Уксус

      Насыщенные тёмные пятна. Ночной город. Огни вывесок, фонарей. Редкие странные прохожие. Тишина. Запах мокрого асфальта и… Этот знакомый. Тянется из глухого переулка, залитого сиреневым и розоватым светом. Возле трубок неоновых люминесцентных ламп мельтешат частицы из насекомых, под этими трубками ползают цветные люди. Запах в этом месте особенно насыщенный. Манит зайти вовнутрь, узнать источник благовония. Над входом висит огромный неоновый крест, обвитый гибким телом змеи. В помещении ультрафиолетовый свет настолько яркий, что всё белое начинает, как бы светится. Он светится больше всех остальных. Как божество или призрак проходит мимо людей. Лампада совсем близко, дымка застыла в воздухе, оставив короткий извилистый путь через толпу. Вдохнуть побольше ладана и тлеющего воска, очиститься от мыслей. Их и так нет. Кто-то хватает за предплечье и тянет чуть назад. Оборачивается и моргает. Тут же чертовски темно! Никого не видно. Куда делся наркоманский свет?! Тянут с большей силой. Сопротивляется и пытается отцепить чью-то руку. Некая паника. Кто он блин такой, чтобы держать людей в мертвой хватке? Резко наклоняется назад, задевает лампаду и она падает. — Потанцуем?       Что? Что за «потанцуем»? Здесь музыки нет. Или есть. Поворачивает голову направо: девушка в светящихся юбке и сапогах, лонгсливе ставит иглу на нужную мелодию. Появляется звук. Она начинает активно двигаться в ритме 60-х. Тело невольно начинает крутиться на носках влево и вправо. Сиреневый неон сменяется на ласковый жёлтый и красный. Все радостно зажигают. Чужие руки притягивают ближе, усаживаются на талии. Фиолетовый с синим. Девушка уже в другом месте, у другого свежего проигрывателя, раскачивается из стороны в сторону, вытянув руки, идя по воображаемой жёлтой дороге. Чужое тело бесформенное, не видит лица партнёра, но отчётливо чувствует теплые руки на его светящемся костюме. Наступает на рассыпавшийся ладан, запах ударил в лицо, как и чей-то сладкий голос. Этот голос прекрасен. Такт драммера и напористое напряжение, в их стиле. Стена. Или пол. Или… В руке чья-то одежда. Девушка выскакивает в центр и мелькает под бликами диско шара.       Сколько лет он уже здесь? Когда именно он сейчас находится? Пытается проморгаться и вспомнить последние события. Запах, тепло, одежда. Стена. Да. Где-то есть стена. Идёт вперед, а может и назад. Тупик. Ударяет голову о поверхность. Одежды нет, зато вместо неё что-то мягкое. И запах. Вибрация. Достает из кармана телефон. Гневное сообщение. Улыбается. Тепло. Было жарко. Снова ловит запах. Смотрит под ноги и видит тьму. Пинает. Лампада разбивается обо что-то, стоящее рядом. Одежда? Это точно было? Раньше? Ха!       Ориентируясь по контурам стен, нащупываемых ладонью, выбрался изнутри. — Эй, стой, — его хватают за предплечье. — Ты точно не хочешь?       Он обернулся. Красивый молодой человек с обнаженным торсом. В руке была рубашка этого парня. Вглядывается. Сюжет. — Что ты можешь предложить кроме своей плоти? — Есть ешки и другое. С собой. А что на счёт меня?       Мужчина поднял руку с зажатой в ней рубашкой. Достал из кармана брюк зажигалку и поджёг свисающую ткань. Бросил на асфальт догорать. Подошёл ближе к парню. Обнял, провел щекой по плечу. — Ты хорош, — запустил одну руку парню в белье, нащупывая член. — Даже очень. — Но он лучше? Тебе не достать его, — мужчина смутился. — Кого? Что вообще... — На журнале, который ты таскал с собой и забыл, — молодой мотнул головой в сторону входа. Мужчина выдержал минуту, чтобы все освоить. Прижался сильнее. — Всё возможно, дорогуша, — заключил поцелуем, а в то время вынул вторую руку из заднего кармана парня то, что ему было нужно и направился обратно.       Парень невозмутимо наблюдал за ним, стоя на месте. Через некоторое время послышались женские крики и паника. Мужчина вернулся. В одной руке нож, в другой журнал. Поднес лезвие, чтобы слизать кровь. — Знаешь кто лучше? Та девка шикарна на вкус. Советую попробовать, пока её не отдадут на корм червям.       Парень нахмурился. Мужчина провел кровавой рукой по торсу в знак прощания. Визги не прекращались, кто-то выбегал на улицу. Парень не знал, на чью сторону встать. Пока он решал мужчина скрылся.       За углом стояла тряпичная сумка, кажется его, судя по содержанию. Что дальше? Куда? Он зажег сигарету и пошел вперед.       Насыщенные тёмные пятна. Ночной город. Огни вывесок, фонарей. Редкие странные прохожие. Тишина. Запах мокрого асфальта и… Этот знакомый. Гарь. Химия, шум. Улыбается.       