Я чувствую себя крайне неуверенно. Взгляды и поведение Луны очень изменились за последнее время и я сам уже не понимаю, чего хочу. Сейчас я чувствую себя мужем, которого застигла ревнивая жена при измене. И какая-то доля правды в этом есть. Но не очень большая. Луна пообещала вернуть мне любовь, не особо уточняя, что она имеет ввиду. И кого именно.
Да и что такое любовь? Желание прожить вместе всю жизнь? И куда оно потом девается? Не факт, что тетю и дядю можно считать эталоном, но если всё-таки допустить, что они «любили» друг друга, когда поженились, куда это всё делось потом? Не знаю, может это неправда, но они не выглядели парой, что хочет быть вместе всю жизнь.
Может быть желание? Не знаю как у остальных парней, но я в этом аспекте думать о девушках начал только сейчас. Не знаю наверняка, но, как мне кажется, это правильно, хоть и… Мерлин и Моргана, щёки как в огне. Так вот, это мне кажется правильно, хоть и стыдно.
Или это что-то, что называют духовная близость? Способность говорить сколько угодно долго на любую тему? Так почему мне раньше было так просто разговаривать с Гермионой, а сейчас так сложно. А вот с Луной общаться неожиданно просто. Вроде бы. Впрочем, с Луной всегда было просто общаться, сейчас же когда мы вместе и одни — тоже. А вот на публике она стала себя вести странно. Странно для неё. Вот и сейчас ведёт себя как ревнивая жена. Да и Гермиона стала себя вести странно, причём, не из-за моего признания, как мне кажется. Неужели? Да нет, глупости. Гермиона мне прямо заявила, что меня не любит. Да и Луна подтвердила… Что она там говорила про… лунопухов, что ли?
Блин, а что на меня нашло-то? Касаться других мне всегда было тяжело. Даже Гермионы. И касания других — тоже вещь не очень. Хотя если это Гермиона… или Луна, то нормально. С чего я Гермиону-то поцеловал пусть даже в щёчку? И почему Луна смотрит на Гермиону, как Рон на «профессора» Снейпа раньше. Да и сама Гермиона, кажется прожжёт ей платье. И, Мордред! Мне надо что-то ей ответить наконец, а то пауза затянулась. Мерлин, что там Сириус писал в таких случаях? «Если женщина на вас злится, похвалите её вид, если продолжает, похвалите ещё что-то — шансы выжить и получить меньше травм сильно увеличатся». Блин, Луна нас вот-вот убьёт.
— Отлично выглядишь, Луна! — сказал я неловко и совсем не в тему, но надо же с чего-то начать. И я не хочу узнавать на что способна больная фантазия Луны.
— Не сбивай меня с мысли, — довольно сердито уставилась на меня Луна и даже легонько топнула.
Как я и думал, нихрена не вышло. Она в ярости. Волосы сзади развеваются и вроде даже искорки по ним идут. Красные губы на обычно бледном лице, на котором сейчас проявился какой-никакой, а румянец. И красивая. Какая красивая. Мордред-Мордред-Мордред! Мордред… Мордред, хорошо что мантия широкая, я точно извращенец. Надо что-то сказать. Ну хоть что-то. Игнорирую наезд. Надо срочно что-то ещё сказать.
— При чём тут это, ты вроде причёску поменяла — тебе идёт, — всё ещё пытаюсь уйти от ответа я.
— Да и вообще, — слышится голос из-за моей спины. — Чего вообще за претензии?
— Он вообще-то мой парень! — не сдавалась Луна.
— Он вообще-то мой друг! И мы друзья с ним намного дольше, чем он вообще с тобой знаком, — Гермиона тоже не хотела отставать.
А вот это уже плохо. Блин мне плохо. Как же я не люблю скандалы, блин. Плохо. Начало ни с того ни с сего крутить желудок. Скандалы близких… Мордред, а они продолжают.
