Выдра на сене

      Это был далеко не первый раз, когда Гермиона уделила внимание своей внешности, но если их все, эти случаи, пересчитать, для подсчёта хватило бы пальцев одной руки. И ещё остался бы палец-два лишних. Но Гермиона была твёрдо намерена исправить эту, столь неподходящую красивой девушке неправильность.       «Да! Я красивая! Самая красивая для Гарри! Он сам говорил. Или имел ввиду…» Вот только… Это было в прошлом. Гермиона часто-часто задышала, успокаивая слёзы. Магическая тушь наносилась намного удобнее обычной, маггловской, но так же, как и маггловская, могла потечь. И всё придётся начинать снова. Гермиона успокоилась. Плакать не тянуло, просто стало очень грустно. Ну как так-то! Она же просто ненадолго растерялась. И хотела, чтобы между ними особо ничего не менялось. А потом разозлилась. И сама ушла. Дура! А теперь с ним и время не провести. То есть провести можно, но как будто между ними выросла невидимая стена. Стена, не позволяющая ей даже взять его за руку. Стена, не позволяющая ей свободно болтать с Гарри. Стена, не позволяющая Гарри проводить время с ней.       Стена, которую она намеревается разрушить. На сегодняшнем свид… то есть патрулировании. Гермиона накинула капюшон мантии.       — Я пошла на дежурство, — бросила она соседкам по комнате.       — Удачи, — получила ухмылку от Парвати. Лаванда этим вечером была плотно занята. Роном. Прямо в гостиной.       — Рон, я на дежурство, — бросила, тот вяло махнул рукой.       — Я тут, — послышался шёпот рядом с её ухом, она покачнулась на верхней ступеньке рядом с выходом из гостиной Гриффиндора, но её тут же поймали за талию. Придержать в мантии за локоть было из разряда невозможного. И нет, она этим недовольна! Он бы ещё за задницу её схватил… Хотя… Этого всего никто всё равно не видит. Ладно.       — Аккуратнее — прошипела она.       — Сама аккуратнее, — не стушевался Гарри, — на ровном месте чуть не упала.       — Так зачем мне неожиданно в уши шептать всякую дичь?!       Тихонько переругиваясь шепотом, пара гриффиндорцев вышла из гостиной.       — Ну, какой план? — спросил Гарри, по его тону Гермиона поняла, что он улыбается.       Гермиона откинула капюшон.       — Идём по коридору до Южной Башни, спускаемся вниз, проходим лестницей вниз, по основному коридору в Равенкло, потом в Западную башню, от неё в Восточную. Потом проходим по всем коридорам третьего этажа, и дальше — в подземелья. Поговорить с Макгонагалл как следует, я не успела, но она устно разрешила мне взять любого добровольца из «старост и к ним приравненным», а ты, как капитан команды по квиддичу, как раз таким являешься.       — Ну вот видишь, — ухмыльнулся Гарри, приноравливаясь к неспешному шагу Гермионы, и размышляя, не стоит ли для лучшей координации взять её за руку. — А ты всё говоришь, что от квиддича никакой пользы!       Гермиона остановилась, бросила:       — Люмус максима! — и демонстративно осмотрела Гарри. — Ну, если ты так неплохо выглядишь благодаря квиддичу, то я была не права. Нокс.       — Вау, — скрыл смущение восторженным воплем Гарри, — Гермиона Грейнджер признала, что она не права. И даже сказала это вслух.       После этой фразы, Гермиона одарила Гарри настолько ярким взглядом, что он тут же пожалел о последней фразе.       — Я тоже человек, Гарри, — в её словах чувствовалась горечь, — и тоже могу ошибаться. Впрочем, — Гермиона вздохнула, — ты и сам знаешь.       — Ага, — кивнул он.       Они оба замолчали. Молчание было довольно напряжённым, пусть напряжённость и немного сглаживалась тем, что они всё же ходили, а не стояли на месте, и уже почти прошли вход в башню Равенкло.       Гарри понял, что он должен хоть что-нибудь сделать, пока эта стена молчания не стала больше, толще и не разделила их навсегда, забив последний гвоздь в гроб их дружбы. Он протянул руку и решительно взял руку Гермионы в свою, та не стала сопротивляться, только немного сжала его кисть. Они уже достаточно удалились от Равенкло, как вдруг у входа в их башню послышался какой-то шум. Реакция Гарри не замедлила себя ждать:       Раз — Гермиону прижимает к стене;       Два — почти одновременно он выхватывает мантию;       Три — разворачивает мантию в воздухе и накрывает обоих.       Гермиона раскраснелась. Было темно, но ей показалось, что Гарри покраснел, немного чаще задышал и аккуратно отстранился. "Гарри, ты — идиот", хотела сказать Гермиона, но осознала, что ситуация ей скорее нравится, чем вызывает неприятие… и Гарри, Гарри так близко… идиот!       — Гарри, ты идиот, мы же на официальном патруле, мы не должны прятаться, а совсем даже наоборот!       Пока они общались по этому поводу, шум у дверей Равенкло, прекратился.       Гарри скинул мантию, но всё стало тихо, они уже спустились на этаж ниже, как вдруг Гермионе почудился отдалённый крик.       — Гарри, — тихонько прошептала Гермиона, — а у тебя, случайно, Карта Мародёров не с тобой?       Карта Мародёров показывала странное.       Куча налетевших друг на друга точек, среди которых заметными и знакомыми Гарри оказались точки «Драко Малфой», «Чо Чанг» и к величайшему удивлению и беспокойству Гарри  — «Луна Лавгуд». Гермиона, успевшая разглядеть имена, и пискнуть не успела, как Гарри в доли секунды скороговоркой пробормотал «Шалость удалась», сложил карту, ухватил её за руку, и практически бегом потащил назад и на этаж выше.       Магическая искусность, многообразие заклинаний, обширная теоретическая база, — всё это было преимуществом Гермионы. К сожалению, к этому не прилагалась физическая подготовка хотя бы среднего уровня. Поэтому, уже спустя сотню шагов, Гермиона начала задыхаться.       — Гарри, Гарри, по… медленнее, я… я не могу… так быстро…       Гарри тащить за руку задыхающуюся от бега девушку надоело очень быстро — прозвучало:       — Извини, Гермиона, — и Гарри вскинул девушку на плечо, аккуратно на бегу поддерживая за «заднюю часть». Перед последним поворотом в коридор он остановился, аккуратно снял девушку с плеча.       Картина, что открылась перед ними, заслуживала того чтобы вездесущий Колин Криви был тут в данный момент со своим верным, так обычно бесящим Гарри, фотоаппаратом. Потому как Гарри мог интерпретировать события, тут столкнулись две группы — в первую входили две девочки-первогодки с Равенкло и Драко Малфой; во вторую, соответственно, Чо Чанг, Маргарет Эджкомб и неизвестная Гарри девушка с седьмого курса Равенкло. К какой группе отнести связанную Луну Лавгуд, Гарри определить затруднялся, и даже не знал, что сказать. Но поскольку он был не один, проблемой это не было, Гермиона Грейнджер никогда не лезла за словом в карман даже в самых сомнительных ситуациях, пусть даже её словарный запас для таковых не был особо впечатляющим:       — Что тут происходит?       Итогом было несколько фиолетовых лучей с палочек девочек-волшебниц-первогодок, алый луч с палочки Малфоя с неясным эффектом и связывающие верёвки от старших учениц Равенкло. Гермиону Гарри выдернул обратно за поворот и колданул за угол сначала Люмус Максима, а после связывающее. Что в очередной раз доказало верную, как минимум относительно Гарри Поттера, поговорку «Сила есть, ума не надо». Последнее заклинание иммобилизовало всех, кроме успевшего неведомым путем ускользнуть Драко Малфоя. А после коридор заполнила какая-то чёрная туманная муть, в которой растворился и сам Малфой и две девочки-первогодки утащенные им с непонятными, но явно недобрыми целями.       Гарри развязал всё ещё бессознательную Луну и оглядел оставшихся равенкловок:       — И что всё это значит?       У Чо Чанг хватило наглости проговорить:       — Мы прогуливались?       — Ночью? С моей девушкой? Связанной? Кто-то решил, что мои слова о защите не имеют значения? Вы считаете себя бессмертными как Воландеморт?       Гермиона погладила Гарри по плечу, пытаясь успокоить. Гарри только бросил:       — Гермиона, я их не буду убивать, успокойся. Поломаю только руки и ноги, а костероста у мадам Помфри сейчас нет. Пропал, какое горе.       — Гарри, я, как староста, не могу дать тебе это сделать.       — И они так и…       — Но это не значит, что они останутся безнаказанными — я подам официальную жалобу.       — Ладно. Отнесу Луну к мадам Помфри на проверку. Финита. Двинули в Равенкло, и чтобы мне на глаза не показывались.       — Да как ты…       — Я ещё и не то посмею!       Официальная жалоба забрала сотню баллов у Равенкло, отмену статуса старосты у Чо Чанг, отмену статуса помощника старосты у Гарри Поттера и… Всё.       Основанием для отмены статуса помощника старосты были плохие промежуточные оценки. Ввиду чего Гарри в самом мрачном расположении духа сидел в библиотеке. Оценки Рона Уизли декана Гриффиндора почему-то не смущали.       