Хроники города Энск

Утро следующего дня было что для господина Кобаяси, что для его маленькой гостьи довольно поздним, но неожиданно приятным и очень спокойным. Позавтракав, они немного позанимались слегка подзабытыми девочкой уроками, поиграли с Леоной и почитали большую книгу сказок – подарок малышу Кобаяси от его дедушки на пятилетний юбилей, – прекрасно иллюстрированный том в тысячу страниц. После этого, преисполнившись сознанием выполненного долга, они вышли во двор – подышать свежим воздухом и послушать пение птиц. Но стоило им переступить порог, их взорам предстал аэромобиль господина Такахаси, зависший у края острова. – О, мой дорогой друг! – усмехнулся господин Кобаяси. – Легок на помине! Должно быть, торчит тут добрые полчаса, но из деликатности ничем не выдает своего присутствия! – Почему? – удивилась Маритаими. – Вчера мы условились, что он привезет Ичиро и Ючи ровно в полдень, а сейчас нет и одиннадцати. – Неужели они будут ждать целый час?! – ужаснулась Маритаими. – Разумеется, нет! – засмеялся господин Кобаяси. – Смотри, они уже спустили трап и выходят. В самом деле, по широкому, с откидными перилами трапу не торопясь спускался доктор Такахаси, а за ним, по старшинству, сбегали Ичиро и Ючи. Завидев Маритаими, мальчишки радостно заулыбались, а Ючи повертел вскинутой вверх рукой с зажатым в кулаке неприятно шевелящимся предметом. – Доброго здоровья тебе, дорогой! – приветствовал гостя господин Кобаяси. – И тебе не болеть! – прогудел, похлопывая друга по обширной спине, старый доктор. – Будь здорова! – между тем церемонно поклонился Маритаими его старший внук. – Я не чихала, – пожала плечами девочка. – Но все равно спасибо! – Гляди, чего у меня есть! – радостно заулыбался Ючи. – Это змея! Красивая, правда? – Правда! – согласилась Маритаими. – А ее можно погладить? – Можно, – кивнул Ючи. – Она не ядовитая и вообще ручная. Мы ее держим, чтобы мошек ловила. Змейка тут же продемонстрировала свои таланты, выбросив длинный язык и поймав налету жирную муху. Маритаими радостно засмеялась и погладила змейку по кораллово-красной с белыми полосами бисерной головке. – О-о... – с отвращением протянул господин Кобаяси, не питавший слабости к рептилиям вообще и этой малютке в частности. – Мы же только позавтракали! – И змейка тоже!.. – Прошу тебя, без подробностей!!! – вскричал несчастный старик, на глазах зеленея. – А... ладно, – покладисто кивнула Маритаими. – Надеюсь, мухой она наелась. – Не сомневаюсь... – простонал господин Кобаяси, борясь с подкатившей тошнотой. – Идемте же в дом, мои дорогие! Ючи, малыш, можешь выпустить змейку, пусть погуляет. Отсюда ей все равно некуда сбежать. – А если ее скушает Леона? – забеспокоилась Маритаими. – Лучше заберем змейку в дом и попросим у дяди водителя немножко опарышей. Он как раз приготовил для завтрашней рыбалки. Если хорошенько попросить, думаю, он не откажет... – О небо... – На бедного господина Кобаяси жалко было смотреть. – Идемте же скорее! Хозяин и гости уже переступили порог, но тут Ичиро, случайно обернувшись, побледнел и дико завизжал. Маритаими оглянулась на его крик и завизжала тоже: – Наши летят!!! Не прошло и нескольких секунд, как на посадочную площадку перед особняком величественно опустился громадный дымчато-серый дракон и две его сильно уменьшенных копии, тотчас превратившиеся в Аурелио и Лауретту. – Дедулечка!!! – Маритаими с радостным воплем повисла у дракона на шее. – Я так по вам соскучилась! Близнецы чуть не задушили кузину в объятиях, словно не виделись с нею по меньшей мере несколько лет, а не дней, как было на самом деле. – Кто это? – неприязненно скривив губы, спросил Ичиро, указывая взглядом на новоприбывших. – Дедушка, кузен и кузина Маритаими, – пояснил господин Кобаяси и, внимательно поглядев на мальчишку, предупредил: – Будь с ними вежлив и любезен, дружок, как с собственной матерью, договорились? Ичиро опустил глаза в пол и нехотя кивнул. Предупреждать Ючи необходимости не было: он уже знакомился с младшими отпрысками Луиджи и хвастался перед ними своей замечательной змейкой. – Любезный сват! – мигом