— И это повод его целовать? Бесстыдная староста! — глаза Луны почти метали натуральные молнии.
— Я его не целовала… То есть не целовала сейчас! — голос Гермионы был твёрдым, а вот глаза она опустила.
— Чего, — вот тут уже я удивился. Гермиона меня целовала. Ну да, после полета на гиппогрифе, но мне кажется она была в таком шоке, что не должна была помнить. А когда тогда? От удивления у меня даже живот немного прошёл. — А, точно… — протянул я, наконец-то вспомнив конец четвёртого курса, — было, года полтора назад.
— Ну и неважно, — тут же сменила пластинку Луна, — сейчас ты мой парень и ты не може…
— Да ты, белобры… — но Гермионе не дала закончить фразу та, с кем Гермиона просто боялась спорить. Мало было человек, способных запугать отважную гриффиндорскую старосту, но на её несчастье это была одна из них. Единственная в своём роде, неповторимая и уникальная распорядительница библиотеки.
— Сколько можно шуметь! В другом месте парня делите. Все вон из библиотеки, а то я вас выкину силой, и никаких книг в ближайшем полугодии, — подошла к ним мадам Пинс в состоянии крайнего недовольства неприятным и неожиданным шумом. И угроза была одной из самых страшных для Гермионы.
Девушки заткнулись. Ну хоть так. Но пауза была недолгой. Стоило им выйти за дверь они опять начали препираться и я решил, что всё же пора что-то с этим сделать. Не люблю своих родственников, но стоит отдать им должное — наводить порядок они умеют.
— Всё, тихо! — рявкнул я, подражая дяди Вернону. — Гермиона — моя давняя подруга. Луна моя девушка. Я в порыве восторга недавно поцеловал Гермиону.
Луна вскинулась, собираясь, что-то сказать и я добавил:
— В щёку. И всё. И это ничего не значит. И я не люблю скандалы.
Тут уже вскинулась Гермиона.
Моргана с Мордредом и Мерлиным! Как же мне всё это надоело. И я продолжил:
— Я иду прогуляться во дворе, — посмотрел на них обоих и добавил: — Один!
Ага, конечно. Кто бы ещё меня слушал. Стоило мне заскочить за тёплой мантией и пойти по дороге к Хагриду, как нас опять стало трое. Луна, с видом «так и надо», залезла мне под мантию и прилепилась, взяв меня под руку. Гермиона, буквально через несколько секунд нагнав нас, заявила:
— Гарри у меня рука замерзла, я перчатку забыла, — и схватила меня за левую руку. И как я мог сказать «нет»?
Луна дёрнула меня в сторону, но безуспешно. Мордред и Моргана, за что?
***
— Грри, Г’рмиона, Луна, заходите!
Хагрид был рад видеть нас всех троих. И как не удивительно, и Луна и Гермиона сидели смирно и не ссорились, хотя взгляды, которые они кидали друг на друга, были далеки от дружелюбных. Напряжение было таким явным, что не выдержал даже Хагрид. Но что меня удивило, так это то, как именно он отреагировал.
— Гарри, выйди-ка минут на пять, посмотри, пожалуйста, как там Клык.
Ну и чего могло произойти с этой пугливой собакой. Я выждал минут пять и вернулся. К моему удивлению девочки были одеты.
— Гермиона и Луна решили вернуться в замок, — заявил Хагрид.
— Да-да, не беспокойся, Гарри, — тут же, не поднимая глаз, проговорила Гермиона.
— Ага, мы пойдём, — послала воздушный поцелуй Луна.
Но стоило им отойти от хижины шагов на десять, как опять донеслись звуки ссоры. Я вздохнул:
— Хагрид, что такого ты им сказал?
***
Слякотная мерзкая тропинка к замку, казалось, выглядит ещё хуже на обратном пути. В общем и понятно, что хуже. Гарри с ними не было.
