Уксус

      Длинный серый пустой коридор. Появляется мужчина с тележкой. Движется, достает что-то из неё и кидает в тёмное решетчатое окно. Наконец-то он получил через своих посредников заветную вещь — мягкую игрушку, медведя или чего-то в этом роде. На самом деле не важно, каким зверем оно является, главное эта штука у него есть. Именно сейчас, когда она просто необходима. Медведь («пусть это будет медведь», — подумал он) ещё не нагрелся. Приятный, уличной температуры. Бурый залезает своей лапой под резинку, спускается ниже. Человек сидит, закрывает глаза, откидывая голову. Он сосредоточен, отчасти нервничает, хочет, чтобы всё произошло быстро. Представляет, как это мерзко выглядит со стороны, но для него наоборот хорошо, потому что не нужно отвлекаться на остальное. Он всё сделает сам, как нужно именно ему. Сделает и успокоит себя на время.       Медведь ласкает внутренние части бедер шелковой шкурой, холодный пластиковый нос касается мошонки. От этого интимного прикосновения кожа покрывается мурашками, волосы пушатся. Тело хочет издать стон, но разум запрещает, тело отвратительно дёргается. Лапы водят вдоль всей длины. Хорошо. Головка проникает в головку мягкого зверя настолько, насколько позволяет комплекция шелковистого. Серые губы подрагивают. Плюшевое тельце обхватывает весь член, чтобы обслужить, как подобает. Разум снова протестует — руки дёргаются. Движения неритмичные, судорожные. Брови сжимаются на переносице, скалится. — Кончай уже, пидор.       Словесная поддержка эго для ускорения процесса. Медведь старается из-за всех сил, его тельце слишком сильно нагрелось. Не успевает выпрыгнуть из белья. Плюшевый весь в сперме, склизкой и мерзкой. Открывает глаза, смотрит в тёмный потолок. Пытается вспомнить произошедшее. — На кой. Бред. Что я делаю. Довольный, блять? Ну, и заебись.       Вытаскивает бурого, пальцем смазывает слизь. Тестирует между пальцев на тягучесть. Какая она всё-таки мерзкая. Смотрит в потускневшие глаза медведя, понимающего, что его сейчас просто использовали и обгадили, как мелкую сучку. Притягивает его к лицу и, чувствуя запах спермы, морщится, но вылизывает игрушку. Мягкий теперь выглядит более счастливым, и он бросает его в угол, а сам летит к унитазу.       Охранник, наблюдающий целыми сутками за выходками Джокера в его одиночной, впервые увлекся и застыл перед монитором. Он долго пытался переработать всю эту непонятную мастурбацию с посторонним предметом, даже слегка возбудиться и насладиться новым полученным странным опытом, но поймав себя на мысли, что его смакование гордого натурала, отца двоих детей, попахивает содомией, быстрее переключает свое внимание на другую камеру с заключённым, предпочтительно женского пола.       Джокер тем временем опорожнился от гадости, находившейся во рту. Сел возле санузла на пол, раскинув вегетативные конечности. Ему, как и охраннику, сейчас неприятно от совершенных поступков.       За стенами Аркхема ещё светло, но Джокер решает лечь пораньше. Он ползет в угол к медведю, по пути стаскивая простыню с железной койки. Ложится на заливной бетонный пол, на лохматую шерстяную грудь, накрывает себя и его белой тканью.