Хроники города Энск

- Хорошенькое же дельце получается, - мрачным голосом проговорил генерал собравшимся в полутемной комнате штаба. - Одна половина наших бойцов с огнестрельными в госпитале валяются, вторая - с контузией. Двум грифонам предстоит не только долгое лечение, но и психологическая реабилитация… Если они вообще смогут после того, что произошло, зажить прежней жизнью! - Мгм… - утвердительно промычал полковник, грызя кончик карандаша. - А что он сделал с бедным Генри?! Малыш хоть и из гражданских, но я за него стеной стоять готов! - продолжал Юрий Задорожный. - И все это натворил один человек! - Я же предлагал сразу по нему стрелять, - пожал плечами Вильсон. - В кран же я попал? Попал! - А если бы ты в Генри попал? - возразил генерал. - Так он хоть живой остался и, надеюсь, что вскоре пойдет на поправку. - E110 не знает промаха, - заверил в ответ полковник. - Отлично пристрелянная машина, особенно когда я за наводчика. - Меня сейчас больше другое волнует… Если бы сейчас кто-то решил атаковать нас, то вошел бы как нож в масло, - озабочено рассматривая разложенные перед ним бумаги, сообщил радист, хранивший до сих пор молчание. - Боеспособный состав весь полег, а новобранцев на что-то серьезное отправить рука не поднимается. - Не волнуйтесь об этом, - заверил его полковник. - Моя часть пробудет в городе, пока вы не сможете восстановить обороноспособность. - Спасибо, - благодарно кивнул Юрий. - Я знал, что на тебя можно рассчитывать. - А знаете, что меня еще беспокоит? - продолжал развивать свою мысль Цукуров, делая вид, что не слышит диалог командования. - С кем этот товарищ переговаривался перед тем как взорваться? - Ты не смог установить, откуда шел сигнал? - удивленно поднял на него взгляд генерал. - Нет, - пожал плечами радист. - Станция, с которой он поддерживал связь, либо находился где-то очень-очень далеко, либо имеет огромную сеть ретрансляторов. Правда, последнее маловероятно... - Так что же ты выяснил? - нетерпеливо переспросил полковник. - То, что все наши антенны приняли сигнал с одинаковой мощностью, - перешел к сути дела Цукуров. - Его уровень оказался настолько мал, что мне не удалось даже примерно определить его направление, не говоря уже о триангуляции. - О чем же они говорили? - не унимался Вильсон. - Он сказал, что поразил основную цель. Судя по всему, речь шла о нашем бедном Генри. - Радист заглянул в тетрадь. - На что ему ответили, что не смогут его вытащить, и приказали самоуничтожиться, что он, с ваших слов, и сделал. Дверь отворилась, впустив лучи солнца снаружи, и тут же вновь плотно захлопнулась, пропустив человека в белом халате. - Никитушка, ты уже закончил изучать то, что осталось от… этого? - Юрий Задорожный не нашелся, как назвать виновника нападений. - Ну, в общем-то осталось немного, - ответил военврач, подходя к столу, - все что мне удалось наскрести, без труда поместится в спичечный коробок. Зато при повторном осмотре места происшествия я нашел вот эту занятную вещицу. - С этими словами он положил на стол небольшой алюминиевый жетон с выбитыми на нем цифрами «3650». - Знаете, что это? - спросил Никитушка, своей интонацией давая понять, что он-то точно знает. - К сожалению, - процедил сквозь зубы генерал, невольно сжимая кулаки. - Уж лучше бы я не знал. Извините, господа, но я вынужден покинуть вас, чтобы кое с кем серьезно поговорить. *** Ранение само по себе оказалось очень серьезным, а последовавший взрыв еще сильнее навредил и без того тяжело раненому пришельцу. Когда подоспел Никитушка, держа наготове перевязочные материалы, он уже потерял сознание от болевого шока и потери крови. Василий категорически отказался отдавать Генри в больницу, несмотря на то, что врачи настаивали на том, что больному нужна госпитализация. Брат-сержант руководствовался тем аргументом, что никто толком не знал, как устроен организм пришельца, а оперировать его