Гермиона злилась. Ей уже самой было непонятно на кого: на Гарри, на Луну, на Хагрида или на себя. Пожалуй на себя она злилась больше.
— Ну чего ты вообще к нему пристала? Почему? Нет, конечно, он герой и всё такое…
— Вот уж не ожидала от тебя такого, — довольно ехидно начала разговор Луна, — такие фразы я бы ждала от своей бывшей подруги детства, которая меня уже забыла, или там от Ромильды Вейн. Даже сестрёнки Патил и то знают его получше, чем «герой».
— Да что ты сама о нём знаешь, — не выдержала Гермиона.
— Да уж немало, — не стала сдерживаться Луна. — Он очень смелый, казалось бы почти до глупости, но он не проиграл ни один бой, даже при сильном перевесе сил против. Он умный, и с ним интересно пообщаться.
— Да он даже сам домашние задания ленится делать! И о чём с ним можно интересно разговаривать? О квиддиче? О боевых заклинаниях?
— А ещё, — Луна казалось вообще не слушала Гермиону, и поэтому просто продолжила: — А ещё он очень внимательный и очень добрый.
Глаза Луны немного странно блеснули. Гермиона только раздражённо фыркнула:
— А ты и надеешься на его доброту.
Луна улыбнулась:
— Да. А ещё я надеюсь, что я смогу показать, что его можно любить. То, чего он не видел со смерти родителей. То что ты ему показать не смогла. Или не захотела.
Слова застряли у Гермионы в горле. Она настолько настроилась на то, чтобы убить свои чувства к Гарри, чтобы не испытывать неразделённой любви, у которой, как ей казалось, не было шансов, что об этом аспекте вообще не подумала.
Луна, как ни в чём ни бывало, в своей старой манере продолжила:
— Твои лунопухи опять появились. Вот только у меня они как появились после разговора с ним, так никогда и не исчезали. Я всегда говорила и вела себя так, как хотела сама.
— А сейчас? — Гермиона немного напряжённым голосом смогла наконец хоть что-то сказать.
— И сейчас, — пожала плечами Луна, — я хотела, чтобы кто-нибудь меня увидел. Гарри — увидел. А сейчас я хочу, надевать (или наоборот снимать) ту одежду, что нравится Гарри. Я же, как-никак, его девушка. Я готова немного измениться ради него. Или показать какую-то другую часть себя. И тело… Хоть он и так видел его полностью. И показать ещё какую-то часть себя. А вот на что была готова ты? Как ты вообще смогла убить лунопухов? Или сделать их такими маленькими и незаметными? И главное, зачем?
— Зачем? Это было что-то новое и опасное. И чтобы не было больно, если… — Гермиона вообще не понимала, почему она откровенничает перед соперницей, но, видимо, склонность Луны говорить правду так подействовала на неё.
— Это же всё равно, что отказаться от части себя. Лунопухи имеют разный эффект на людей. Смотри, как мои лунопухи повлияли на тебя. И мы даже почти с тобой не общаемся. И я надеюсь, у Гарри они тоже появятся. И, — практически впервые за разговор Луна посмотрела прямо Гермионе в глаза, и довольно зло, — это произошло бы быстрее, не путайся ты под ногами.
— Я его лучшая подруга! — заявила Гермиона с показной уверенностью, которой не чувствовала.
— Ну так и оставайся ей. Я же не против. Вот только ведешь ты себя не как лучшая подруга. Ты близко к нему, но от тебя как-то холодно.
Гермиона промолчала. Спорить сейчас было бесполезно. Надо вернуться на то место где она была много лет — место лучшей подруги Гарри. И стать ещё ближе.
Ей много чего надо было обдумать. В одном Гермиона была уверенна совершенно точно — что-то серьезно идёт не так, как должно. Не так, как должно соответствовать порядку вещей, виновата ли в этом она сама или пресловутый «эффект Лунопуха» — неважно. Важно, что что-то определённо не так. И она это исправит.
