на восход

Антон ожидал чего угодно, только не этого. Если бы он верил хоть в какого-нибудь Бога, он бы ему обязательно помолился, прося о том, чтобы ему не пришлось видеть бледное, испуганное лицо Дани по возвращении. Парню даже не нужно было ничего объяснять — он появился из комнаты, служившей им с Арсом спальней, поэтому Шастун сразу рванул туда, ничего не спрашивая и не объясняя. Арсений лежал на матрасе и выглядел, в целом, неважно. Лоб покрылся испариной, он едва заметно метался в забытьи, его веки то и дело подергивались. Антон прикусил губу — сердце будто сжали в тиски, смотреть на такого Арса было больно, страшно. От мысли о том, что вот таким — мертвенно-бледным, забывшимся в лихорадке — он и запомнит мужчину, становилось тошно. Антон метнулся к своему матрасу, нашаривая рядом небольшую кожаную аптечку, еще советского производства. Оттуда он достал шприц, наполненный зеленоватой прозрачной жидкостью. Парень бросил обеспокоенный взгляд на несколько оставшихся шприцов — еще два и больше нет. Еще два шанса вытащить Арсения из лап смерти. И все, не больше. Шастуну очень хотелось надеяться, что момент, когда он бросится к аптечке, чтобы обнаружить ее пустой, никогда не настанет. — А-антон, я не зна-аю, что случилось, он про-осто упа-ал, а по-отом у него будто при-ипадок был, я-я не зна-ал что делать, — от волнения Даня запинался втройне больше обычного — он возник в комнате, чтобы попытаться объясниться перед Антоном, но Шастун только махнул рукой. — Ты ничего не мог сделать, не кори себя, — ответил он, встряхнув несколько раз шприц, чтобы разошелся осадок. — Н-но… — парень хотел сказать что-то еще, но к нему подошел Олег и, кинув короткий взгляд в сторону Антона, взял Даню под локоть. — Не сейчас, Дань, пошли, — и утащил его в другую комнату. Антон втайне надеялся, что Олег поделится с ним всем, что узнал от Шастуна, освобождая того от нужды объяснять все еще раз. Ему не слишком хотелось обсуждать все происходящее еще и с Даней отдельно. Он присел на колени рядом с Арсом и стянул с него плед, которым Даня заботливо накрыл мужчину. Он и правда сделал все что мог — позаботился о том, чтобы Арсений себя не поранил, перетащил его сюда, на матрас — приступ явно не настиг его прямо в постели — да еще и сидел подле него кто знает сколько, совершенно не понимая, что происходит и как быть. Все же Даня был не таким слабаком, каким считал себя он сам и каким его видели окружающие. Шастун подвинул ближе аптечку, достал оттуда все необходимое для дезинфекции, и вот уже через пару минут игла шприца вошла в вену Арсения, впрыскивая туда спасительную жидкость. Антон часто шутил, что ему нужно было идти в медицинский — он довольно быстро наловчился ставить уколы, и Попов, очнувшись от очередного приступа, часто присоединялся к его шуткам. Такой медбрат пропадает, не могу просто. Вспомнив это, Антон едва заметно улыбнулся, хотя хотелось откровенно выть. Обычно Арсению хватало получаса после инъекции, чтобы прийти в себя, но Антон обычно очень оперативно реагировал на каждый его приступ, тут же погашая его сывороткой. Теперь же прошло черт знает сколько времени. Твою мать, Арсений, ну не мог ты подождать хоть минут сорок? Это было очень, очень нехорошо. — Обязательно надо было умирать без меня? — спросил Антон у мужчины и устроился поудобнее рядом с ним на полу. — Я же ради тебя туда пошел, почему ты меня не дождался? — ему очень хотелось бы, чтобы Арс ответил ему хоть что-то, пусть даже свой обычный бред, но ответил. Ему отозвалась только тишина, которая стала настолько звенящей, что Антон мог слышать переговаривающихся в соседней комнате парней. Точнее, слышал он громкий шепот Олега и редкие фразы, принадлежащие Дане — наверное, задавал какие-то уточняющие вопросы. Антон подумал, что он первый раз остался со своим горем не наедине. Впервые рядом, за стенкой, есть кто-то, кто готов его поддержать в трудную минуту, несмотря на короткий промежуток времени, что они были знакомы. Что он мог бы поговорить с ними об Арсении, сбросить какую-то часть груза со своей души, просто… просто он был не готов. Он не готов был даже покинуть эту комнату, не то что уйти и заниматься каким-то своими делами, будто то задушевные разговоры или перекус. Антон решил, что не выйдет отсюда, пока не очнется Арсений. Но он не очнулся. Ни через