Хроники города Энск

У дачного домика за городской чертой Энска стояла черная «Волга». В последнее время она стала часто здесь появляться. На ней к широко известному и любимому зрителями телеведущему Алану Генри приезжал врач. Все жители близлежащих домов замирали в ожидании, завидев эту машину, что, тихо шурша гравием, останавливалась у калитки дома пришельца, а когда врач выходил в сопровождении брата-сержанта, прежде, чем он успевал сесть в машину, его окликал голос из-за чьего-то забора, вопрошавший: - Доктор, ну как он? - Врачебная тайна, - отвечал тот и только своей усмешкой давал понять, что с ведущим все хорошо и он идет на поправку. Но сегодня был особый день: он приехал к Генри, чтобы, наконец, выписать его. - Ну вот, - торжественно объявил доктор, снимая с пришельца последнюю повязку и убеждаясь, что от ранее наложенных швов не осталось и следа. - Теперь ты как новенький! - Большое спасибо! - Генри осторожно ощупал свой пушистый живот, убеждаясь, что он в полном порядке. - Вы мастер своего дела! - Не за что, - расплылся в улыбке доктор, которому польстила похвала от его знаменитого коллеги. - Для меня главное, чтобы пациенты были здоровы! Пожав на прощание большую и теплую руку доктора, Генри сам проводил его до двери и долго смотрел вслед удаляющейся машине. В доме пришельца в последнее время было скучно. Василий надолго пропадал в городе, посетителей никто не пускал, Долли вернулась в поместье к своей выздоровевшей хозяйке, да и Пегас сейчас жил там же. Только верный Найджел всегда оставался рядом с ним, не отходя ни на шаг. Поэтому визит любого гостя становился для пришельца каким-никаким развлечением. К счастью, теперь Генри уже ничего не ограничивало, поэтому он тут же для себя решил наверстать упущенное. Вернувшись, наконец, в гостиную, где его поджидал Василий, которого пришелец попросил оставить их с врачом наедине, он объявил, что с завтрашнего же дня возвращается на работу. - Тогда садись, и поговорим, - с серьезным видом брат-сержант указал на диван подле себя. Генри прозорливо отметил, что его друг хочет побеседовать о чем-то очень важном, поэтому не стал противиться, тут же устроился на указанном месте и, подобрав лапки, приготовился слушать. Василий некоторое время помолчал, будто подбирая слова, а потом заговорил: - Генри, в нашем мире все не так просто, как кажется на первый взгляд... - медленно и тщательно подбирая выражения, начал он. - Тебе кажется, что все люди хорошие, но это не так. Среди них, как ты сам убедился, встречается и очень много плохих: сектанты, каннибалы… - Эти люди больны, - спокойно и невозмутимо перебил его пришелец. - Им нужен просто курс лечения и с ними все будет в порядке. - Ты, конечно, правильно говоришь, - подумав, согласился брат-сержант. - Но, к сожалению, никто насильно не будет их держать в клинике. - И не надо насильно! - замахал своими пушистыми лапками Генри, будто отгоняя муху. - Надо просто с ними поговорить и объяснить, что для них лучше. Они поймут, что были неправы, и согласятся на лечение! - Ты слишком наивен, - вздохнул брат-сержант. - Я всегда тебе говорил, что не все проблемы можно решить разговорами... - Вася, - успокоительно воркуя, перебил его пришелец, - я все это прекрасно понимаю… - Тогда почему ты пошел на встречу к брату Эйдену, как баран на бойню?! На что ты надеялся?! - негодующе воскликнул Василий. - Я, конечно, неоднократно слышал, как тебя называют козлом, но не думал, что и ума у тебя, как у парнокопытного! Генри, несмотря на мягкость своего характера, все же немножко обиделся и, сердито взъерошив свою шерстку, отвернулся к спинке дивана. - Ладно, извини, котик, - Василий, понимая, что перегнул палку, по-отечески ласково погладил пришельца по плечу, - я не хотел тебя обидеть. - Генри даже не пошевелился. - Я же хочу только добра тебе… Ну, не надо дуться, пожалуйста! Генри, наконец, снова обернулся к своему собеседнику. Тот ожидал увидеть его заплаканную мордочку, но она оказалась совершенно сухой, пришелец не проронил ни слезинки. - Я не в обиде, - спокойно ответил он, пристально глядя прямо в глаза Василия. - Просто мне казалось, что прежде стоит дать тебе высказаться… - Да я уже, в принципе, все... - растерялся