Хроники города Энск

Каждую пятницу в 20:00 все служащие авиаотряда собирались в кинозале для просмотра документальных или художественных фильмов с целью повышения общего образования. Посещение кинозала было делом добровольным, однако на моей памяти ещё не бывало случая, чтобы кто-нибудь отказался прийти. Не стал исключением и этот вечер: в кинозале яблоку негде было упасть. Я вошёл одним из последних: буквально на пороге меня перехватил курьер. Пока я пробирался на своё место, погас свет и на экране появилась надпись – «Припять: логово зверя». «М-м, любопытно... – подумал я, устраиваясь в мягком кресле и разворачивая шоколадную конфету. – А режиссёр-то явно не дурак. Не знаю, каким окажется фильм, но название весьма недурственное...» Тут название фильма растаяло, а на его месте медленно проявились слова: «Фильм Генри Алана». От неожиданности я подскочил, едва не подавившись конфетой. Вокруг зашевелились и стали возбуждённо перешёптываться мои сослуживцы. Для них имя автора тоже оказалось сюрпризом. Между тем, и эта надпись погасла, сменившись такой, от которой у меня остатки волос встали дыбом: «Операторы: Генри Алан, А. Агеев». – Это какой же Агеев? – зашептали у меня за спиной. – Не наш ли майор? – А ты много Агеевых знаешь? – ответил голос радиста Цукурова. – Как пить дать, он. Зуб даю. «Отставить панику! – мысленно приказал я себе, с ожесточением пережёвывая конфету. – В конце концов, фильм уже вышел на экраны, да и эти обормоты всё время на виду... Но как же, хотел бы я знать, им удалось провернуть эту затею?!» От волнения я пропустил целых пять минут фильма, во время которых Генри, вместо обычного пальто одетый в странного вида камуфляжный комбинезон, о чём-то рассказывал, глядя на зрителей непривычно строгим взглядом. Затем кадр изменился: все увидели лес, похожий на косматую шкуру какого-то диковинного животного, небрежно брошенную на поверхность Земли, и парящего над ним птеродактиля, на спине которого восседал наш пришелец. Пролетев над лесом, уже заметно тронутым рыжиной, птеродактиль нырнул под его почти непроницаемый полог и очутился словно в ином мире, совершенно отличном от нашего, – мире мрачных теней и загадочных звуков, от которых щемит сердце, а на глаза наворачиваются слёзы страха. «Здесь, в одной из самых малоизученных частей нашего региона, проживают так называемые «дикие» – подвид человека разумного, предки которых, подвергшись воздействию радиоактивного излучения, выжили и мутировали, – вещал с экрана голос Генри. – Эти существа обитают на территории исправительных колоний для особо опасных преступников, расположенных в этих местах, и, по предположениям учёных, являются потомками убийц, маньяков, психопатов, каннибалов и прочих отбросов общества, наводнивших государство в тёмные предвоенные годы»... Два с половиной часа спустя, держась одной рукой за стену, а другой за сердце, я вышел из кинозала и побрёл к себе. В первый раз за всё время службы в авиаотряде я запер дверь на ключ, затем подумал и задвинул засов. Ставни, которые прежде закрывались лишь за тем, чтобы создавать в помещении приятную прохладу, также были заперты на двойные крюки. Приняв эти меры предосторожности, я обошёл свои комнаты, заглянул, подсвечивая себе карманным фонариком, во все углы, которые потенциально могли привлечь опасных гостей, и только убедившись, что, кроме меня, здесь нет ни души, лёг в постель. Промаявшись около часа, но так и не уснув, я решил прибегнуть к самому верному средству, неизменно помогавшему мне во время приступов бессонницы: стал вспоминать имена всех наших грифонов. – Фейро, Кальмо, Дролло... – бодро начал я. – Блэндо... Чефо... На третьем десятке, почувствовав, что мысли стали путаться, а имена то ли повторяться, то ли появляться новые, я облегчённо выдохнул и начал было погружаться в сон, как вдруг мгновенно проснулся и сел в постели с бешено бьющимся сердцем. Жуткое видение – дикие, пожирающие убитого ими добряка Дролло, – бесцеремонно выдернуло меня из объятий Морфея. – Тьфу ты! – в сердцах сплюнул я, выползая из постели, и