наобум хирурги не решатся. Врачи же придерживались другого мнения: если вдруг состояние Генри ухудшится, они смогут хотя бы ввести ему необходимые поддерживающие препараты. В конечном итоге они пришли к соглашению, что к пришельцу будет регулярно приходить медсестра, делать ему перевязки, проверять состояние и получать отчеты от Василия. Кроме того, брату-сержанту выдали все необходимые препараты и рассказали, что нужно вколоть при исчезновении пульса, что - при остановке дыхания, что - при судорогах. В случае возникновения любых тревожных признаков от водителя требовалось начать первичную реанимацию и при первой же возможности вызвать «скорую», чтобы больного доставили в больницу. Несколько дней пришелец пробыл без сознания. Василий все это время находился подле его постели, не смыкая глаз. Когда же усталость брала верх и брат-сержант задрёмывал, перед его глазами представал пришелец с испуганной, измазанная кровью мордочкой, глядящий на него широко открытыми глазами и беспомощно протягивающий к нему лапки, и он вновь просыпался весь в холодном поту и долго всматривался в спокойно посапывающего носом Генри - чистенького, причесанного и аккуратно перевязанного. На следующий же день после беды, произошедшей с Генри, все жители города узнали о произошедшем. Режиссер не поскупился на слова, в красках описав, что стряслось с несчастным пришельцем. И в тот же день у дома Генри выстроилась очередь. Каждый желал лично увидеть пушистого телеведущего, осведомиться о его здоровье и передать какой-нибудь гостинец. Василию поначалу не нравилось, что из их дома сделали проходной двор, но потом он просто махнул на них рукой и принимал все подарки. Единственное, что непосредственно к пришельцу он допускал только врачей и самых близких друзей. К счастью, увозить Генри в больницу не пришлось. Несмотря на то, что он находился дома, брат-сержант не пускал к нему даже Найджела, чтобы тот случайно не повредил его перевязки. Пегас же в отсутствии хозяина совсем затосковал. Однажды утром, когда Василий очнулся от своих тревожных снов, он увидел, что пришелец открыл глаза и с легким удивлением осматривает свои перевязки, тихонько ощупывая их лапками. Сказать, что брат-сержант обрадовался, это не сказать ровным счётом ничего. Осведомившись о состоянии пришельца и убедившись, что он относительно неплохо себя чувствует, только слаб, и ему ничего не требуется, он тут же обзвонил всех знакомых, также беспокоящихся о пришельце. Генри не помнил, что произошло. Василий же, чтобы не травмировать его ранимую психику, не стал напоминать подробностей, притворившись, что просто нашел пришельца в таком состоянии. Генри, впрочем, был еще слишком слаб, поэтому на стал задавать лишних вопросов и просто отдыхал. Однажды Генри, наполовину прикрытый одеялом, сидел в своей постели и рассматривал, крутя в лапках, подаренную ему учениками энской школы забавную плюшевую куклу с непропорционально большой головой. Ученики класса, в котором учились Аурелео с Лауреттой сделали ее на уроках труда. Она изображала самого Генри во фраке, в котором его чаще всего и видели его телезрители. Когда дверь в спальню бесшумно отворилась и в комнату заглянул Василий. - Ты не спишь? - шепнул он в ответ на вопросительный взгляд пришельца. - К тебе Хаякава пришла! Увидев весело оскалившиеся клычки, он без слов понял, что Генри рад видеть посетительницу, и тут же скрылся. Меньше чем через минуту в комнату на цыпочках прокралась Хаякава. - Привет! - тихо-тихо пропищал пришелец, приветственно протягивая к ней лапку. - Тебя уже выписали? - Да, - подтвердила женщина, усаживаясь на стуле рядом с постелью пришельца. - А вот ты теперь, бедняжка, болеешь… - Ничего страшного! - заверил ее Генри, стараясь незаметно повыше натянуть на себя одеяло, чтобы его собеседница не заметила его перевязок. - Врачи говорят, что мне уже скоро вставать можно будет! - Как твой