверь, из недр квартиры раздалось мужское: «Дайки, я дома». Куроко остановился и стыдливо прикрывая лоб рукой. Отец Дайки был в соседней комнате и наверняка всё слышал. Покачав головой, Куроко ускорил шаг. Кагами ответил на телефонный звонок после первого же гудка. Не спал. Как и предполагал Куроко. Тайга спускаться вниз не стал, велел сразу подниматься в квартиру. — Переживаешь за завтрашнюю игру? — Куроко кивнул Кагами, одетому в полосатую пижаму. — Нет, — буркнул Кагами, на правах хозяина расставляя на столе чайник с чашками. — С кем хоть играем-то? Куроко пожал плечами. Уточнять у Рико или капитана было поздно – стрелки часов показывали далеко за полночь. — Сам-то чего дернулся? — Кагами уселся напротив и придвинул гостю чашку. Куроко отвернулся, глядя в темное окно. Молчал и не шевелился. — Что-то случилось? — у Кагами на такие драматичные паузы не хватало терпения. — Что-то дома случилось? Ты с родителями поругался? — Куроко отрицательно качнул головой. — Опять этот Аомине ебаный? — Тайга подорвался с места. — Сейчас я ему… — Кагами-кун, — спокойный голос Куроко остудил, разом затормозил весь психоз. — Поцелуй меня, пожалуйста. Кагами неуверенно переступил на месте, пристально посмотрел и опустился подле него на пол. Потянулся к его губам, касаясь почти невинно, целомудренно. Куроко сам потянулся к нему, до боли сжимая его плечи руками, прижимаясь всем телом, будто пытался врасти, стать его частью. Целовать Кагами – будто греться у печки после сильного мороза. Тайга сам весь такой горячий, порывистый, огненный. Мягкие ласковые губы, от которых невозможно оторваться. Пальцы зарываются в волосы, скользят по плечам и лопаткам. Сильные руки Кагами ласковые, почти деликатные обнимают так осторожно, будто Куроко обратился в хрусталь. Можно было закрыть глаза, расслабиться, ощущая на лице его горячее дыхание. Они целовались до распухших губ, до тянущего возбуждения внизу живота. Куроко сполз Кагами на колени, вцепился руками за плечи – не оторвать, уткнулся лицом в шею и затих. Кагами поглаживал его по спине, неосознанно чуть раскачивался, укачивая, как маленького, почти неразличимо касался губами волос на макушке. В квартире было так тихо, что было слышно, как журчит в трубах вода, где-то очень далеко стрекочут сверчки и ночь мягкой поступью ползет по городу. Куроко мягко водил носом по подставленной шее, дыхание Кагами едва заметно шевелило волосы. — Ты бросишь нас? — чуть слышно прошептал Куроко. — Потом. Когда решишь, что ты не гей. Рука Кагами замерла на спине. — Ты из-за этого сюда так рванул? — он со вздохом ткнулся подбородком в голубоволосую макушку. — Мне страшно, — прошептал Куроко, сильнее сжимая в пальцах пижаму Кагами. — Аомине-куну тоже страшно. Мы так боимся, что ты скажешь, что больше видеть нас не хочешь и уйдешь, переведешься в другую школу, улетишь обратно в Америку. Кагами замер, отрешенно глядя в ночное окно. Видимо, сам думал об этом. — Пусть этот сраный Аомине прекратит быть таким уродом, — проворчал он и потерся носом о голубые волосы. Куроко расцепил руки, сполз немного ниже, прижался щекой к груди. — Он больше не будет, — едва слышно пообещал он, поглаживая ряд пижамных пуговиц. — Он так любит тебя, что творит всякую ерунду. — Он ведет себя как мудила последняя, — Кагами снова напрягся, как и всегда при упоминании об Аомине. — Ему так же страшно, как и мне. Только прямо сказать тебе этого не может. Не умеет просто, — Куроко невесомо очертил пальцем контур цепочки на его шее, спрятанной под рубашкой. — А нахера тогда решил все хуи облапать в округе? — Кагами попытался отстранится, заглянуть Куроко в глаза. Тот не пустил, прижался плотнее, сам поднял голову, призывно подставляя покрасневшие припухшие губы. Тайгу притянуло к ним, как магнитом. Через несколько минут вздохнув, Куроко отстранился и опустил голову. — Он любит тебя, — прошептал он. — Очень. Кагами кивнул, словно соглашаясь. Снова