Хроники города Энск

– Гляди-ка, твои родители уже здесь! – удивился Хаку, увидев в сгущающихся октябрьских сумерках стоящий у ворот красный автомобиль. – Да ведь скоро шесть, – улыбнулась Маритаими, забавно сморщив носик. – Они, наверное, уже часа два как приехали. Можно, я выйду? А ты пока поставишь машину в гараж... – Соскучилась? – подмигнул Хаку, понимающе улыбаясь. – Ну, беги! – Спасибо, дедушка! – расцвела Маритаими, выбралась из видавшего виды «ситроена» и, в самом деле, бегом помчалась к дому. В гостиной, куда она ворвалась, даже не сняв плаща и перчаток, только сбросив ботильоны, царило обычное в день приезда родных веселье: Тихиро и Хаякава накрывают на стол, без конца спотыкаясь о длинные ноги сидящего на полу Акиро и лапы безмятежно дремлющего Лео, коты и Жасмин вертятся вокруг, умильно глядя в лицо хозяйке и беззастенчиво облизываясь, из кухни доносится сердитый голос Стефано и беззаботный хохот Леи... Но стоило ей – растрепанной, разрумянившейся, торопливо стягивающей с правой руки перчатку – появиться перед ними, как мигом были позабыты и посуда, и мирный послеобеденный сон, и изысканное кушанье, над которым колдовал Стефано. Все бросились обнимать ее, тормошить и расспрашивать, как дела. – Очень хорошо! – рассмеялась она, перецеловав родных и ласково погладив Долли, просунувшую клюв прямо ей под руку. – Но это пока все. Подробности – за ужином! Она отправилась к себе, не сомневаясь, что мать и кузина – ох, то есть, тетушка! – Лея через пять минут будут у нее, и не ошиблась: едва она успела переодеться в домашнее и завернуть улиткой длинную черную косу, как в дверь постучали. – Доченька, к тебе можно? – раздался голос Хаякавы. – Конечно! – улыбнувшись про себя, разрешила Маритаими. Дверь отворилась и в комнату робко вошли мать и тетушка-кузина. Плюхнувшись на кровать, Маритаими обвела их чуть насмешливым взглядом. – Ну? Женщины замялись. Не будь этого «ну?», они начали бы разговор издалека... но Маритаими даже не делала вид, будто не понимает их любопытства. – Ты что, «двойку» получила? – напрямик спросила Хаякава. – Мам, ну подумай сама, стала бы я хвастаться этим за семейным ужином? – вздохнула девочка. – С мальчиком встречаешься?! – заблестели глаза у Леи. – Нет, конечно! – возмулась Маритаими. – А я в твои годы...– вздохнула Хаякава. – ... была помолвлена с папой, – закончила за нее дочь. – Знаю, мамочка. И все-таки – нет. – Тогда что же?! – хором воскликнули обе женщины, взглянули друг на друга и расхохотались. – Узнаете за ужином. – Маритаими резво вскочила с кровати. – Кстати, почему так долго? Мы же всегда ужинаем в шесть. – Ждем гостей, – проговорила Хаякава. – Так что раньше семи вряд ли сядем за стол. Ты кушать хочешь? Может, тебе принести пока молока или бутерброд с овощами? – Да нет, наверное. Я в школе перекусила. А кто у нас ужинает? – Товарищ генерал, – доложила Лея. – И Гутенберги. – О-о... – протянула Маритаими. – Тогда, пожалуй, надо переодеться. Фрау Гутенберг такая элегантная... Женщины снова переглянулись. На Хаякаве было теплое платье из серой фланели в мелкий черный цветочек, на Лее – флисовый светло-голубой комбинезон. И то, и другое они надевали, когда приезжали на выходные. Их одежда была простой и практичной, но, увы, не шла ни в какое сравнение с нарядами достопочтенной фрау. – Я мигом!!! – крикнула Лея, распахнула окно и, молниеносно обернувшись, канула во тьму. Хаякава едва успела прикрыть колыхавшиеся на ветру створки и закутать дочь в шерстяной плед, как Лея уже возвратилась, победоносно неся в зубах большой непромокаемый пакет. – У мамули одолжила, – сообщила она, трансформируясь в человеческую форму, и вытряхнула содержимое пакета на стоявшее в комнате кресло. – Это вот – тебе. – Она протянула Хаякаве красивое палевое платье с золотистой искрой. – А это... – она содрогнулась от отвращения, приподняв двумя пальцами нечто воздушное, персикового цвета, – это