животик, болит? - участливо спросила Хаякава. - Я тебе песочного печеньица принесла, но не знаю, разрешают ли врачи тебе такое кушать... Генри в ответ только благодарно заурчал. На самом деле рана причиняла ему страдания, но он никому не говорил о них, скрывая боль за улыбкой. - Кто же на такую лапочку руку поднял… - вздохнула женщина и, протянув руку тихонько погладила пришельца по висячим ушкам. *** Оставив полковника Вильсона теряться в догадках относительно того, что же за зацепку нашел Никитушка, Юрий Задорожный отправился прямиком в монастырь католических кришнаитов. Служители, хоть про себя и роптали на сурового генерала, по чьему приказу уже вторые сутки им не разрешалось выходить за стены монастыря, тут же впустили его и провели в комнату отставного капитана. - Вы знаете, что это? - после сухого приветствия начал задавать вопросы генерал, бросая на стол перед настоятелем жетон. - Да, - подтвердил капитан-настоятель. - Эта вещь одного из моих послушников. - Вы можете позвать его сюда? - последовал новый вопрос. - Мне нужно кое о чем с ним поговорить. - Боюсь, что это невозможно, сын мой - ответил настоятель, складывая руки лодочкой и поднимая взгляд к потолку. - Я могу подождать, если он чем-то занят, - ответил Юрий. - Если же он болен, проведите меня к нему в комнату. - Вы меня неправильно поняли, сын мой, - тихо и вкрадчиво продолжал отставной капитан. - Скоро будет год, как у него приключилось помутнение рассудка и он покинул нас... - Умер? - Ушёл. - То есть, вы даже не удосужились никому сообщить, что от вас сбежал психически неуравновешенный послушник, при чем бывший военный, - глядя поверх очков на настоятеля, уточнил генерал. - Сын мой, - смиренным голосом возразил капитан-настоятель. - Я всего лишь сохранял тайну исповеди, не более… - Святой отец, я вам не сын, - устало и раздраженно возразил генерал. - Выкладывайте всё, что вам известно, и закончим на этом. Капитан-настоятель колебался. - Он напал на Генри, - продолжал напирать Юрий. - Не забывайте, как много он сделал для всех нас в свое время. - Это ужасно, - помолчав некоторое время, пробормотал бывший военный. - Нет никаких оправданий поступку этого человека... - Хорошо, - вкрадчиво продолжил Юрий Задорожный, видя, что капитан тянет время и водит его за нос, надеясь увильнуть от ответа. - Если вы будете и дальше продолжать хранить молчание, у меня не останется другого выхода, кроме как просить министерство внутренних дел провести полноценное расследование… Но тогда я не завидую ни вам, ни вашим подчинённым. Бросив быстрый взгляд на генерала и убедившись, что тот не шутит, капитан настоятель вздохнул: - Ладно, я расскажу вам все как есть. Не надо нам никаких министерств, у нас и без того забот полно. - Я весь внимание, - ответил Юрий Задорожный, устраиваясь поудобнее. - Этот жетон принадлежал брату Эйдену, - начал свой рассказ капитан-настоятель. - Мирское имя не подскажу, ибо не помню, но могу посмотреть в книгах, где-то должно быть записано. Казался мне очень набожным, ни одной проповеди не пропускал, молился усерднее всех и всегда вызывался выполнять самую тяжелую и грязную работу. Когда он служил в армии, его часто назначали надсмотрщиком за арестантами. Дослужился до звания младшего лейтенанта, прежде чем уйти в отставку, а затем попроситься к нам в монастырь. Мы, конечно же, только рады были. С формальностями покончено, с ритуалами посвящения - тоже, и вот он уже один из наших братьев… - Раньше брат Эйден уже проявлял признаки агрессии в отношении существ нечеловеческой расы? - перебил его Юрий Задорожный, понимая, что этот рассказ может продолжаться еще очень долго. Несколько секунд помолчав, сосредоточено хмуря брови и потирая лоб с выступившими на нем от усердия жилками, капитан настоятель покачал головой.. - Да нет, никто на него особо не жаловался… Хотя нет, помню как-то Никихаями Кохакунуси поведал