стало тихо. Вечность бы так сидеть, обнимаясь, слушая дыхание, стук сердца. Куроко бездумно скользил пальцами по груди Кагами, медленно, будто случайно, расстегнул одну пуговицу на пижаме, другую, третью, потеребил кольцо на цепочке. — Пожалуйста, не реагируй так больше, — попросил Куроко, легко целуя открывшийся участок груди, — не нужно драк. Аомине-кун он такой, как есть. Он по-другому не умеет, — пижамная рубашка была расстегнута окончательно, Куроко скользил кончиками пальцев по обнаженной коже, заворачивая ткань. — Он всегда был таким. Если бы это был не Аомине-кун, ты бы даже не посмотрел в его сторону. Тебе ведь он таким нравится. Не нужно его переделывать. Просто не реагируй так, — Куроко потянул с плеч рубашку. Кагами тяжело вздохнул и выпутался из рукавов. Сам, недолго думая, стащил с Куроко футболку. — Пожалуйста, пообещай мне, — Тецуя надавил ему на грудь, укладывая на пол, поцелуями прокладывал дорожку по животу. Погладил напряженный член сквозь ткань, поднял голову, заглядывая в глаза. — Обещаю, — со стоном выдохнул Кагами. Куроко тут же запустил руку под резинку пижамных штанов, обхватывая член. — Тут Аомине-кун кое-что просил тебе передать, — он подтянулся повыше, впиваясь жадным горячим поцелуем в губы, нахально забираясь языком в рот, так как это делал Аомине. Ему показалась, что Кагами вспыхнул весь, дохнул жаром возбуждения. Моментально, будто целовал его не Куроко, а сам Аомине. Забыв про осторожность, Кагами впился сильными пальцами в затылок, буквально кусая его губы, постанывая от удовольствия. Прижал к себе сильно, потерся пахом и перекатился по полу. Куроко казалось, что губы сейчас лопнут от такого напора и сам не заметил, как его брюки оказались расстегнуты. От острого болезненного укуса в шею, громко застонал. Кагами отстранился, весь горячий, мощный, с полыхающим темным пламенем в глазах, слегка растрепанный – красивый. Куроко толкнул его в грудь, заставляя упасть на спину, стащил с себя штаны вместе с бельем, забрался сверху и поцеловал, как хотелось самому. Мягко, почти нежно очертил языком кромку его губ, слегка прикусил, потянул нижнюю губу. Кагами задыхался под его поцелуями, хватал воздух ртом, будто пережигая в себе грубую нетерпеливость, переключаясь на нежную ласку. Когда пальцы перестали вцепляться в волосы, Куроко сполз ниже, стягивая с Кагами штаны на резинке и обхватил губами член. Кагами со стоном прикусил губу и шире развел колени. Член на языке под стать самому хозяину, такой же обжигающе горячий, мощный и твердый, сочащийся смазкой, как хозяин стонами. Такой же нетерпеливый. Всего через несколько минут Кагами сильно дернулся, выгнулся, на язык брызнула сперма. Куроко растирал её ладонью по члену, вытягивая последние капли. Мокрый от пота Кагами тяжело дышал, закрыв глаза ладонями. Куроко слегка улыбнулся, приятно конечно доводить своего парня до такого, до полной потери контроля. Не стал ждать, пока тот начнет соображать хоть немного, сжал в кулаке свой член. Всего несколько быстрых движений, их сперма смешалась на ладони. Кагами опустил руки, но всё ещё дышал широко открытым ртом, невидяще уставившись в потолок. Куроко легонько поцеловал согнутую коленку и пошёл к раковине мыть руки. Когда вернулся, Кагами с вполне осмысленным выражением глаз, замерев, пялился на заспанную, растрепанную Алекс, которую они разбудили своими стонами. Где-то там за окном едва теплилась светлая полоска рассвета.***