мне. Схватила первое, что под руку попалось. Хорошо, хоть не бабушкино. – А не слишком ли они широки? – с сомнением спросила Хаякава, припоминая, что Саломея на голову выше нее и почти вдвое полнее. – Эти? Не-а, – отмахнулась Лея, торопливо облачаясь в персиковое. – Гляди, тут везде тонюсенькие резиночки, не толще нитки, так хитро вшитые, что если не знать, и не догадаешься. Не то, что на нас с тобой, – даже на Маритаими будут впору! Это дедушка... то есть, господин Кобаяси для мамы заказал, а ей носить их некуда, только в его приезд и надевает. Что стоишь? Не бойся, вот увидишь – будет сидеть как влитое! Хаякава, поощряемая Леей, выбралась из своего фланелевого платья и с помощью дочери облачилась в изысканный вечерний туалет. – Какая ты красавица! – воскликнула Лея, с восхищением оглядев золовку. – Ну-ка, сядь, я тебя причешу! Маритаими, у тебя не найдется пары золотых сережек? Ах, да, ты же их не носишь... – Клипсы подойдут? – спросила Маритаими, выуживая из шкатулки пару золотых серег-зажимов с крупными, молочного оттенка жемчужинами – подарок деда на двенадцатилетие. – Лучше не придумаешь! – обрадовалась Лея. – Так... Еще секунда... Теперь можешь посмотреть Она развернула кресло вместе с сидящей в нем золовкой к зеркалу и та ахнула от неожиданности. Из зеркальной глубины на нее смотрела смуглая черноволосая красавица с азиатскими чертами лица, свежая и сияющая, как полураспустившийся бутон чайной розы. Что на ней было надето и как она была причесана, казалось, совершенно неважно. Она была прекрасна! Хаякава медленно перевела взгляд вверх и обнаружила рядом со своим отражением рослую блондинку, ослепительную, как утренняя заря. Она улыбалась в точности как Лея, но та, несмотря на то, что в самом деле была замечательно красива, и вполовину не была так хороша, как эта сказочная фея... – Насмотрелась? – деловито спросила Лея и развернула кресло к себе. – Нам пора. Я слышу внизу голоса наших гостей. – Она хитро прищурилась. – А эти платья не так просты, как кажется на первый взгляд... Обязательно закажу дедушке пару – себе и тебе. А лучше – по два. Не помешают! Хаякава шагнула было к двери, но вдруг опомнилась и обернулась к дочери. – Маритаими, деточка, а ты? До сих пор не готова?! – Идите, идите, – отмахнулась девочка. – Я скоро. Едва за матерью и тетушкой-кузиной закрылась дверь, она взглянула в зеркало, проверяя, в порядке ли прическа, выбрала скромный брючный костюм цвета льна и стала неспеша переодеваться. Спустившись на несколько ступенек, женщины настороженно прислушались. Кроме хорошо знакомых голосов генерала и четы Гутенбергов, в гостиной разливался еще один – журчащий, как ручеек, голос незнакомой женщины. – Кого это они притащили? – нахмурилась Лея и, на цыпочках сбежав вниз, перегнулась через перила и внимательно вгляделась в лицо незнакомки. – Хаякава, поди сюда. Ты ее знаешь? – Н-нет... – неуверенно ответила ее золовка. – Но, кажется, догадываюсь. Такие рыжие кудри могут быть только у одной особы... – Столичная кинодива? – сразу смекнула Лея. – И что же их величество забыло в нашей скромной обители? Поглядим? Вместо ответа Хзаякава присоединилась к золовке и, навострив уши, стала слушать. – Простите меня, дорогие друзья, – разливалась кинодива, очаровательно произнося букву «р». – Вышла небольшая неувязка: я полагала, что успею на поезд, который отходит в половине шестого, и покинула гостиницу, но, как всегда, опоздала и теперь со всеми своими чемоданами и саквояжами вынуждена хотя бы до завтра просить приюта у вас... Она повернула очаровательную головку к Стефано и бросила на него умоляющий взгляд, не забыв сопроводить его трогательно-беззащитной улыбкой заблудившегося в лесной чащобе малыша. Хаякава слегка нахмурилась. Стефано качнул головой, так что золотая серьга заплясала у него в ухе, и весело, со своим обычным добродушием (только те, кто были хорошо знакомы с ним, расслышали в его словах