побрёл в ванную комнату. Пять минут спустя я снова был в постели, на этот раз едва не с головой укрытый тёплым одеялом. В толстой фланелевой пижаме и шерстяных носках, да ещё под тяжёлым ватным одеялом, я изнемогал от жары, но заставить себя раскрыться так и не смог. Между тем, часы в гостиной пробили два часа ночи. Если так пойдёт дело, до завтра я, пожалуй, не усну, и что тогда будет? Генерал-мокрая курица – вот как назовут меня сослуживцы. Конечно, не в лицо, но за глаза – наверняка. Подбадриваемый этой мыслью, я стал вспоминать популярные народные средства от бессонницы: считал глотаемых дикими барашков (исключительно целиком в виду малого размера последних), мысленно произносил звук «р-р-р», даже прибег к помощи бессмертного классика, не без труда вспомнив заговор Платона Каратаева «Положи, боже, камушком, подыми калачиком»... Всё напрасно. В половине четвёртого, окончательно изнемогший под двойным бременем бессонницы и ватного одеяла, я нашёл в тумбочке снотворное, проглотил две таблетки, запив стаканом яблочного сока, и наконец уснул. Снилась мне редкая гадость, сплошь убийства и расчленёнка, однако за три с половиной часа, пока действовало снотворное, мне удалось если не отдохнуть от кошмарного впечатления от фильма, то хотя бы отодвинуть его на второй план, что было пусть маленькой, но всё-таки победой. В семь часов утра, хмурый и злой от недосыпа, я потребовал литровую кружку самого крепкого кофе без молока и сахара и плитку горького шоколада. – А заодно майора и этого мелкого искателя приключений. Ух, и надеру я уши им обоим!... И не посмотрю, что на двоих им двести лет! Полчаса спустя в дверь скромно постучали. – Заходите, разбойники! – рыкнул я, залпом допивая уже почти остывший кофе. В кабинет, молодцевато чеканя шаг, вошёл майор Агеев. Из-за его спины осторожно высунул нос пришелец. – Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – бодро приветствовал меня майор. – Доброе утро, Юра! – мягко поздоровался пришелец. – Кому доброе, а кому и не особенно, – раздражённо ответил я, с отвращением взирая на их омерзительно довольные, выспавшиеся физиономии. – Ты с утра не в духе... – с огорчением заметил Генри. – Что-то случилось? Ты не заболел? – Я совершенно здоров, если не считать бессонницы. А всё из-за вас, прохвостов! – Да в чём же мы виноваты? – удивился пришелец. – Как будто не знаете! Майор и Генри растерянно переглянулись. – Послушайте, товарищ генерал... – начал было майор, но я, устав от этих экивоков, перебил его: – За из-за вашего, чтоб ему, фильма! Майор и Генри насторожились. Я готов был поклясться на чём угодно, что оба, а не один только пришелец, прижали уши, как нашкодившие коты. – Ну?! – грозно вопросил я. – Как это понимать? Кто вам позволил вдвоём, без охраны, без оружия, отправиться в запретные земли?! – Почему это без оружия... – попробовал возразить майор, но я вновь перебил его: – Потому что, мой бесценный, птеродактилю не в чем нести автомат! Разве что в клюве! – И ты не допускаешь мысли, что оружие мог взять я? – вступился за приятеля пришелец. – Не допускаю. Потому что на тебе и так было полно всякой всячины для съёмок, разве нет? Пришелец виновато повесил уши. Я прошёлся по кабинету, заложив руки за спину и глядя в пол, потом резко развернулся и приказал: – Садитесь и выкладывайте, как всё было! Майор и Генри послушно сели на жёсткие стулья, стоявшие в ряд вдоль стены, и вперились в меня преданными, полными обожания глазами. – О чём бы ты хотел услышать? – спросил пришелец. – Думаю, нам проще будет отвечать на твои вопросы... – Хорошо. – Я немного подумал и спросил: – Чья была идея пуститься в такую рискованную авантюру, не поставив в известность меня? А, Саша? – Наша общая, – твёрдо ответил пришелец. – Ладно... А где ты раздобыл такой шикарный комбинезон, в котором выглядишь заправским натуралистом? Насколько я помню, в твоём гардеробе таких нарядов не водилось. – Это... м-м-м... Вася достал на монастырском складе, – со вздохом признался пришелец. – Немного укоротил, подшил, резинки вставил. Получилось