Бело-оранжевую форму Шутоку было видно издалека. Даже спрашивать не пришлось с кем они сегодня играют. Куроко с легким шоком смотрел на приближающихся соперников и не мог поверить. Давно он не чувствовал себя лоханувшимся настолько сильно. Наверное, не стоило выбалтывать слабости команды настолько сильному противнику. А всё ведь так хорошо начиналось. На игру Аомине явился без опоздания. Они с Кагами мирно переоделись, тихонько переговариваясь, даже вместе посмеялись над поцелуем, переданным через Куроко. В зале скандала тоже не случилось. Они перекидывались мячом без оглушительного соперничества. Куроко даже понадеялся, что у них наконец-то станет всё нормально. А теперь здесь был Мидорима вместе с командой, которая почти полностью сменила состав. И из-за минутной слабости Куроко, Мидорима знал их убийственную слабость. И он ей воспользуется. Дураком будет, если не воспользуется. Игра началась довольно вяло. Благодушно настроенного Аомине удалось убедить посидеть на скамейке первую половину. Момои за ним присматривала, чтобы никаких глупостей в голове у него не возникало. Собственно, Мидорима тоже остался в запасных. Сосредоточенный и развеселившийся Кагами был готов к игре. Прошлогодний Сейрин – команда чемпионов, вернулась. Тайга ни на что не отвлекался, постоянно взаимодействовал с командой и на первой же минуте буквально «выпал» в зону, даже сам не заметил, будто это такое плевое дело. Аомине на скамейке не сильно следил за игрой и балдежно болтал ногами. А команда Шутоку ничего такого интересного не делала, будто присматривалась, оценивая. Сейрин были впереди. Во второй четверти выпустили Мидориму. Куроко до ужаса боялся, что Мидорима что-то скажет Кагами, и тот опять взбесится, наделает глупостей. Но Мидорима молчал, сверхточными дальнобойными не баловался. Куроко даже начал успокаиваться. Если и дальше так пойдет, они выиграют, даже не особо напрягаясь. В конце второй четверти вышел один из новичков в Шутоку. Он умудрился в одну минуту выкинуть Кагами из зоны, заработать фол, разозлить своего и чужого капитанов и отыграть десять очков. До конца четверти оставалось чуть больше тридцати секунд, как этот же новенький странно переглянулся с Мидоримой под своим кольцом, передал ему пас очень высоко, специально, чтобы Куроко не достал. Когда мяч попал в их корзину не понял никто. Самого полета мяча никто не увидел, только услышали шорох сетки и отскок от паркета. Мяч сам телепортировался, не иначе. У Аомине на скамейке заблестели глаза, но от выскакивания на площадку его качественно удерживала Сацуки. Мидорима очень знакомо ухмыльнулся и повторил на бис, для непонятливых. Аомине теперь удерживали на скамейке Момои и сама Рико. Счет сравнялся. Четверть закончилась. В третьей четверти на площадку отправился Аомине, а Кагами, несмотря на его бешенное возмущение, отправили отдыхать. Куроко и не ожидал, что всё пройдет легко и гладко. Кагами угомонился только после тихих слов, что это было сделано намеренно, чтобы он посмотрел со стороны, где и как можно блокировать этот новоявленный финт. Снова выйти на игру в паре с Аомине было легко, как вдохнуть воздуха, и так же приятно. Играть с ним, будто вылезти из узких новых ботинок и влезть в идеально сидящие по ноге старые разношенные тапки. Можно было вообще не задумываться куда отдавать пас, Аомине всегда там, где он нужен больше всего. Даже взглядами обмениваться не нужно. И Куроко увлекся. — Ты бы тоже отдохнул, — от упоительной игры отвлек его Мидорима. — Сейчас начнется игра. Куроко будто очнулся. Разрыв в счете постоянно скакал с трех до одного очка. Хьюга в бешенстве материл Аомине, что он опять не дает никому играть. Кагами со скамейки, забыв о своей цели буравил Аомине темным злобным взглядом. Пиздец начинался. И покатилась лавина. Куроко усадили на скамейку. Мидорима больше ни разу не показал тот новый бросок. Уговорить Кагами не злиться стало невозможно. Аомине остался на поле один, никому из команды не позволяя себе помочь. Мидорима бросал простые трехочковые без всяких изысков. Вся игра свелась к высокоскоростному перехвату пасов на Мидориму. Третья четверть закончилась в пользу Шутоку. Во время перерыва все накинулись на Аомине, который с неповторимым апломбом заявил, что чтобы выигрывать, ему не нужны неумехи, которые только мешают. Скандал в раздевалке кончился тем, что вместе с Аомине на поле выпустили Кагами. Этот