Итак, проверяет всё ещё раз. Позиций немного, но стоит. Полароид — есть. Лак для ногтей черный — есть. Сумочка… Точно. Заглядывает в телефон в соцсеть, где недавно блондинка выложила откровенное фото с подругой, на заднем плане неприглядно лежала та самая вещица. Сейчас они спали. Мужчина тихо прошел в нужную комнату — забрать сумку. По пути заглянул в уборную на долго и, уходя совсем из квартиры, бросил взгляд на спящие переплетенные тела. Не месть, нет. И не зависть. Не напоминание. Просто. Давно такого не делал.       С улицы будет интереснее наблюдать. Три, два. Окно с уборной вдребезги вылетает наружу. Всю комнату обволакивает пламя. Если прислушаться, можно уловить бьющий напор воды санузла. И ворчливые крики обеих. Разве не забавно? Вибрация. Харли: «Ублюдок». Будто он это отрицает. Теперь всё при нём, значит можно двигаться вперед.       Насыщенные тёмные пятна. Ночной город. Огни вывесок, фонарей. Редкие странные прохожие. Тишина. Запах мокрого асфальта. Блаженство. Невозможно красиво. Даже верится, что всё происходящее сейчас действительно. Действие угасшего наркотика неожиданно усилилось в это мгновение. Пусть будет так. Если бы была возможность, он всё отдал лишь бы растянуть момент, продлить на несколько часов. Но вот лестница, дверь и его конура. Он точно сейчас поднялся по ней? Всё-таки десять пролетов должны быть ощутимы. Содержимое сумки вытряхнулось на диван. Те три компонента, журнал и медведь. Смотря в пластиковые глаза, он только вспомнил, что сегодня специально прорывался в Аркхем за ним в униформе мусорщика. Теперь будет рядом. Резкая музыка. Была ли она до этого. Он молниеносно огромными шагами рвется к окну в сторону звука, отодвигая дырявое покрывало, вместо штор. — Э! Валите отсюда со своей дрянью! — кажется, его голос не было слышно с такой высоты. После упавшего кирпича эта проблема быстро исправилась.       Группа отморозков внизу сразу же всполошилась. Микробы где-то там далеко. Вопли, несогласие, несправедливость, грубость. Грубо поступили они, въехав в его двор. Ещё один кирпич для затравочки. Каждый из них достали орудия труда: биты, куски труб, те же самые кирпичи. Пыль по сравнению с огнеметом. Многие из них даже не поняли кто вышел к ним из подъезда. Большинство поняли, что они потерпели поражение, не следовало включать тупую музыку так громко, когда что-то вспоминалось, что-то казалось. Мудаки должны гореть, хотя у него сегодня многое горит. Никто не приедет спасать их в район, где отсиживаются периодически в мирное время люди с проблемами с законом и головой.       Ничто его не потревожит. Сидит молча на диване, наблюдая за ним в темноте. В комнате холодно, чуть сгибает ноги, крючится. Медведь сидит. Оглядывается, находит платок шелковый, кое-как отстиранный. Вырезает дырки в ткани, скрепляет складки скотчем, надевает на медведя. — Теперь ты типа «мышь», — но вглядываясь в его пластиковые глаза, видит только лишь своего медведя сквозь кривое подобие «маски».       Человек берёт бэтаранг, втыкает в брюхо медведя глубоко, чуть проводит. Тоже самое проделывает его лапой на своем теле. Хорошо. Сладко. Да. Чёртово окно опять напоминает о себе, отвлекается, со злостью закрывает его и задергивает шерстяной плед. Стало ещё темней. Ничего не видно. Нет контакта и связи. Поджигает свечки ароматизированные. — Ха-ха, приват. Надеюсь, ты любишь романтик.       Огонь отражается бледно жёлтым в глазах напротив. Хватает медведя переворачивает, прижимается к лохматой пятой точке. Целует, наглаживает мягкое место, мнет её. — Мой твердозадый.       Ласково улыбается. Ложится кладет с боку медведя, повёрнутого к его лицу шелковой попкой. Жмурится в удовольствии. Дремлет. Журнал!       От шумного крика просыпается, рукой нащупывает глянец и кое-что рядом на тарелке. Так вот, что так источает запах. «Что-то мягкое», точно. Берет блюдо с сырым стейком индейки, начинает есть нежное волокнистое мясо. С обложки на него смотрят два голубых глаза, самые знакомые. Любящие. Обводит пальцем контур лица, проводит по волосам, ощущая их мягкость. «Ежегодный вечер Готэмской элиты (страница 6)». Листает на нужную. Читает статью, разглядывая фотографии. Место встречи обозначено, можно продолжить начатое. На прощание смотрит на обложку, после чего журнал отправляется на придиванную тумбу туда же и пустая тарелка. Ложится и обнимает медведя. Целует в филейную зону. Засыпает.