брат-сержант. - Я закончил… - Я сделал это для того, чтобы он не тронул никого из вас, - объяснился Генри. - После того, как он расправился с твоим братом и его сослуживцами, мне казалось, что мы ничего не сможем противопоставить ему. - Но смогли же! - возразил Василий, стараясь не повышать тон, чтобы не спугнуть мысль пришельца. - Надо было просто подождать полковника Вильсона, чтобы он с майором Агеевым… - Нам повезло, что у Юры такие хорошие друзья, - ответил Генри. - Но сами бы ничего не смогли сделать, поэтому правильнее всего было сдаться на милость победителя. - И ты думаешь, это сработало? - внутренне восхищаясь тем хладнокровием, с которым пришелец говорил о самопожертвовании, попытался улыбнуться Василий. - Ты полагаешь, что он оставил бы нас в покое? И не извел бы сначала всех грифонов с драконами? А потом бы и до людей не добрался? - Не знаю, - честно признался Генри. - Но попробовать стоило… Так о чем ты хотел со мной поговорить? Василию потребовалось несколько секунд напряженных размышлений, чтобы вспомнить, ради чего вообще он пригласил пришельца побеседовать: разговор слишком рано отклонился от своего русла. - Я просто хотел сказать, - неуверенно пробормотал он. - Чтобы если тебе кто-то угрожает или как либо иначе проявляет к тебе неприязнь, лучше уйди от этого человека и обратиться к кому-нибудь более дружелюбному за помощью. - Вообще я и сам могу за себя постоять, - заверил его Генри, демонстрируя свои острые зубки и веером растопыривая коротенькие пальчики с острыми загнутыми коготками. - Если меня не застали врасплох. - Но, согласись, ты, - Василий аккуратно взял протянутую к нему ладошку пришельца в свои ладони и тут же ощутил, как тот снова аккуратно сжал ее в кулачок, пряча свои коготки, - же не будешь нападать первым? - Конечно нет, - засмеялся Генри. - За что мне нападать на человека, который меня даже пальцем не тронул? - Согласен, незачем, - согласился брат-сержант. - Но если он тебе угрожает на словах или, того хуже толкнул, проходя мимо, это повод вести себя с ним осторожно. В конце концов, если ты сообщишь о таком поведении милиционеру - так, для профилактики! - никому хуже не будет. - Пожалуй, ты прав, - подумав, согласился Генри. - Впредь я буду осторожнее, обещаю! Удовлетворившись этим ответом, Василий жестом дал понять, что пришелец может идти на все четыре стороны. Но Генри не торопился уходить. - Скажи, Вася, - осторожно спросил он, - почему люди становятся такими жестокими? - Что? - удивленно вскинул брови брат-сержант, не ожидавший такого вопроса. - Смотри, - продолжал развивать свою мысль Генри. - У нас в городе все люди спокойные и доброжелательные. Никто никого не обижает, никто ни с кем не конфликтует, разве что мальчишки где подерутся, да и то не со зла, а по молодости. - Пришелец вопросительно взглянул на своего друга, словно спрашивая, понятно ли ему то, о чем он говорит. Василий кивнул, подтверждая, что понимает, к чему он ведет. - Но за пределами города все уже не так хорошо. Та актриса из столицы очень зла на нас, хотя мы ей ничего плохого не делали. Людоеды, которые ненавидят всех и каждого, кто ступит на их территорию. Вот теперь сектанты, которые почему-то не могут ужиться вместе с нами на такой большой и практически пустой планете… Скажи, Вась, почему они не такие, как все? - Не знаю, - признался водитель, морща лоб от напряжения, но все равно прекрасно понимая, что не сможет ответить. - Может, им просто плохо живется? - Мы готовы были помочь тому племени каннибалов! - с готовностью возразил Генри. - Но они не только отказались от лучших условий проживания, которые мы собирались им обеспечить, но и хотели съесть на ужин своих добродетелей! Нет, тут должно быть что-то другое… - Может, они уже не могут жить по-другому? - продолжал размышления Василий. - И их привычки укоренились настолько, что они уже физически не могут от них отказаться? - Сектанты настроены против инопланетян, искусственно выведенных животных и любых разумных существ, кроме людей, - ответил Генри. - Религия католических кришнаитов существует уже очень давно, а драконы и, тем более, грифоны, появились у нас в городе относительно недавно. Значит, у них не могло