Скиталец

      Холод. Мрак. Пустота. Я… кто я? Где я? Почему мне так больно? Обрывки событий проносятся у меня в голове, но я не могу их собрать воедино. Горящая станция. Трупы. Рёв убитого животного. Боль.       Титаническим усилием я пытаюсь собрать мысли воедино, и темнота отступает. Я словно медленно всплываю с морского дна. Чем ближе я к поверхности, тем светлее становится вокруг и тем яростней бушуют пробуждённые чувства. Я жажду мести. Но за что? Я чувствую жгучую агонию — она разливается по всему моему телу. Кто-то наблюдает за мной.       Всё это наваливается на меня единым импульсом, вынуждая открыть глаза, но я ничего не вижу. Что-то наподобие воды затуманивает мой взгляд. Но теперь я на удивление спокоен, будто имею власть над ситуацией. Я пытаюсь двигаться. Сквозь саднящую боль мои пальцы еле шевельнулись.       Снаружи начинается движение, будто все ждали моего пробуждения. Я слышу какие-то приказы, крики. Я стараюсь прислушиваться, но могу различить только одну фразу: «Доложите Лорду Вейдеру, что он пришёл в себя».       Моё зрение стало чётче, и теперь я могу разглядеть помещение, в котором нахожусь. Это была круглая комната, наполненная разными системными панелями, а возле контейнера, в котором я находился, располагалось множество устройств с манипуляторами, явно хирургического назначения. Повторно оглядывая панели, я увидел… себя.       «Я» сидел на одной из панелей, но выглядел немного иначе. Тело было чересчур худым, мышцы вовсе были слабо развиты. Волосы, бывшие некогда чёрного цвета, заимели пару седых прядей и переливались пепельными цветом на свету от панелей. В целом симпатичное лицо уродовал шрам от ожога, который покрыл нижнюю часть подбородка и левую часть лица. Но глаза совсем не подходили. Они были почти полностью белые с золотистой радужкой. В них читались азарт и заинтересованность, которые не сочетались с состоянием остального тела.       Неожиданно, «Я» по-детски улыбнулся, и произнёс: «Привет, малыш! Полегчало?», и залился смехом гиены. Судя по отсутствии реакции окружения, они его словно не слышали и не видели, но к этому моменту мне было не до этого, потому что я окончательно проснулся. Обрывки воспоминаний начали складываться в неполную мозаику.