утратив всю свою солидность, господин Кобаяси дружески обнял Святогора. – Какими судьбами? – Господин Оуэн-Рейфорд предупредил, что сегодня Маритаими некому будет навестить, – весело подмигнув, ответил Святогор. – Поэтому я решил выгулять внуков, а заодно и навестить нашу крошку. – Ах, он, старый хитрец! – расхохотался господин Кобаяси. – Ну что ж, большая компания – это просто замечательно! В таком случае, расположимся прямо здесь. Познакомься, сват, это мой старинный друг Такахаси. Такахаси, это свёкор моей дочери, Святогор. А ребятишки, вижу, уже перезнакомились. О нет!!! Лауретта, что ты делаешь, негодница?! Высокая для своих лет пухленькая блондиночка захлопала загнутыми кверху ресницами. – Поймала муху, – пояснила она. – Маритаими сказала, что змейка их любит... Ой, дедушка, прости, пожалуйста, я больше не буду! Но было поздно: господин Кобаяси по очереди отвесил всем пятерым по увесистому шлепку пониже спины, отобрал у Ючи змейку и, машинально сунув ее в карман, скрылся за дверью особняка, откуда тут же донеслись его грозные призывы слугам и кухарке. – Надеюсь, бедняжка удерет прежде, чем Кобаяси хлопнется в обморок, – смеясь до слез, проговорил доктор Такахаси. – Хотелось бы верить, – откликнулся Святогор в ответ на раздавшийся из недр особняка грохот, – что сватушко не сломал себе чего-нибудь... – Починим! Я же все-таки медик, а медики бывшими не бывают! – заверил его доктор Такахаси. – Девочки, оставайтесь на месте. Ребята, за мной! Вполне возможно, моему любезному другу и в самом деле нужно помочь... По счастью, ничего серьезнее нескольких ссадин и пары шишек на лбу у господина Кобаяси не обнаружилось. Обработав травмы антисептиком и заклеив крест-накрест пластырем, доктор Такахаси велел ему прилечь в кресле, которое вынесли во двор двое слуг, и собственноручно укрыл его теплым пледом. Между тем, Ючи отыскал сбежавшую змейку и, убедившись, что она в полном порядке, посадил ее к себе в карман, не забыв заботливо застегнуть на все три пуговицы широкий клапан. Вслед за братом он поспешил во двор, где, как оказалось, все было готово для приятного времяпрепровождения – разложен широкий стол на низких ножках и живописно разбросаны пестрые подушки, две из которых занимали Лауретта и Маритаими. – Прелестные барышни – лучшее украшение этого дома! – слегка поклонившись девочкам, проговорил Ичиро, вспомнив,что обязан быть любезным. – Вот еще, – фыркнула Лауретта. – Лучшее украшение этого дома – плетистые розы, обвивающие колонны. Как можно называть «украшением» живых людей? Ичиро смутился. Отпусти он подобный комплимент любой из знакомых местных девчонок, она умерла бы от счастья! Но как вести себя в обществе этих, без сомнения, миловидных, но уж слишком эмансипированных юных особ, он совершенно не представлял. Аурелио мельком взглянул на нового знакомого и поспешно отвернулся. Ему было и смешно, и немного жалко его. Желая помочь ему, он подмигнул сестре и кузине и бросил: – Хм... Правда, сегодня вы отлично выглядите, девчонки! Лауретта и Маритаими дружно рассмеялись, постаравшись сделать вид, что польщены. Ичиро покосился на них, искренне недоумевая, что приятного таит в себе прозрачный до небрежности комплимент, но, так и не поняв, решил просто отложить его в памяти до первого же подходящего случая. На некотором удалении от детей, под сенью багряных плетей дикого винограда, представители старшего поколения вели неторопливую беседу, вполглаза приглядывая за ребятами. – Ваши внучки похожи на очаровательные цветы, которые уносит с деревьев южный ветер, – доверительно наклонившись к Святогору, вполголоса проговорил доктор Такахаси. – Пройдет каких-нибудь пять-семь лет и они превратятся в настоящих красавиц! – Благодарю, – вежливо склонил голову Святогор. – Вы очень любезны. – Они станут завидными невестами для молодых людей обоих миров, – продолжал старый доктор. – Им еще рано думать о замужестве, – любезно, но твердо ответил Святогор. – У нас девушки выходят замуж после двадцати пяти лет. – Неужели они начинают слышать зов любви так поздно?! – поразился доктор Такахаси. – Более ранние