после конца

       По ощущениям день плавно клонился ко дну, Беркут наверняка не знал который сейчас час, только догадывался: пиздец как поздно. Он устало прислушался к отсутствующим звукам из очередного коридора и нацелил автомат на пока еще отсутствующие цели. На счет «пока» — сомневаться не приходилось; но к дерьму привыкаешь быстро, еще быстрее к крови, кишкам и постоянной бдительности — за это ему и платили деньги.        Динамик странно зашипел, шипение больше походило на сопение. Беркут тяжело вздохнул. Оставаться наедине с собой хотелось меньше, чем общаться с уставшим кэпом. С другой стороны, насколько удачные решения предложит голова человека, у которого не было и часа сна? С другой стороны, это просто плюс одна переменная в сценарии выживания. И выполнения задания, конечно. — Эй, кэп, ты там уснул?        Голос в динамике прозвучал с задержкой, как у Ленки после полугода близких отношений — ну, типа, неожиданно. — На месте. — А чего без задоринки? — спросил Беркут и шагнул в неизвестность. Неизвестность встретила тишиной. И оборванным кабелем, периодически выплевывающем искры. Пахло жженой гнилью: мох цвел пышно и ярко. Это казалось неестественным — он смутно помнил по школьному курсу биологии и по рассказам Ленки, что выращивала дома сфагнум: мох растет долго. И мороки с ним много. Полив по расписанию, удобрения хитровыдуманные. Но Ленка была веселой, красивой и близкой, поэтому он без проблем выполнял несложные поручения, да и награда за старания была более, чем высокой. — У меня здесь развилка, кэп. Нам налево или направо?        На линии гробовое молчание, но это нормально — сейчас не требуется особой помощи. Они это оба знают. — Карта старая, — сухо извиняется кэп, на самом деле — это походит больше на вежливое объяснение ситуации и перекладывание ответственности. — Иди налево, так у меня больше шансов тебе помочь. — Так точно, кэп, налево так налево.        С Ленкой они, кстати, не из-за этого расстались — она просто не захотела растить детей и строить будущее с убийцей. Суть от тактичных объяснений не менялась. Беркут тоже — ничего другого он по жизни не умел. — Слушай, кэп, это к делу не относится, — хрипло начинает он, напряженно обводя взглядом стены убежища. — Но по стенам и потолку мох растет сантиметр в два часа. Я с линейкой не бегаю и лишний раз стараюсь даже ботинками его не задевать, но чет как-то напряжно. — Я передам. — И все? А где предположения? Догадки? Мысли?        Кэп тяжело вздыхает и молчит, Беркут, наконец, находит серверную. За рутиной время утекает незаметно: взлом системы, перекачивание информации на флешку, неспешные сборы, снова в путь. — Уверен, что это мох?        Беркут хмурится и хочет ответить что-то резкое, но останавливает себя на полувздохе — не уверен. Наклоняется ближе к зелени, укрывшей серые влажные стены. Зрелище вызывало первобытный ужас наравне с восхищением. Кэп на невысказанный вопрос отвечает: — Мох легко перепутать с лишайником, — начинает объяснение. — Между тем лишайники могут расти в самых бесплодных местах — в пустынях, на камнях, на крышах, на скалах, даже на бетоне, стекле и железе. — И что? — не скрывая скепсиса, протянул Беркут. — Какая вообще нам разница? Для мха здесь, например, офигенные условия отсутствующего света и повышенной влажности. — Из той информации, что мы накопали… — Я накопал, — фыркнул Беркут. — Да-да, мы накопали, что вирус Z.01-21 на самом деле проект… — Кэп странно откашливается. — Одного из ученых. В пробирках выращивалось нечто разумное.        Беркут негромко смеется: — Ты что, забыл имя ученого? Как не стыдно. — Ты вообще не запоминал, — раздражённо отбрил Кэп. Беркут невпечатленно фыркнул.        Чем дольше Беркут вглядывается в растение, тем больше странностей замечает — широкие дольки округлой формы, листовитые пластинки, как корка от раны — хочется отодрать. Цвет желтовато-зеленый, стоит прищуриться — отливает красноватым, направить свет фонаря — оранжевый. Действительно, больше похоже на лишайник. Дед ему рассказывал. И показывал. Мурашки проходятся по спине. Глупо опасаться обычное растение, и все-таки Беркут отодвигается подальше. — …Ученые не могут придумать что-то кардинально новое, не отталкиваясь от старого. — Это точно, — опять прерывает Беркут, слегка кряхтя, поднимаясь с коленей. — Эти лабораторные крысы в большинстве бесполезны, а в меньшинстве случаев опасны. — Значит, судя по всему, использовались органические соединения. И если, как ты говоришь, все вокруг цветет и пахнет… — Не, не пахнет. Разложением только. Но не от… — Забудь, это оборот речи, — продолжает нетерпеливо. — Лишайник — конгломерат из грибов и водорослей. Гриб при этом отвечает за доставку влаги и питательных веществ, а водоросль — за процесс фотосинтеза. Смекаешь? Симбиотическая связь. — Я согласен, что это лишайник. А при чем тут симбиотическая связь?        Кэп долго молчит. — Эй, мы в одной лодке, не забывай. — У меня нет ответа, — наконец, отвечает. Голос тихий и неуверенный. — Это не знание, а предчувствие.        Беркут фыркающе смеется: — На кофейной гуще уже гадал?        Кэп ответно хмыкает, напряжение спадает. — Ложись поспи, — командует Беркут, потирая рукой воспалившийся глаз. Конъюнктивит, ладно не гнойный. Ресничка остается на пальце. С нелепой верой сдувает. Вот так. — Пока все тихо. Поставь мне на фон что-нибудь.        На удивление кэп не спорит. Видимо и правда устал. — Что хочешь послушать? — Давай че-нибудь умное. Четвертый десяток, надо самообразовываться. — Ты же даже не будешь вслушиваться, — утверждает кэп. Кэп прав — Беркут не хочет отвлекаться.        «Добро пожаловать в Стенфорд на курс «Биология поведения человека». Это класс 150? Просто хотел удостовериться…» Час проходит незаметно. Беркут не то чтобы вслушивается, но что-то цепляет в объяснениях, пусть понимает он не все. Да и в целом, понимать все необязательно. То, что тебе нужно, вычленишь всегда. Не вычленил — не нужно. Так говорил дед, деду он доверял. *        Для адекватного функционирования спать необходимо регулярно от пяти до восьми часов. Цифра примерная, организм штука индивидуальная, однако «регулярно» не было примерным критерием успеха. Беркут второй час слушает Стенфордскую лекцию по эволюции человека и переосмысливает свою жизнь с перерывами на рекламу женских тампонов — теперь он в курсе, что лучше koteks'а только always, хотя какая разница — в дырку от пули пихать аромат ромашки или клубнички? Главное, чтобы впитывало. — Всё-таки koteks надёжнее, — говорит самому себе. Ими Лида пользовалась.