час, ни через два. Антону было мучительно больно наблюдать за тем, как мужчина пытается выбраться из забытья — мечется по постели, сминая и без того помятую простынь, дергает головой, тяжело, с хрипами дышит. Осознавать, что его действия не возымели никакого эффекта — еще больнее. Но Шастун продолжал надеяться, сжимая кулаки. Он не сводил взгляда с Арсения, изредка вытирая пот с его лба тряпкой. В голове зарождалась мысль, которую он не совсем приветствовал, но, похоже, другого выхода у него не осталось. Через некоторый промежуток времени в комнату вошел Олег. Антон узнал его по мягкой, ровной поступи — он даже не посмотрел на парня. Тот поставил рядом с ним бутылку с водой и мягко сжал плечо Антона, будто желая его поддержать вот так, без слов, одними действиями. Шастун поморщился, едва заметно кивнув. Будь он чуть менее озабочен состоянием Арса, он обязательно поразился бы в который раз поведению этих двоих. Слишком чистые, как они вообще выжили? Еще через некоторое время он услышал грохот и тихое переругивание в лаборатории. Загремели склянки, будто кто-то переставлял их в другое место, послышался голос Дани, в котором Антон уловил командирские нотки. Чуть позже до него дошло, что они пытаются установить генератор. И все это по собственной инициативе, даже не спрашивая ничего у Антона. Дали ему время наедине. Парню вдруг захотелось вскочить, ворваться в лабораторию и спросить, зачем вообще все это? Может, Арсений никогда не очнется, а ему все это нахуй не сдалось. Генератор, вакцина, жизнь. — И что мне делать, Арс? — прошептал он, обхватывая руками горячую ладонь Арсения. — Ты правда задумал умереть? Мы так не договаривались. Тебе надо делать вакцину, тебе лечиться надо, а ты… Мы еще столько всего не сделали. Я еще столько всего не сделал, не сказал тебе. Слышишь? Не понятно, на что он надеялся — ответа, конечно же, Антон не услышал. Он прикусил губу и крепче сжал ладонь Арса, поглаживая большими пальцами слегка суховатую кожу. Выбор, на самом деле, был очевиден. Шастун задумался: будь на его месте Олег, он бы стал раздумывать над тем, спасать ли жизнь Дане или подождать еще? Учитывая тот факт, что его помощь сейчас может не принести никаких плодов, да еще и забрать один шанс спасти его в будущем. Наверное, не стал бы мешкать ни секунды. Антон не успел стать лучшими друзьями с брюнетом, но, судя по его словам, для своего любимого он готов был пойти вообще на все. А Антон? — Знаешь, Арсений, — начал он, пытаясь придать голосу бодрый вид. — Ты обязан жить, слышишь. Ты смерти не заслужил, как бы ты ни пытался убедить себя в обратном. Что бы ты там себе ни придумал, ты будешь жить, ясно? Ты мне нужен. Попутно Антон потянулся за аптечкой, выуживая оттуда предпоследний шприц с инъекцией. После этого — только один шанс закончить приступ Попова, чтобы тот находился в здравом уме. При условии, что его задумка сработает. Обязана сработать, Антон не давал себе права думать иначе. Он встряхнул шприц, выпустил оттуда лишний воздух и, глубоко вдохнув, ввел жидкость Арсению. Умом Антон понимал, что ждать мгновенного результата не стоит. Они не в сказке и не в фильме, здесь не случится так, что через несколько секунд после введения вакцины, Арсений вдруг откроет глаза и, улыбаясь, скажет Антону какую-нибудь шутку. Умом он все это прекрасно понимал. Но сердце бунтовало и требовало мгновенных результатов. Нервы, и без того превратившиеся в оголенный провод, начинали сдавать окончательно. Время, превратившееся в тягучую массу, текло безумно медленно. Шастун жалел безмерно, что последние идущие часы стояли в лаборатории Арса и имели неприкосновенный статус. Он не мог просто пойти и забрать их только потому, что Попов когда-то строго-настрого запретил ему это делать. Антон не смел, будто от этого зависела судьба целого человечества. Так и было. Почти. — Арс, ну сколько можно? — не выдержав, произнес Антон, склонившись над мужчиной. Он, пусть и сидел достаточно для себя удобно, все равно извернулся змеей, прикладывая ухо к тяжело вздымающейся груди Арсения. Сердце его билось неровно, будто запертая в клетке птица, выбивающаяся из сил. Оно будто чувствовало, что конец близко, и погружалось в агонию. — Я же сказал, что ты не умрешь. Хватит отлеживаться, у нас много дел. Тебе еще нужно перед Даней извиниться — он в свои восемнадцать