Педагогическая баллада

      Сандра все-таки стряхнула с рукава энергичную девочку, объяснив ей, что хочет помыть руки перед едой. В туалетной комнате привела себя в порядок, махнула расческой по соломенным волосам, состроила насмешливую гримаску своему отражению. Отражение ответило тем же. Дерзкие синие глаза, курносый нос, короткая стрижка — да, Сандра выглядит куда моложе своих двадцати семи лет. Максимум тянет на двадцать один. Директор, помнится, возмущался: мол, мисс Леман выглядит несолидно для учительницы! А ученики постарше подбрасывали Сандре записочки с признаниями в любви. Это было не только трогательно, но и полезно. В школе учились дети с разных ярусов. И когда приходилось спускаться вниз — скажем, в поисках школьника, который перестал приходить на занятия, — внизу учительницу сопровождали старшеклассники. Местная шпана, гроза своего сектора, верные рыцари мисс Леман… как-то они сейчас?..       На миг нахлынуло воспоминание о Прозерпине. Вечный, ставший привычным гул работающих механизмов, затихающий в толще камня. Шмыгающие под ногами грымзики. Воздух разной степени очистки — чем выше ярус, тем легче дышать, но везде слабый привкус горелого пластика…       Сандра тряхнула головой. Это все в прошлом. А сейчас ей нужно поторопиться, раз уж здешний хозяин не любит, когда опаздывают к столу.       Она уже успела расспросить Мэй Ли о заведенных в доме порядках и знала, что обедать ей предстоит в малой столовой — вместе, так сказать, с «высшими эшелонами власти». В большой столовой едят охранники и прислуга. Учительницу, стало быть, не причислили к прислуге — уже лестно, глубокое им за это мерси. * * *       — Прошу любить и жаловать, господа и дамы. Сандра Леман, новая учительница Виктории и Рэндольфа. Надеюсь, ей у нас понравится.       Ответом на слова Брауна был негромкий приветственный гул: мол, рады знакомству, и любить будем, и жаловать…       — Вот это наш управляющий Шарль Нодье и его очаровательная супруга Филлис.       Шарль Нодье, кудрявый блондин с лицом мечтателя и фантазера, легко пожал Сандре руку. А та подумала, что выражение милой рассеянности и отрешенности от мира сего наверняка обманчиво. Не удержался бы симпатичный улыбчивый чудак на должности управляющего в богатой усадьбе.       Филлис, платиновая блондинка с кукольным личиком, прощебетала, что ей очень, очень приятно познакомиться, она просто в восторге!       — Вальтер Вайс, наш доктор, — продолжал Браун представлять тех, кто собрался на обед.       Доктор, грузный человек с седой стрижкой и с лицом печального доброго бульдога, сразу понравился Сандре. Ладонь его была мягкой, но сильной.       — Говард Крейн, начальник охраны.       Могучий мужчина лет сорока, с бритой головой и шрамом через щеку, сжал пальцы Сандры осторожно, словно боялся их сломать.       — Дороти Дженкинс, она руководит прислугой.       Шатенка средних лет тепло улыбнулась Сандре.       — Гай Честер, наш бог электроники, отвечает за компьютерную сеть.       Взъерошенный молодой человек вздрогнул, словно только сейчас понял, где находится, и неловко кивнул.       — А со своими воспитанниками вы, полагаю, уже познакомились?.. Вот и хорошо. Прошу всех к столу. * * *       Подсознательно Сандра ожидала, что обеденный стол миллиардера будет ломиться от деликатесов вроде икры рыбоящера с Новой Астрахани или желе из процыкулыра. Но еда оказалась простой, хотя и великолепно приготовленной. Очень вкусный суп из местных овощей, куриное филе в сухарях, несколько салатов и творожный крем с ягодами на десерт. И ничего спиртного.       — Всё здешнее, — с удовольствием подчеркнул Браун, — и только свежее. Эти куры еще утром кудахтали.       Удивило учительницу и то, что дети ели вместе со взрослыми.       Киборг держался за столом спокойно, со столовыми приборами управлялся уверенно. Сандра невольно подумала, что для него скачали программу по этикету… Интересно, есть ли такие? Наверное, есть — для Irien’ов. И для Bond’ов. И даже для DEX’ов, элитных телохранителей.       А Викки вертелась на стуле, нетерпеливо выглядывала в окно, сердито отодвинула тарелку с супом. Быстро сжевала курятину, гарнир не тронула.       — Виктория, солнышко мое, — ласково сделал ей замечание сидевший рядом доктор, — ты зря не кушаешь суп, он полезный…       Маленькая нахалка, повернув голову так, чтобы не видел отец, быстро показала доктору язык. Затем попробовала десерт, фыркнула и спрыгнула со стула.       — Рэнди, пошли к бассейну, в кораблики поиграем!       — А ну, сядь! — рыкнул Браун. — Дай брату нормально поесть!       Киборг под общими взглядами спокойно дожевал кусочек филе, обернулся к Брауну и благовоспитанно сказал:       — Спасибо, я сыт. Можно выйти из-за стола?       Браун с легкой досадой кивнул. Викки победно вздернула веснушчатый носик и за рукав потащила DEX’а из столовой.       Когда за ними закрылась дверь, Браун сказал негромко:       — Вот паршивка! Лет через пятнадцать она устроит веселую жизнь нашему совету директоров! — Но в голосе его при этом возмущения было куда меньше, чем гордости.       «А пока, для тренировки, она устроит веселую жизнь мне!» — мрачно подумала Сандра.       И тут в тишине звякнула ложка, брошенная на стол доктором.       Все обернулись к Вайсу. Доктор был бледен, губы его дрожали.       — Ричард! Я так больше не могу, я скажу!.. Я пятнадцать лет твой домашний доктор, я принимал Викторию, когда Люсиль рожала! Я тебе не чужой. И я не могу смотреть… как ты с девочкой… Да пойми же ты: он боевая машина! И без тормозов! Кто знает, что придет в эти нелюдские мозги? Может быть, он вот сейчас убивает Викки!       Браун ответил ровно, тяжело:       — Ты прав, Вальтер, ты мне не чужой. Ты не служащий, а друг. Поэтому тебе — и только тебе! — сойдет с рук то, чего я не позволю никому другому: оскорблять членов моей семьи.       Все окаменели. Сандра, оказавшаяся на «линии огня», с трудом подавила желание юркнуть под стол.       — Ричард, у тебя дочь! Ты за нее отвечаешь.       — Вальтер, у меня двое детей! Я отвечаю за обоих.       Браун оттолкнул кресло, поднялся из-за стола, пожелал всем приятного аппетита и вышел из столовой.       Все тихо и быстро закончили обед и без лишних слов разошлись. Лишь доктор не проглотил больше ни куска. Он глядел перед собой, и в глазах его стояли слезы.       ***