мне, что он ткнул в морду сопровождающего их с дочерью грифона зажженным факелом и вообще обращался с ними довольно грубо... Мы не поощряем нападения на любых живых существ, даже если те и не от мира сего, - быстро добавил он, почти физически ощущая, как впился в него пристальный взгляд генерала. - Скажу больше, я лично распорядился о дисциплинарном взыскании. - Ладно, - Юрий Задорожный сделал пометку в тетради. - А как вы поняли, что у него с головой не все в порядке? - Он отрекся от нашей веры, -ответил капитан-настоятель. - На следующий день после того, как появился Генри, я читал проповедь о том, что он вернулся, чтобы привнести в нашу жизнь еще больше благополучия. После нее брат Эйден подошел ко мне и спросил, почему мы принижаем одних пришельцев и превозносим других. Я сказал, что мы все в неоплатном долгу перед Генри и его братьями. После этого он как с цепи сорвался, назвал меня лицемером и что некий пророк ему сказал, что пришельцам не место на Земле. Я как мог пытался его образумить, но он не хотел меня и слушать. На следующий день он не пришел к заутрене, чего раньше никогда не было. Обеспокоенные, мы вскрыли дверь в его комнату и обнаружили, что постель пуста, а стекло в окне выбито. Ночью он сбежал. У нас не принято преследовать послушников, если те сбегают без разрешения. Конечно, когда они возвращаются, к ним применяются суровые меры, но брат Эйден не вернулся. - И вы даже не стали интересоваться его дальнейшей судьбой? - удивился генерал. - Я думал, что он вскоре вернется, - махнул рукой настоятель. - Думал, что это временное помутнение рассудка и скоро все пройдет. Конечно, по возвращении его ждало бы очень суровое наказание, но все равно к нам до сей поры все приходили обратно. Его уже не было дней десять, когда я начал всерьез беспокоиться и опрашивать братьев, кто что знает о нем и куда он мог податься. Оказалось, он давно подбивал их переметнуться на сторону одной секты. - Секты? - удивленно переспросил Юрий Задорожный. - Я думал, что их уже давно не существует… - Когда-то, когда наша вера только зарождалась, группа иначе мыслящих монахов отделилась от нас, - объяснил настоятель. - Они избрали нового главу - другого капитана, который никак не хотел подчиняться тогдашнему, - и создали вокруг него свое сословие. Все члены этой группы также состояли из бывших военных, но, в отличие от нас, мирных тружеников, намеревались решать все проблемы оружием… - Почему я узнаю эти подробности только сейчас? - постукивая пальцами по столу, уточнил генерал Задорожный. - Быть может, потому, что не осебенно интересовались? - пожал плечами капитан настоятель. - Правда, видя, что городские им не рады, они убрались подобру-поздорову куда-то в леса и вскоре до меня вообще перестали доходить слухи об их существовании, - продолжал отставной капитан. - Но, судя по всему, они никуда не делись, а до сих пор где-то живут вдали от цивилизации. Или, судя по последним новостям, что доносятся до меня, в самом ее центре, вероятно, раскопав довоенные технологии, а может даже что похуже. - А чем же им помешали грифоны? И Генри? - уточнил генерал. - Мы вроде не вторгались на их территорию, не чинили им никаких препятствий, даже не подозревали до недавних событий об их существовании. - Я читал их писание, - ответил капитан-настоятель. - Они считают, что из разумных существ на земле могут жить только люди. Драконы и другие разумные существа, родившиеся на земле, обязаны быть их рабами, а инопланетян и неразумный существ, которым не нашлось места на Ковчеге, следует истребить. - И каков ваш вывод на счет этого нападения? - задал, наконец, генерал, мучивший его с самого начала разговора вопрос. - Я бы даже осмелился предположить, что этот единичный случай может быть первым предвестником большого крестового похода против нас, - ответил капитан. - Но, боюсь, нам против них не выстоять и нескольких часов.