снежный ком было уже не остановить. В их корзину полетели всевозможные сверхточные трехочковые от Мидоримы. Ему было совершенно наплевать откуда бросать мяч, хоть из раздевалки. Если рядом был Аомине, Мидорима бросал обычный трехочковый, знал паразит, что Аомине в прыжке ниже Кагами. Если поблизости был Кагами, тогда в ход шел тот новый финт, который разгадать так и не удалось, да собственно Куроко даже и не пытался, за собственными асами уследить бы. Кагами мешал Аомине под кольцом, Аомине мешал Кагами на блоке. Оба злились, и работать вместе никак не получалось. Наивно было думать, что то, что не выходило на тренировках вдруг получится на игре. — Какого хера ты творишь? — рычал Аомине, который никак не мог отобрать у Кагами мяч. — Не пытайся делать то, до чего ноги не доросли! — орал Кагами, когда Аомине ему помешал. — Я сам всё сделаю! — Сделает он! Уже сделал, на счет посмотри! — споткнувшись об Кагами, Аомине едва не потерял мяч. — Уйди с дороги! — Кагами кажется вообще прекратил контролировать, что он орет и кому. — Сейчас в рожу получишь! — летит злобное от капитана. — Тайга, бля, раскрой глаза! — Аомине указывает на летящий по высокой дуге под потолком мяч. — Не указывай мне! Сам вижу! Куроко на скамье прятал горящее от стыда лицо в ладонях. Отрыв в счете рос огромными шагами. Этих двоих надо убирать с поля, пока до драки не дошло. А она будет, в Сейрин об этом знали все, но без этих двоих не выиграть. Аомине уже на скамейку никак не усадишь. На площадке нужен Кагами. Он со своими высокими прыжками всё же хоть что-то блокирует. Куроко вышел на площадку взамен Изуки. Пол минуты назад в игру включился Такао и дела у Сейрин пошли совсем хреново. — Замолчали оба, — двоих разошедшихся асов можно было утихомирить только так. — Кагами-кун иди на половину поля к Мидориме и в защиту не возвращайся. Аомине-кун, иди под кольцо, там будет твоя половина поля. — Да какого хера мне там делать? — орал Аомине, они же из своей зоны атакуют. Тем не менее, вроде поделились, ора на площадке стало меньше, команда Шутоку хоть как-то начала двигаться для того чтобы отдать пас Мидориме – никто с Аомине сражаться на той стороне поля не хотел. Только Мидориме было на всё это наплевать. Он так или иначе получал в руки мяч и мгновенно забивал. Пасы теперь шли исключительно верхом. Куроко к мячу так ни разу и не прикоснулся. — Я не признаю вас лучшей баскетбольной командой, — Мидорима, поправляя очки, прошелся мимо Кагами. — Вам просто повезло. Играете вы препаршиво. Кагами окончательно вышел из себя. — Я ещё хоть как-то могу понять Куроко, — сказал Шинтаро Аомине, пока ждал под чужим кольцом мяч, — ты-то здесь что делаешь? Куроко на голом энтузиазме вас двоих идиотов не вытянет – мотивация не та. Да вам вообще похоже насрать не только на команду, но и на него. Аомине посмотрел на Куроко, задумался. Плохой знак. Очень. Финал был предсказуемым. Кагами в конце концов просто выдохся, Аомине перехватывал, что удалось отобрать. Счет 70:210 – позор на чемпионскую голову Сейрин. Команда уходила с поля смятая, растерянная, оглушенная. К капитану Хьюге даже подходить было страшно, черная ярость окутывала его, как грозовой кокон, но он как-то держал себя в руках. Команда соперников тоже расходилась не особо довольная победой. — Да блять! — Кагами выходя из раздевалки врезал по закрытой двери так, что она оглушительно шарахнула об стену и повисла на одной петле. Куроко с силой прикусил губу. Говорить что-либо сейчас взбешенному Кагами было опасно. Любая попытка успокоить, будет иметь обратный эффект. Аомине выходил следом за ними и пренебрежительно громко хмыкнул на истерику. — Это всё из-за тебя! — Кагами рванулся к нему, хватая за рубашку на груди. — Это была моя игра! Моя! Какого хера ты влез! — Убери от меня свои лапы, ублюдок! — Аомине отшвырнул его руку. — Если бы ты заткнулся в тряпочку и не дергался, я бы выиграл эту сраную