Вследствие чего Гарри как проклятый и торчал в библиотеке каждый день почти до поздна — Гермиона сумела его убедить, что это самый лучший путь. Время от времени к ним с Гермионой присоединялась Луна, но чаще Гарри переговаривался с ней по сквозному зеркалу. По просьбе Гарри Гермиона помогла Луне наложить на кровать дополнительные чары — даже несмотря на нелюбовь к Луне, честность Гермионы не могла оставить даже номинальную знакомую в таких нехороших условиях. Вытащить Луну из спальни так просто как раньше у них уже не могло получиться, но Гарри всё равно каждый вечер проверял. Такая ежедневная забота и так приводила Гермиону в неистовство, а тут ещё Гарри с чего-то решил учить руны и постоянно с Луной советовался… Хотя она, Гермиона, явно учила их на год дольше Луны.       Шанс поговорить об этом ей представился относительно скоро, после внезапной отмены одного из уроков, когда Гермиона с ним пошла для самостоятельного обучения в библиотеку. Точнее, нагло навязалась, но это уже детали.       Гарри, к величайшему разочарованию Гермионы, не выказывал к ней никакого особого отношения, ни как к давней подруге, ни как к той, которой он признавался в любви. Разговаривал спокойно и ровно, немного отстранённо, что не радовало, но пока Гермионе было достаточно и того, что он обращался к ней по имени. Услышать от него холодное «мисс Грейнджер», как в нескольких последних ночных кошмарах, — она бы этого точно не пережила. Они засели за учёбу, и через некоторое время Гарри вытащил из сумки записи по рунам, приволок парочку учебников по ним же с полок библиотеки, и всё так же тихо продолжил.       Наконец, не выдержав, Гермиона решила спросить прямо:       — Гарри, ты не хочешь, чтобы я тебе помогла? Или я тебе мешаю… Или, — её голос дрогнул, — Луна запретила тебе со мной общаться?       — Не говори ерунды, Гермиона, никто мне не может запретить общаться с тобой. А вот наоборот?.. — взгляд Гарри был слишком серьёзным, и это не было шуткой, она знала это, но она больше никогда…       Гермиона опустила глаза. Этот эпизод, когда она послушала директора и перестала с ним общаться, она и сама оценивала как предательство… Но Гарри продолжил:       — Но я серьёзно надеюсь, что этого больше не повторится. И, — он улыбнулся, — я не против, если сможешь мне кое-что объяснить. В каких случаях при использовании «вязанных» рун сила заклинаний растёт, а в каких наоборот убывает? Ведь движения палочки в некотором роде тоже можно отнести к «вязанным», непрерывистым рунам. А я никак не могу найти закономерность.       Гермиона довольно улыбнулась — крайне интересный вопрос, и что самое важное, она сама задавалась им вскоре после того, как начала учить руны.       На фоне последних довольно мрачных дней и мрачных новостей, идущих со всех источников информации, общение с Гермионой очень неплохо позабавило и отвлекло Гарри. Он не понимал точно, что с ним происходит, но после того, как увидел такую увлечённую объяснениями Гермиону, не поддразнить её не смог:       — Гермиона, прости, но я не вполне понял.       Та объяснила ещё раз. То ли возбуждение Гермионы передалось ему, то ли что-нибудь ещё, но он начал чувствовать себя странно… почти… почти как в том сне… Перед Гермионой… Стыдно-то как… И ещё хуже то, что…       — Гарри Джеймс Поттер!       … что Гермиона это заметила…       — Да, Гермиона Джин Грейнджер, — ухмыльнулся он.       — Ну ты! — пару секунд Гермиона не находила слов, но длилось это крайне недолго, и слова у неё нашлись, много слов, и сдерживаться она не стала.       Гарри же чувствовал, что эта выволочка по-поводу его лени, невнимания и почти тупости приводит его в очень странное состояние. Наконец Гермиона выдохлась. И почти пошла на второй заход, но тут Гарри вскочил, обнял её и крайне неожиданно для самого себя легонько чмокнул в щёчку.       — Спасибо тебе, Гермиона, — мягко сказал он, — и не сердись. Ты была такой серьёзной, что я не мог тебя не поддразнить.       Гермиона немного отстранилась, поднесла руку к месту, где он её поцеловал, но молчала, смотря куда-то за спину Гарри. Гарри осознал несколько вещей. Во первых, не подумав, он обнял Гермиону, и она скорее всего, вот засада, почувствовала его возбуждённое состояние. И бешено покраснела. А во вторых, она смотрела ему за спину, и прежде чем он успел что-либо спросить, из-за спины раздался такой знакомый ему голос, который, он и не подозревал, что может иметь такие сердитые нотки:       — Гарри, а чем ты тут с Гермионой занимаешься?       И Гарри понял, что ответ «рунами» его вряд ли спасёт.