Портрет убийцы

— Кого и за какой подарок ты благодарил? Перед ним стояла живая копия мужчины, сошедшая с холста. Его убийца. Роман не отрываясь смотрел на нежданного гостя. Странно, но он не чувствовал ни удивления от появления этого мужчины в его квартире, ни страха от того, что за этим визитом может последовать. Наоборот, было странное ощущение правильности ситуации — какие-то силы, адские или небесные, исполнили его самое заветное желание, подарили ему встречу со своим наваждением. За несколько секунд, которые мужчины молча смотрели друг на друга, в голове у Зобнина успели ураганом пронестись сотни разнообразных мыслей и эмоций, возникших в результате этой неожиданной встречи. — Ты пришел за мной? — Роман, наконец, нарушил молчание. Он неуверенно улыбнулся, не разрывая с незнакомцем зрительного контакта. — За тобой, — мужчина смотрел куда-то за спину Роману, потом, переведя взгляд уже на него, сделал несколько шагов и оказался стоящим почти вплотную. — Ты не боишься… — и это был не вопрос, а просто констатация факта. Он снова, как и в первую встречу, аккуратно и легко очертил пальцами контур лица молодого человека, но на этот раз руку не убрал, а только опустил ее на плечо и оставил там. — Кто ты? — Зобнин неосознанно накрыл своей ладонью руку, покоившуюся на его плече. — Меня зовут Илья. — Голос мужчины звучал тихо и спокойно. — Свое имя можешь не называть. — Действительно, зачем тебе оно? — Роман нервно усмехнулся, — Итак, как ты это сделаешь? Как… — он чуть запнулся, но быстро справившись с охватившим его волнением, все-таки сумел сформулировать вопрос: — Как ты убьешь меня? — Убью? — Илья удивленно вскинул брови, и это была едва ли не первая эмоция, отразившаяся на его лице за все это время. — Я имею право знать, как… как умру… — Конечно, имеешь, но я не провидец, чтобы тебе об этом сообщить. — Его рука снова поползла вверх, и теперь мягко перебирала короткие волосы на Ромкином затылке. — Но ты же…ты сам сказал… — Зобнин уже перестал что-либо понимать. Он полностью отдался ощущениям от теплой руки, нежно, но по-хозяйски ласкающей его шею. — Сказал? Я сказал, что пришел за тобой. — Он чуть улыбнулся кончиками губ. — Разве я говорил, что мне нужна твоя жизнь? — Я не понимаю… — прошептал Роман одними губами, которые тут же были накрыты требовательным ртом, обнимавшего его мужчины. — Не могу выкинуть тебя из головы, — тихо произнес Илья после того, как разорвал поцелуй, — Сам не знаю, что со мной, но я должен был тебя увидеть еще раз… — он снова накрыл Ромкины губы своими, на этот раз более властными движениями продолжая терзать их, углубляя поцелуй, тем самым окончательно лишая воли мужчину, заставляя его сдаться и перестать думать о чем-то другом, кроме него. Очень скоро Роман ощутил, что одних поцелуев ему недостаточно. А между тем, ладони Ильи не переставали ненасытно гладить так щедро подставляющееся послушное тело. Футболка, стянутая с быстротой молнии, полетела куда-то в сторону, и рука, наконец-то ощутила под собой обнаженное, горячее тело. Илья почти невесомо, слегка касаясь, ласкал Ромкины грудь, живот, бока, спину. Тонкие пальцы пробежались от лопаток вниз по позвоночнику, на ягодицы, прихватывая, сжимая, заставляя Ромку глотать собственные стоны. — Ты хочешь этого? Признайся, — насмешливая ухмылка на припухших от поцелуев губах и ирония в глазах заставили Зобнина на мгновенье прийти в себя и разозлиться, попутно еще больше подстегнув желание. — Даааа, — он вжал собственные бедра и выпирающую из брюк эрекцию в Илью, с упоением ощущая, что тот находится в абсолютно таком же состоянии. Он сильнее потерся о желанное тело и вдруг резко оттолкнул его от себя, роняя на кровать. Илья зарычал, рывком стащил с себя свитер, но все-таки оставаясь в рубашке, и навалился всем телом на, довольно улыбающегося Зобнина, сжав его в крепких объятьях. — Есть какие-нибудь пожелания?.. — шепнул он, уткнувшись в подставленную для поцелуев шею, — Хотя бы намекни… я попробую …хммм… соответствовать твоим запросам… Роман собирался ответить на такую откровенную провокацию, но тут же был сметен новым неистовым поцелуем. Илья приподнялся на локте одной руки, другой стаскивая с себя оставшуюся, мешающую одежду. Дело пошло гораздо быстрее, когда к нему подключился Роман — рубашка отлетела в сторону, позволяя Илье, наконец-то, полностью почувствовать всем телом жар, исходящий от мужчины, лежащего под ним. Страхи давно отступили, запреты рушились, выпуская на поверхность только голые инстинкты. Илья раздвинул ноги любовника коленями и прижался еще теснее, ни на мгновенье не прекращая, полных обещания, движений. И когда он положил ладонь Ромке на бедро и сильно стиснул, тот не смог удержаться от протяжного стона. — Раздевайся, Ромочкааа… — прокатив его имя по языку, как изысканное лакомство, Илья отодвинулся и, встав у кровати, принялся расстегивать свои брюки. Роман даже не успел удивиться тому, что тот произнес его имя, несмотря на то, что он ему его не называл. Дыхание сбивалось, пальцы подрагивали, когда он нервными движениями стягивал с себя, давно ставшие тесными, джинсы. И при взгляде на Илью, змеиным