Мороз по коже

Воскрешение возможно только после полного саморазрушения. — Только потеряв все, мы обретаем свободу. (Чак Паланик)

Дорогая Данари! Это последнее письмо. Завтра на рассвете состоится моя казнь, бесчестная и несправедливая. Они говорят, что будет суд, но я знаю, что нет. Ничего не будет. Всё ложь. Но мне не страшно. Я пишу эти строки, чтобы ты не плакала обо мне. Я ухожу с чистым сердцем и непоколебимой уверенностью в собственной непричастности к этой подлости и грязи, в которую они окунули моё имя. Тебе нужно знать совсем немногое. Первое — я умру за то, что любила. Это мой осознанный выбор. И второе — я ни о чём не жалею. О тебе никому не известно, мне удалось позаботиться об этом. Но если вдруг я допустила ошибку… в этом мире у меня осталось слишком много недоброжелателей. Любой из них по отдельности способен только сотрясать воздух праздными пересудами, но вместе их слепая ненависть не знает предела. Слова порой оказываются гораздо опаснее меча. Вскоре слухи о произошедшем дойдут и до Луносвета, а я не хочу, чтобы ты всю оставшуюся жизнь носила клеймо сестры предательницы. Поэтому уезжай, бери только самое необходимое и уезжай туда, где тебя никто не знает. Лучше всего прямо сейчас. Тому, кто передаст тебе письмо, можно доверять. Очень тебя прошу, выполни эту мою последнюю просьбу. Будь сильной. Не повторяй моих ошибок. С любовью, Аллари, твоя сестра. Данари беспомощно вглядывается в помятый листок. Нервно пляшущие буквы мелькают перед глазами, и она перечитывает письмо снова и снова, пытаясь до конца уловить чудовищный смысл. Сердце пропускает несколько ударов. Всё ещё не веря, поднимает вопросительный взгляд, но ответом ей служит короткий кивок. — Она… мертва? — Мне очень жаль, — молодой син’дорай едва заметно разводит руками, и тень печали омрачает его красивое лицо. — Госпожа просила передать вам вот это. Непривычно вычурное обращение заставляет болезненно поморщиться. В складках чёрного плаща мелькает отблеск белого золота, и эльф бережно кладёт в раскрытую ладонь тонкое кольцо, инкрустированное россыпью чёрных алмазов. Выгравированная на тонком ободке буква «А» испускает тусклое свечение. К горлу вновь подступает ком. — Если продать его, можно… — Нет. — Тогда нам пора, — он легко соглашается и терпеливо ждёт, пока Данари вновь перечитает письмо. — Я провожу вас до Брилла, а оттуда на дирижабле до столицы несколько часов полёта. Это, пожалуй, лучшее место для тех, кто хочет затеряться. Не берите ничего лишнего, сейчас в Оргриммаре неспокойно, и путник с объёмной поклажей непременно привлечёт внимание стражи… Секундная заминка, затем кивок: — Я готова. Прямо сейчас. Она направляется к выходу. Оглядывается, чтобы последний раз окинуть быстрым взглядом место, которое на протяжении нескольких последних лет называла домом. Пытается казаться храброй. Но чересчур резкие и порывистые движения выдают неуверенность, а на лице написан страх. Эльф деликатно отводит глаза. — Один вопрос… — Данари резко замирает и всё же решается спросить то, о чём собиралась молчать. — Кто это сделал? Кто причастен к её смерти? Он продолжает задумчиво сверлить взглядом пол и заговаривает лишь тогда, когда она уже решила, что ответа не будет. — Тот, кому вы никогда в жизни не сможете противостоять.