насмешку) предложил кинодиве отправиться домой поездом, который отправляется завтра в два часа ночи. – Ах, нет! – воскликнула незваная гостья, в ужасе закрыв лицо руками. – Я ужасно боюсь темноты! Да и потом, неужели вы могли бы отпустить женщину... одну... ночью... Вы так жестоки! Надув губки, кинодива бросила на Стефано обворожительно-укоризненный взгляд и перешла в атаку на стоявшего поодаль Акиро. – Неужели здесь не найдется уголка для того, чтобы приютить меня всего на одну ночь? Дом такой большой, а я занимаю так мало места... Похлопывая длинными, круто загнутыми ресницами, кинодива слегка сжала руку Акиро. – У нас на вокзале имеется отличная комната отдыха, – все с тем же добродушным видом продолжал настаивать Стефано. – Вы отлично проведете там ночь на диване. В глазах кинодивы, метнувшей на него быстрый взгляд, блеснула жгучая ненависть. – Умоляю вас! – прожурчала она, не выпуская из цепкий когтей руку Акиро. – Всего на один день! – Не я хозяин этого дома, – пробормотал тот, багровея как свекла. – Здесь живут мои родители... – В таком случае, я уверена, они не откажут мне в этой маленькой просьбе! Позовите их, я сама им все объясню. Акиро дернулся было, чтобы и в самом деле позвать отца, но тут, отчетливо постукивая по лестнице каблучками, в холл спустились его сестра и супруга. – Счастье мое! – Стефано прижал к груди заметно погрустневшую Хаякаву. – Я скучал по тебе! – Меня не было всего полчаса... – дрогнувшим не то от слез, не то от смеха голосом проговорила молодая женщина. – Целых полчаса! – возразил Стефано, отвечая супруге такой улыбкой, от которой она почувствовала себя котенком, которого завернули в пушистый пуховый платок. Между тем, красавица Лея с самой сердечной улыбкой, в которой разом побледневший Акиро различил свирепый драконий оскал, приблизилась к столичной гостье и ласково осведомилась, не желает ли она отправиться на вокзал в комфортабельном такси, которое, как она слышала, только что подкатило к парадному входу. – О нет, – с ноткой превосходства возразила кинодива. – Я уже приглашена... – Это кем же? – подняла брови Лея. – Я не вижу здесь ни свекрови, ни свекра, а только они могли бы вас пригласить переночевать. – Вашим уважаемым супругом, – насмешливо проговорила гостья. – Мой уважаемый супруг не сказал вам ни слова, кроме того, что он тут не хозяин, – отрезала Лея, не переставая улыбаться. – Поэтому не будем заставлять таксиста ждать. С этими словами она крепко обняла кинодиву за плечи, слегка приподняла над полом и попросту вынесла из холла. Все присутствующие с большим интересом следили за ними, ни никто не проронил ни слова. На улице и впрямь стояла машина с шашечками на капоте. Негромко играло радио, таксист мирно курил коротенькую трубочку. – В машину, – холодно велела Лея. – Твои чемоданы в багажнике. Можешь не пересчитывать, среди нас воров нет. – Как вы смеете... – начала кинодива, но Лея молча втолкнула ее в такси и захлопнула дверцу, едва не придавив ей ногу. – И чтобы больше ноги твоей не было в нашем городе. Захарыч, вот деньги, отвезете эту фифу на вокзал. – Лея вручила таксисту несколько купюр. – Купите ей билет на поезд, отходящий до столицы. И еще... не могли бы вы попросить кого-нибудь из служащих, чтобы посторожил ее? Хотя... Она вгляделась в темноту и громко позвала: – Дролло!!! Послышалось хлопанье могучих крыльев и на освещенную светом фонаря площадку приземлился гигантский, свирепого вида грифон. – Проводи машину с этой вот дамой на вокзал, – попросила Лея, дружески подмигнув чудовищу, – и постереги, чтобы она благополучно отбыла. Мысленно же попросила: «Не спускай с нее глаз, она не должна сделать ни шагу. Постарайся напугать ее, но не делай ничего плохого». – Хорошо, – кивнул грифон, а мысленно прибавил: «Ей достаточно меня увидеть – и она лишится дара речи!» – Счастливого пути! – лучезарно просияв, пожелала Лея и, расхохотавшись, направилась к дому.