игру! — Это ты приперся в нашу команду! — орал Кагами. Эхо в пустом зале было оглушительным. — Это ты всё испортил! — Я значит?! — Аомине откровенно намехался. — Сколько раз вы выиграли со времен победы на Зимнем кубке? Ни разу! Ты в этой команде самый никчемный! — Заткнись! — заорал Кагами. Он попытался врезать в наглую усмехающуюся физиономию. Аомине с легкостью увернулся. — Прекратили оба! — Куроко старался говорить тихо, но максимально твердо. Он же просил Аомине не провоцировать, а Кагами не драться. — Куроко, ты тоже виноват! — Кагами моментально переключился на другого участника конфликта. — Ты, бля, нихера не сделал! Только пялился на этого урода как влюбленная девка! Если так хочешь, иди и поебись с ним! Куроко показалось, что его ударили по голове, так что треснула голова и мозги растеклись по стенам. — Конечно не сделал! — контролировать свой язык становилось очень тяжело. — Я только за вами и следил. Вы как два барана договориться между собой не можете! Вам обязательно знать, кто из вас лучше! Вы достали уже всех своим соперничеством! Дело не в команде, а в вас! Это вы устроили черт знает что! Вы не решали проблемы игры, вы снова решили показывать свою крутость! Мы проиграли только из-за вас! Вы вообще себя вести не умеете! Только орать и драться! Вас даже в разные стороны развести не получается, вы снова бросаетесь друг на друга, как два идиота. Это ваше поражение! Ваше! Прекратите искать виноватого! Вы оба! Я ночь угробил на то, чтобы договориться, но вам плевать! Всегда на всех плевать! — Куроко замолчал, тяжело дыша. И даже толком не помнил, что он тут сейчас нес. — Это тебе Шинтаро наговорил? — Аомине отвернулся в сторону, вовсю делая вид, что ему пофигу. — Мне он тут сказал во время игры, что ты нас двоих в одиночку тащишь. — Он что-то знает? — Кагами вдруг побледнел и, отступив на несколько шагов, споткнулся об скамью. — Он знает, что мы встречаемся, — Куроко ясно и отчетливо чувствовал себя разоблаченным предателем. — Я разговаривал с ним. — Знаете что, — угрожающе тихо начал Кагами, — да пошли вы нахуй оба! Я ухожу из этой ебанной команды! Ебитесь тут вдвоем! — подхватив сумку, он тяжело потопал к выходу. — А ты не включай обиженную пидовку! — рявкнул Аомине ему в след. — Заебал! Всем давно похуй, кто… — Аомине-кун, — вмешался Куроко, пока дело снова не дошло до драки, — не надо. — А ты не лезь! — Аомине содрал с себя удерживающую руку. — Без тебя паршиво, миротворец ебанный! Где-то в стороне раздался издевательский смешок. Куроко вскинул голову. На расстоянии нескольких метров, сложив руки на груди, подпирая плечом стену, стоял Мидорима. — Вы не только играть, вы ещё и проигрывать не умеете, — его тон так и сочился презрением. — Да пошел ты! — рявкнул Аомине, выходя из зала и шарахнув дверью об косяк. — А ты, оказывается, орать умеешь, — Мидорима в упор смотрел на оставшегося в одиночестве Куроко. — Не знал, не знал. Приходи, поговорим. Куроко покачал головой, не желая ничего слушать сейчас, и пошёл на выход.***
Он заявился поздним вечером, когда на улице стало совсем темно. Мидорима честно думал, что Куроко больше не придет, хоть гороскоп и говорил обратное. Он появился на пороге весь какой-то маленький и бледный, с разряженным телефоном, про который давно забыл, сжимая в руке. Уставший, замерзший, одинокий, с глазами, почти серыми, будто припорошенными пеплом. Мидорима подавился заготовленной фразой о нежданных гостях в такое время. Отмахнувшись от неуместного укола жалости, он впустил припозднившегося гостя в дом, провел в свою комнату. Куроко, игнорируя все правила приличия, не сказав ни слова, опустился на пол, привалился спиной к кровати. — Кагами-кун, на звонки не отвечает, — пожаловался он, доверчиво протягивая Мидориме свой телефон. — Аомине-куна я сам видеть не хочу. Всё, о чем мы оговаривались, полетело к черту. Все наши отношения полетели к черту. — Странно, что это произошло