Оттенок Заката

О Саваде Тсунаёши можно было сказать многое: жалкий, слабый, тощий и тупой. По крайней мере, так о нём отзывались одноклассники и соседские дети. Вся эта нелестная характеристика, однако, сконцентрировалась в одной кличке, которая преследовала парня на протяжении многих лет. «Никчёмный Тсуна». Все началось после неприятного инцидента в детском саду. Его тогда сопровождал только насмешливый шепот, но низкая самооценка и застенчивое поведение не помогли его стремительно падающей популярности. Дальше все пошло по нарастающей: подколы переросли в откровенные издевательства, а вскоре последовало и физическое насилие. Тсуна с трудом мог припомнить время, когда над ним не издевались в школе, когда он не подвергался остракизму со стороны своих сверстников и не был избит до полусмерти. Но прибережем эту слезливую историю для другого раза. Сейчас Тсуне двенадцать лет, и он учится в средней школе. Савада верил, что сможет начать все с чистого листа, питал надежду изменить свою жизнь и, возможно, завести друзей. Но мечты имеют свойство не сбываться. Так произошло и с ним, его надежды тут же рухнули, когда он с улыбкой на лице переступив порог своего класса, понял, что большинство его одноклассников из начальной школы перешли в среднюю Намимори. Улыбка тут же исчезла с лица, а оптимизм угас. Стоя посреди спортивного зала во время церемонии открытия, парень испытывал глубокое чувство тревоги, так как ощущал на себе тяжесть неодобрительных взглядов, тихих разговоров и едва уловимой враждебности, направленной на него. Шатен терпел это, как и все предыдущие годы, напоминая себе, что разумнее всего промолчать и пропустить насмешки мимо ушей. В толпе учеников, стоявших перед ним, его взгляд остановился на Сасагаве Киоко, отчего щеки вспыхнули румянцем. В прошлом году она помогла ему добраться в лазарет после жестокого избиения. Ее нежная забота во время лечения травм сразу же заставила проникнуться к ней чувствами. Тсунаёши понимал, что Сасагава достойна лучшего, чем он, но это не мешало предаваться мечтам. После церемонии последующие события развивались так, как и предполагалось. Его вывели из толпы, дразнили и чуть не избили. Вечером юноша возвращался домой, морщась от боли в плече, полученной при попытке бегства. — Я дома, — глухо отозвался Савада, входя в дом. Но ответа не последовало. — Точно, — бормотал себе под нос японец. — мама вернется только завтра. Он и подзабыл уже, что его мать накануне уехала на похороны дальнего родственника в Токио. Осознав, что рядом никого нет, Тсуна позвонил себе тихо всхлипнуть, и как будто по команде, по лицу потекли слезы. Прихрамывая, парень добрался до спальни, рухнул на кровать и зарылся под одеяло, даже не потрудившись переодеться. Свернувшись калачиком, он изо всех сил молился, чтобы все наладилось.