быть привычки охотиться на них. - Тогда смею предположить, что просто такова сущность людей, - поднимая руки, будто сдается, вздохнул брат-сержант. - Такие вот мы плохие. - Вась, вы на самом деле очень хорошие, - утешительно тронул его локоть пришелец. - Но я не могу понять, почему некоторые из вас так изменяются и что заставляет становиться на кривую дорожку… Взять ту же актрису, например. Она же сама стала приставать к Акиро, а Лея, как любая уважающая себя женщина, стала отстаивать интересы супруга. Нет, чтобы признать свою неправоту и извиниться, она еще больше озлобилась! А ведь у нее самой есть муж, сын… Ей не стыдно перед ними? - Нет, Генри, не знаю я, почему такое происходит, - покачал головой брат-сержант. - Может, это болезнь какая? Там где нет таких людей, все спокойно. А где появляются - тут же начинает распространяться... Генри несколько секунд подумал, потом, не говоря ни слова, встал с дивана и направился к выходу из комнаты. Задержавшись на пороге, он обратился к брату-сержанту, погруженного в свои мысли: - Вась, будь другом, сходи, пожалуйста, за Пегасиком. Он мне завтра понадобится! *** Тем временем в обсерватории настало время очередного сеанса связи. В последнее время все реже и реже из далеких просторов космоса долетали весточки с далекой планеты, на которой заботливые пришельцы расселили неизлечимо больных здесь на Земле, но могущих прожить там еще много лет. Такие сеансы связи длились обычно несколько дней, когда в самых отдаленных уголках планеты включались сотни радиотелескопов и тысячи радистов и астрономов принимались слушать эфир, в надежде получить закодированные в азбуке Морзе телеграммы. Каково же было удивление Энских ученых, когда, едва приступив к прослушиванию, они начали получать сообщение, адресованное в их город. Учитывая, что в последнее несколько сеансов связи было затишье, само по себе получение весточки из далекой галактики стало бы событием. А принимая во внимание его первоочередность, можно было предположить, что оно срочное. И хотя телеграфист, расшифровывавший его, уже привык, едва лист с расшифровкой ложился в стопку готовых к сдаче писем, моментально забывать конфиденциальную переписку, это сообщение надолго отпечаталось в его сознании. Это оказалось длинное и трогательное письмо генералу Юрию Задорожному от его мамы Любови Сергеевны Задорожной, где последняя подробно рассказывала о том, как ей живется на планете пришельцев, чем она занимается и что с ней происходило за последнее время. О том, какой популярностью пользуются ее курсы вязания, что нового она придумала, чтобы приукрасить некогда невзрачный дом 48-ого, как она недавно посещала званый вечер в центре крупного города, как ее приглашали на цветочную выставку, и о том, как у них с ее подругой 7-ой как-то сломался волар и они совершили вынужденную посадку в заповеднике. Потом шла куча расспросов к сыну, о его здоровье, службе, друзьях… Телеграфист недоумевал, чем же так важно это обычное на первый взгляд письмо, что его передали самым первым, пока не дошел до постскриптума, после прочтения которого все встало на свои места. Оказалось, мама Люба вышла замуж за командира корабля, выполнявшего спасательную миссию на Земле. Не сдержавшись, телеграфист передал содержимое письма своему коллеги, тот - другому коллеге, и так эта новость разошлась сначала по всему астрономическому городку, потом вытекла за его пределы и ее начали передавать из уст в уста жители города. Уже к полудню эта информация достигла авиаотряда и почти все служащие, бросив работу, перешептываясь или в голос обсуждали ее. А к двум часам, когда прием телеграмм на этот день закончился и радиотелескопы начали посылать в бескрайние просторы космоса свои сообщения, почтальон передал часовому и сам оригинал письма, который тут же, пока его любопытные сослуживцы не вскрыли конверт и не начали передавать его из рук в руки, забрал майор Агеев, чтобы передать в штаб. Не знал ни о чем только сам генерал Юрий Задорожный, бывший в тот день в отъезде и даже не подозревавший, что на письменном столе в штабе его поджидает аккуратно запечатанный, пахнущий свежей типографской краской конверт, долженствующий принести ему радостную весть.