только сейчас, — Мидорима, скрестив руки, смотрел на него с высоты своего роста. — Я говорил тебе, что у ваших отношений нет будущего. — Есть, — едва слышно прошептал Куроко, устало откидывая голову на мягкое одеяло и прикрыл глаза. Подавив раздражение, Мидорима сел в кресло напротив него. — Они разрушают тебя и убивают. Я в жизни не слышал, чтобы ты так орал. Обычно ты даже голос не повышаешь, — он рассматривал до последней степени уставшего парня и вовсю отгонял от себя уколы сочувствия. — Я почти ничего не помню, — со вздохом признался Куроко. — Что хоть я им наговорил? — Это называется нервный срыв, — Мидорима заложил ногу на ногу и ненадолго замолчал. — Ничего такого ты им не сказал. Только правду. Куроко устало вздохнул, отложил телефон и устроил руки на согнутых коленках. От его позы веяло безнадежностью и усталостью, какой-то тяжелой вымотанностью до последней грани, до последней степени. Больше всего на свете хотелось выкинуть его отсюда, чтобы больше не видеть этой черной безысходности и тоскливой обреченности. Это же надо, довести себя до такого! — Расскажи хоть, что у вас там случилось, — Мидорима слегка отвернулся, стараясь не видеть, как Куроко устало трет лоб. — Я сходил к Аомине-куну, договорился с ним, что он не будет больше провоцировать никого на драку. Кагами-кун всегда слишком остро на все реагирует, я убедил его быть спокойнее. Но все это впустую, — тихо вполголоса начал рассказывать Куроко. Мидорима пренебрежительно фыркнул, но перебивать не стал. — Сначала всё нормально было, а потом… Ты сам видел, что было на игре. Аомине-кун снова спровоцировал. И Кагами-кун не выдержал. Он ведь так боится, что все узнают о наших отношениях. Все уже знают, и всем всё равно, но Кагами-кун этого не видит. Мне кажется, что он сам себя боится, своих реакций на отношения, на нас, поэтому-то и они с Аомине-куном никак площадку поделить не могут. Мидорима снял очки и задумчиво потер глаза. Ох уж эти проблемы самоопределения. — Тебе никогда не удастся убедить Кагами не психовать, а Аомине не провоцировать его. Кагами рожден под огненным знаком, он всегда будет на всё эмоционально реагировать, и ничего ты с этим не сделаешь. Аомине носит в себе земной знак, по своей сути, он очень спокоен и почти неэмоционален, но так он не чувствует себя живым. Ему постоянно нужно быть чем-то или кем-то увлеченным. Его активность, его живость, его гений произрастает на том, что он должен чем-то болеть и гореть. Посмотри, он же обожает баскетбол. Всегда его противники были для него той искрой, которая заставляла чувствовать себя живым. Кагами для него как зажигалка для фейерверка. Стоит только чиркнуть, и Аомине сам загорается. Это его суть. Когда Кагами полыхает, Аомине сам чувствует себя живым. Поэтому и провоцировать не перестанет. Это основа взаимодействия «Огонь-Земля», — он нервно крутил очки за дужку, гася раздражение, ведь нужно объяснять такие простейшие основы. — А я? — тихо спросил Куроко не открывая глаз. Он снова устроился затылком на кровати и почти не шевелился. — А ты — Воздух… — Мидорима внезапно замолчал, дернулся, отвернулся. — Тебе пора прекратить бегать от одного к другому, собери их вместе, и всё обсудите, предельно честно и откровенно. Может до чего-то и договоритесь. Куроко еле заметно кивнул и наглухо замолчал. — У тебя тут так хорошо, — спустя несколько длинных минут, в тишине прошептал Куроко. Мидорима тяжело вздохнул, глядя на него. Опять ничерта не услышал ведь. Все слова – как об стенку горох. Ну нельзя же так выматываться, в конце концов. — Ты хоть ел сегодня? — спросил Мидорима, надевая очки и вставая. Ответ ему был не нужен. Он и так, очевиден. — Сиди здесь, сейчас что-нибудь принесу. Когда Мидорима вернулся с подносом с едой в комнату, Куроко мирно спал, всё так же откинув голову на его кровать. Немного посомневавшись, стоит ли будить, Мидорима поставил поднос на столик и выключил верхний свет.