неплохо, ты прав. – Так. Третий соучастник. – Я забарабанил пальцами по столу. – А где, позволь узнать, засветились наши Тарапунька и Штепсель? То бишь, наша кинозвезда и его друг и соратник Соммерсби? – Они ни о чём не знали, – ответил Генри. – Так-таки ни о чём? – усомнился я. – И никто из вас не поделился замыслом с приятелями? – Представь, не поделился. Разумеется, мы предупредили их о том, что нам может потребоваться помощь, но вероятность этого была крайне мала. – Понятно. – Я перевёл взгляд на майора Агеева. – А скажи-ка мне, друг дорогой, каким образом ты смог превратиться в птеродактиля? Если мне не изменяет память, это может произойти только по моему приказу. Как в одну, так и в другую сторону. – Это было просто! – засмеялся пришелец. – Майор записал твой приказ на диктофон, и... – Товарищ майор, это правда? – ледяным тоном спросил я. Майор побагровел, как свёкла, и пристыженно кивнул. – Десять нарядов вне очереди и три часа дополнительных спортивных тренировок ежедневно в течение месяца! – выпалил я прежде, чем понял, что говорю. Впрочем, отменять приказ я всё-таки не стал. – И всё же, Генри, – спросил я уже гораздо спокойнее, – зачем вам понадобилось лететь в эти богом забытые места? Да ещё снимать о них фильм... – Юра, ты, надеюсь, слышал о Бермудском треугольнике? – спросил пришелец. – Ну разумеется. У нас каждый ребёнок знает об этом загадочном месте в Саргассовом море. – Те места также называют Бермудским треугольником. Новым Бермудским треугольником. Каждый год десятки, если не сотни отчаянных голов отправляются на Припять в надежде раскрыть его тайну – и бесследно исчезают в чаще леса. Сотни – подумай, Юра! – сотни людей пропали без вести, и никто даже не попытался их найти. – В самом деле? Интересно, почему? – Потому, – заволновался Генри, – что все думают, будто они не нашли ничего стоящего и попросту вернулись домой! А они не вернулись!!! И уже никогда не вернутся... – Что ты говоришь?! Куда же они делись? Неужто канули в Припять, как в мифическую Лету? – скептически приподняв бровь, спросил я. – Да нет, Юра... – тяжело ответил майор Агеев. – Их съели. – Как?! – от неожиданности я привскочил на стуле, чуть не отбив себе копчик. – Что ты такое говоришь?! – Вот так, – удовлетворённо кивнул пришелец. Я почувствовал, что бледнею, и поспешно откинулся на спинку стула. – В моём фильме этого нет, – сказал Генри, глядя куда-то поверх моей головы. – Хотя в нескольких эпизодах я намекнул на это. Впрочем, вероятно, слишком тонко, раз даже ты со своей проницательностью ничего не понял. – Но с чего ты взял, что дикие балуются каннибализмом? – попытался я ухватиться за соломинку. – Они ещё в первый раз собирались нас сожрать, – угрюмо буркнул майор. – Я не стал травмировать тебя некоторыми особенно пикантными подробностями. Просто поверь. Но если верится слабовато, можешь спросить Василия, Рутгера или даже Соммерсби... Уж им-то не доверять у тебя нет оснований. Я молча закрыл лицо руками и закачался на стуле взад-вперёд, не в силах осознать весь ужас услышанного. Майор и Генри переглянулись. – И сколько человек... пропало? – не убирая ладоней от лица, спросил я. – Наверняка вы знаете! – Двести девяносто шесть, – сказал, как припечатал, майор. – Господи ты боже мой... – застонал я. – С этим нужно что-то делать! Нельзя оставлять вот так, само по себе, это... это звериное логово! Да, Генри, ты совершенно прав, назвав так свой фильм! Но есть одно «но»: где доказательства того, что эти существа промышляют... – я судорожно сглотнул. – Людоедством и каннибализмом? – Можешь не сомневаться в том, они есть, – с горечью проговорил пришелец и тяжело вздохнул. – Сорок две минуты тридцать восемь секунд весьма занятного действа, которое не рекомендуется к просмотру беременным женщинам, детям и людям с неустойчивой психикой – то есть, вообще никому, кроме психологов и психиатров. И тебе тоже, Юра. – Пришелец поднял руку, предупреждая готовое сорваться с моих уст возражение. – Особенно тебе! И с этим в самом деле нужно что-то делать. Чем скорее, тем лучше.