движением выскользнувшего из штанов, легче не становилось. Брюки, наконец, свалились вниз, на стащенную впопыхах обувь, и Ромка, вдруг резко привстав, подобрался ближе и, накрыв внушительный стояк любовника ладонью, спросил: — Помощь не нужна? — в его голосе, в каждом звуке, вибрировало отчетливое нетерпение. Пальцы чуть сжались, обещая нечто большее, чем просто помощь. Илья только тяжело вдохнул и прикрыл глаза. — Ну и?.. — воздух все-таки застрял в груди, когда Ромка сдернул его боксеры вниз и потянулся губами к возбужденному члену. Два стона слились в один. Влажная, горячая ласка умелого языка выбила из головы последние мысли. Нежное посасывание головки и плотный обхват ствола губами чередовались с более изощренными приемами. Илья чуть не вскрикнул, когда Роман всосал его так сильно и взял так глубоко, что головка коснулся горла, и чуть не кончил потом — от одного единственного легкого касания языком. — Хватит!.. — терпеть дольше становилось почти невозможным, и Илья, резким движением оттолкнул Ромину голову от своего члена. Роман, облизываясь, послушно откинулся на подушку. Это было распутно, развратно и чертовски соблазнительно. Он посмотрел на Илью затуманенным взором, неожиданно перекатился на живот, поднялся, опершись на колени и локти, и широко развел ноги. Потом бросил еще один призывный взгляд через плечо: — Чего ждешь? — едва выговаривая слова непослушными губами, он часто и неровно дышал. — Давай. Илья не мог сопротивляться. Какая-то невъебенная сила бросила его к Роману, и он, не сдерживаясь, быстро устроившись между широко разведенных ног, толкнулся внутрь разгоряченного тела одним сильным движением бедер. Роман прогнулся и, подавив вскрик ожидаемой боли, бессильно уронил голову вниз. Его руки, упирающиеся в матрас, тряслись от напряжения, но Илья, захваченный в плен обжигающей теснотой тугого канала, этого не видел. Он чуть вышел и снова двинулся вперед, сильнее, резче, выбивая из любовника громкий стон, дополнявший удовольствие… Новый толчок… и новый стон, другой, полный огня и желания. Зобнин чуть свел ноги, изогнулся всем телом и пробормотал, почти умоляя: — Еще… Илья шумно втянул тяжелый воздух в легкие и толкнулся снова. Еще раз и еще… постоянно нарастающим ритмом трахая Ромку, вжимая его в кровать, забывая обо всем, кроме необходимого темпа, растекающегося по венам жидким огнем, грохочущего в висках биением крови, рвущего тело в клочья от нарастающего цунами наслаждения… На коже Романа выступал пот, мельчайшими капельками стекающий по обнаженной напрягшейся спине, и Илья не смог отказать себе в удовольствии попробовать их на вкус. От короткого прикосновения губ Зобнин вдруг застонал и замотал головой, подался назад, на любовника, отчаянно встречая его движения, сильно стискивая его член гладкими мышцами. Удовольствие зашкаливало, накатывая оглушающим валом. Илья зажмурился, удерживая в себе нарастающий жар, позволяя ему затопить каждую клетку тела, отвечая еще более ожесточенными, резкими рывками. И Ромка сломался первым — забился в сильнейшем оргазме, выстанывая ругательства и захлебываясь ими… Уже на выдохе поймав содрогание тела любовника, Илья и сам сорвался в темноту, полотно которой плавилось и рвалось от бешеного удовольствия… Сквозь приятную расслабленную негу до него донесся мягкий смешок, моментально возвращая его на грешную землю, приземляя с такой силой, что не будь он безжалостным убийцей, привыкшим убирать, прятать свои эмоции на самое дно своей души, сказал бы, что это почти больно. Но, пожалуй, об этом он подумает потом, когда отойдет от ощущения бешеной пульсации вокруг его члена, когда перестанет чувствовать собственную дрожь, и когда, наконец-то, сможет трезво подумать и решить, кто же тут кого трахнул… а пока… Пока он слушал постепенно успокаивающееся дыхание Романа, обнимая его, лениво поглаживая влажную, разгоряченную кожу. — Ты знаешь мое имя?.. — Зобнин все еще задыхался, но не мог не задать этот вопрос. — Тебя это удивляет? — Илья хмыкнул. Он чуть отстранился, чтобы заглянуть в темные, все еще затуманенные страстью глаза, — Ты не спросил, как я вообще оказался у тебя дома, но удивляешься тому, что я знаю, как тебя зовут? — Ты просто неподражаем, Рома… Илья нехотя отодвинулся от него, встал, не спеша оделся и подошел к мольберту, на котором красовался его собственный портрет. — Прости, Ром… — с этими словами, он ловким быстрым движением выхватил откуда-то взявшийся нож и отточенными верными движениями искромсал картину в клочья. — Думаю, что ты понимаешь… — Понимаю, — Зобнин тоже поднялся с кровати и подошел к Илье вплотную, совершенно не стесняясь своей наготы. — Зачем мне теперь она, если у меня есть оригинал?! Рома всем телом снова прижался к нему. Илья обнял его в ответ, согревая, одевая в свои объятья не хуже, чем в самые теплые шмотки. — Я должен уйти… — он слегка коснулся губами темной макушки, — Если ты… если захочешь… В первый раз в жизни Илья не знал, что сказать, как выразить свои мысли. Этот парнишка одним своим появлением на его пути умудрился перевернуть его привычную жизнь с ног на голову. — Я вернусь завтра, в это же время.