браки у нас запрещены законом, – отрезал Святогор, – причем это распространяется и на представителей иных цивилизаций. – М-м-м... – замялся доктор. – А я слышал от своего дорогого друга, что ваш сын Луиджи сочетался браком в семнадцать... – Этот закон был принят двумя годами позже. – А как же ваш сын Стефано? – не сдавался доктор Такахаси. – Он обручился со своей будущей супругой, когда той едва исполнилось тринадцать... – Обручение – отнюдь не брак, – спокойно возразил Святогор. – Прошло двенадцать лет, прежде чем Хаякава и Стефано стали мужем и женой. – Но как же... – Эта мера была вынужденной, направленной исключительно на сохранение жизни Стефано, – с некоторым неудовольствием ответил Святогор. – Вот как?! – Именно так. Вы слышали что-нибудь о боях холостых драконов? – Н-нет, как-то не приходилось... – Можете поверить, это страшно. Позвольте мне опустить некоторые подробности... – Разумеется! – кивнул доктор Такахаси. – Представьте себе, что молодые, едва достигшие совершеннолетия драконы начинают слышать... не зов любви, конечно, но зов силы. Они сбиваются в стаи и улетают в неизвестном направлении для того, чтобы затеять бой за право считаться лучшим из лучших. Выживают в бою далеко не все. Из дюжины – два, лучшем случае – три... – Какой ужас! – старик побледнел. – Но ведь Луиджи и Лео не принимали участия в этих боях, да? – Луиджи к тому времени, когда ему исполнилось двадцать пять, а именно в таком возрасте наступает совершеннолетие драконов, был давно женат. Лео же в принципе никогда не слышал зова. Из-за подобного дефекта ему подобные не могут иметь пару, зато Стефано, кажется, слышал его за них двоих. Мы с супругой ожидали этого и смирились с неизбежным. Более того, мы были уверены, что он выйдет победителем... Но когда увидели Стефано растерзанным в клочья, полуживым... – Не надо! – поспешили остановить Святогора оба старика, но он упрямо мотнул головой и продолжал: – Моя супруга знала, что Стефано давно любит Хаякаву, и в отчаянии пошла на риск: рассказала все девочке, не утаив и того, что если она не выкупит нашего сына у смерти, его ждет неминуемая гибель. Цена была ничтожно мала и в то же время непомерно велика – согласие на брак с умирающим драконом. После этого обряда обрученные навеки связывались нерасторжимыми узами. Если же было слишком поздно и дракон умирал, его невеста была обречена на одиночество... Риск и в самом деле был велик. Стефано мог не дожить до обряда, Хаякава – не согласиться на него. Но она согласилась. А позже смогла полюбить нашего сына не только как друга детства, но и как будущего мужа. Мы всегда с большой симпатией относились к Хаякаве, но с того рокового дня она стала для нас любимой дочерью... – А как отнеслись к случившемуся ее родители? – Крайне отрицательно. Однако поделать ничего уже было нельзя. Им волей-неволей пришлось смириться, хотя Тихиро до самой свадьбы наших детей разговала с Лаверне сквозь зубы, а моя супруга до сих пор считает себя виновной перед нею. – За что? – За то, что помешала Хаякаве прожить такую жизнь, о какой мечтали ее родители. – Но ведь Стефано тоже пошел на определенную жертву, – вмешался в разговор господин Кобаяси. – Он стал оборотнем, хотя, насколько я понимаю, прежде и думать об этом не хотел. – Ему пришлось это сделать. Тело дракона было слишком изувечено, раны не заживали, и господин Оуэн-Рейфорд-третий принял решение трансформировать Стефано для более эффективного лечения. Из папки с рисунками Хаякавы он выбрал один – портрет неаполитанца, которого девочка мельком увидела в каком-то фильме, – который и послужил прототипом к новому облику нашего сына. – Образ на редкость удачный и, как мне кажется, идеально сочетается с обликом самой Хаякавы! – подхватил господин Кобаяси. – Взгляните только на Маритаими. Она очень похожа и на мать, и на отца, а уж какой растет красавицей! – Все верно, – кивнул Святогор. – И все же было бы лучше для обоих семейств, если бы брак Хаякавы со Стефано сложился при других, менее драматических обстоятельствах. Старики переглянулись, опустили глаза в пол и нестройно закивали.