***

«К черту вселенную. Ничего не стало лучше», —после двух недель учебы в Нами-чуу с горечью подумал юноша. Он всё также плох, как и в начальной школе. Савада знал, что терпит неудачу, знал, что такими темпами никогда ничего не добьется в жизни. Но почему он все еще пытается что-то сделать? Он никто, так почему же мир должен волноваться, если он станет окончательным неудачником? Такие мысли терзали его, когда он поздним вечером бродил по улицам Намимори. — Ах! У меня завтра ещё контрольная по математике! — в отчаянии воскликнул он, выплескивая свою злость в пустое небо Вокруг не было никого, кто мог бы услышать его вспышку гнева, он тяжело дышал, пытаясь восстановить контроль над сдерживаемыми эмоциями. Почему у него ничего не получается? Так пресытившись своей дерьмовой жизнью, шатен запрокинул голову назад, не обращая внимания на то, куда идет, и случайно столкнулся с уличным фонарем, эффектно вырубив себя. Он лежал на земле, как обнаженный нерв, совершенно беззащитный перед опасностями окружающего мира. Он не знал, сколько времени пролежал на холодном бетоне, но когда сумел медленно открыть глаза, то обнаружил нависшую над собой тень незнакомой девушки, смотрящей на него сверху вниз; лица было не видно из-за падающего сверху света от фонаря. По мере того как окружающая обстановка начала проясняться, юноша заметил, с каким любопытным выражением лица его рассматривала незнакомка. — А? — он изумлённо уставился на неё. Теперь, приглядевшись к ней поближе, он почувствовал, как его лицо вспыхнуло от смущения. Длинные блондинистые локоны спутались, как волны, но несколько привередливых прядей успели распушиться. Глаза были голубого оттенка, не поддающегося простому описанию, и напоминали цветок, который Тсунаёши видел в детстве в книжках с картинками. Они приковывали его взгляд, не давая возможности отвести глаза. Осознав, что на него смотрят, парень быстро отвел глаза, и его лицо запылало, как заходящее солнце. — Уже за полночь, — небрежно проинформировала незнакомка с незнакомым для него акцентом, но тот не мог сосредоточиться на нем, особенно после того, как до его размякшего сознания дошёл смысл её слов. — Ч-что? — резко принимая сидячее положение, поражённо выдохнул шатен. Он вышел из дома около семи! Неужели он пролежал без сознания больше пяти часов? Святое дерь… — Иди домой, пока я не вызвала полицию. Серьезно, я думала, ты под наркотиками или что-то в этом роде, — поддразнила она, широко ухмыляясь. — Я-я… верно. Да, да, спасибо… за это, — нерешительно замялся Тсуна. Вздыхая от собственной никчёмности, юноша осторожно поднялся. Даже простой разговор с незнакомкой, которая казалась вполне милой, заставлял запинаться на полуслове. — Как тебя зовут? — слегка нахмурившись, спросила иностранка. — Савада Тсунаёши, — мгновенно отозвался ученик средней Нами-чуу. — Довольно длинное, — прокомментировала девушка, задумчиво наклонив голову и пристально рассмотрев его, она продолжила: — Думаю, буду звать тебя просто Тсунаёши… тян? Савада успел только побледнеть от такого прозвища, как незнакомка, заметив его реакцию, поспешила отступить от него на несколько шагов назад. — Mannagia tua! Извини! Извини, я не… слишком знакома с использованием почестей в японском языке. — она неловко рассмеялась. — Как я должна тебя называть? Он моргнул и снова покраснел. — Можно просто Тсуна. Не нужно никаких почестей. — Fantastico! — радостно воскликнула она, буквально засияв от радости. Значит, она действительно иностранка. Из какой страны, он мог только догадываться. — Эм, могу я узнать твоё имя? — Извини, я Миа Маттеис. Но ты можешь тоже звать меня по имени. Тсунаёши поджал губы. «Всё хорошо, – успокаивал ему разум. – Она из другой страны, поэтому японские обычаи могут не обязательно распространяться на нее». Савада едва заметно улыбнулся. — Хорошо, М-Миа. Та улыбнулась, и юноша обнаружил, что ее улыбка заразительна, когда его собственная появилась на его лице. Маттеис протянула руку, которую он несколько нерешительно пожал. Значение этого чужого для японской культуры жеста было непривычным, но в то же время вызывало любопытство. — Ну что ж, Тсуна, я считаю, что это начало прекрасной дружбы, — с уверенностью заявила она. — Как твой друг, я советую тебе отправиться домой. Уже очень поздно, и я бы не хотела, чтобы завтра в новостях появилась информация о том, что мой новый друг пропал без вести. Он даже поймал себя на том, что смеется, хотя и немного застенчиво. — Да, спасибо тебе, Миа. — До встречи, Тсуна! — она помахала на прощание, как только он поспешил уйти. Вернувшись домой в тот вечер, парень почувствовал себя лучше, чем когда-либо в своей жизни. У него наконец-то появился друг!