наверняка седым стал из-за тебя. Они хорошие, а мы их хотели того… на улицу, — последнюю фразу он добавил спонтанно, будто решив, наконец-то, поделиться наблюдением. В ответ — тишина. — Знаешь, Олег мне тут рассказал кое-что, и я задумался, на самом деле. О том, какой же я идиот. Я почему-то думал, что ни ты, ни я еще не готовы к какому-то развитию наших отношений. Но его не может быть в том смысле, к которому я привык. Сейчас не то время, нужно просто делать, пока этот миг не растаял, — Антон все еще упирался лбом в грудную клетку Арса, слушая его хрипы. — У нас и этого нет, Арс. Поэтому тебе лучше очнуться и выслушать меня, понял? В ответ — тишина. Шастун простонал от отчаяния и прикрыл глаза. Сколько он просидел в такой позе — неизвестно, только он сам не заметил, как задремал, завалившись на пол рядом с Арсением. Голова его так и осталась лежать на груди мужчины, поэтому, когда дыхание его сбилось, стало прерывистым, а по телу прошла волна дрожи — Антон тут же подскочил, спешно пытаясь разлепить глаза. Он никак не мог понять — с чего приступ, Арс ведь даже в себя не приходил? Попов, тем временем, хрипел и дергался, переживая один из худших приступов, что удавалось застать Антону. Логическая цепочка, которая уже давным-давно закрепилась в голове Антона, выглядела так: если у Арсения приступ, нужно вколоть ему лекарство. Он был уверен, что Попов уже объяснял ему важность своевременной инъекции, но сейчас на ум ничего не шло. Антон просто знал, что он и без того ввел Арсу ударную дозу вещества, но ведь ему не полегчало, значит, нужно больше? Или нет? Пока мозг раздумывал над правильной последовательностью действий, руки сами нащупали аптечку, извлекли оттуда шприц. Антон понял, что он делает только тогда, когда склонился над Арсением с иглой. Что ты творишь, Шастун, ну еб твою мать? Сколько ты ему уже вколол? Это последняя, помнишь? — Арс… — произнес парень, на мгновение прикрыв глаза. — Если это не сработает, прости. Прости меня, за все, ладно? — привычным движением вжав руку Арсения в матрас, Антон ввел ему препарат и тут же отбросил инструмент в сторону. Сложно было описать те чувства, которые он испытал, когда приступ Арсения прекратился, когда он замер, прекратив метаться по кровати. Это чувство нельзя было назвать даже облегчением, это был чем-то большим. Ему хотелось благодарить всех подряд и проклинать одновременно. Пока он не замечал ожидаемого эффекта — веки мужчины все еще были плотно сомкнуты, пусть все остальное, казалось, пришло в норму: он уже не был огненно-горячим, как до этого, дышал ровно, без предсмертных хрипов. Он будто очень крепко спал, но это не приносило Антону ни капли спокойствия. Все коматозники обычно очень крепко спят. Теперь-то Шастун позволил новой волне отчаяния полностью себя захлестнуть. Он снова переплел свои пальцы с пальцами Арсения, притягивая его ладонь к губам. Парень принялся методично раскачиваться, сидя на своем месте. — Арс, заканчивай, ну, — тихо произнес он. — Давай уже, поправляйся. Арс, слышишь? Прекращай. Антон еще долго слышал размеренное дыхание Арсения и, кажется, успел снова задремать, на этот раз, не меняя позы. В себя он пришел, когда тягучей болью отозвалась затекшая спина. Он протянул руку в сторону, притягивая к себе бутылку с водой, принесенную Олегом. Одной рукой Антон все еще держал ладонь Арсения, а второй — с помощью зубов — открыл бутылку и выпил немного воды. Потом, спохватившись, все же взял в руки полотенце и, намочив его, протер лицо Арсения, а после приложил еще прохладную ткань ко лбу мужчины. Без изменений. Спустя еще некоторое время — все еще без изменений. В комнату вошел Даня и, замерев на пороге, справился о самочувствии Арсения и даже самого Антона. — Без изменений, — ответил Шастун. Антон успел несколько раз измерить шагами небольшое помещение, попить еще воды, посидеть над Арсением вдоволь, и снова пройтись по комнате. Без изменений. Он уселся на свой матрас и, вытянул ноги уставился в потолок. Облупившаяся штукатурка смотрелась уныло — он не задумывался об этом раньше. Без изменений. Наконец, он уловил едва заметные перемены в дыхании Арсения — он будто набрал в грудь побольше воздуха, задышал чаще, завозился. Шастун потер глаза, прогоняя усталость и сон. — Антон? — услышал он сиплый, вымученный, но такой родной голос.