Хроники города Энск

Придя в понедельник на работу, Генри обнаружил, что, все его коллеги сердиты, неприветливы и тепло одеты. - Что случилось? - спросил он у швейцара, закутавшегося в плотную шубу, но продолжавшего нести службу у парадного входа. - Отопление прорвало, - невнятно ответил тот (от холода у него зуб на зуб не попадал). - Сегодня будут чинить. Поблагодарив его за информацию, пушистый репортер направился в свой кабинет. В кабинете пришельца также было холодно. Когда Генри выдыхал воздух или разговаривал, у него изо рта вырывались легкие облачка пара. Работать в таких условиях практически не представлялось возможным: у сотрудников студии от холода не сгибались пальцы, когда им требовалось что-то написать. В результате все съемки остановились до окончания ремонта. Работал только один павильон, где снимались новости. Чтобы ведущие не сидели во время эфира в верхней одежде, туда принесли несколько обогревателей и немного прогрели помещение. Сотрудники, до этого не имевшие прямого отношения к съемкам, начали заходить туда, чтобы погреться, что вызывало бурное негодование режиссера. - Если натопчите мне тут, сами убирать будете, - грозил он пальцем каждому, кто пытался без спросу проникнуть внутрь. - Можете уже готовить ведро и швабру! - А мы и не против, - снимая с себя верхнюю одежду и стараясь пристроить ее на уже переполненную и даже слегка наклонившуюся под тяжестью многочисленных курток, шуб и пальто, вешалку. - Хоть получше согреемся! Генри у себя в кабинете мужественно пытался начать работу: включив маленький тепловентилятор под письменным столом, он пододвинул к себе чистый лист бумаги и, время от времени покусывая кончик карандаша, принялся писать. Найджел, в попытках найти тепло, на сколько смог, забрался в нишу для стула, поближе к обогревателю, и скорее засопел. В кабинет постучали. Встрепенувшись от неожиданности, Генри окликнул посетителя: - Войдите! Это был Василий. Отворив дверь, он с порога объявил, что в столовой слишком холодно, а пить горячий чай и кофе чтобы хоть как-то согреться все восемь часов рабочего дня он не в состоянии, поэтому пойдет погреется в «Бьюке». Генри кивком дал понять ему, что полностью поддерживает его идею, и отпустил. Свернувшись калачиком в своем глубоком и удобном кресле, Генри задремал. И хотя спал пришелец всегда очень чутко, даже если бы кто-то просто приоткрыл дверь, посмотреть, есть ли в кабинете кто, он моментально проснулся бы. Но никто его не потревожил. Проснулся он только тогда, когда зазвонил будильник на столе, который предусмотрительный Генри заводил каждый день, чтобы не пропустить конец смены и не вынуждать брата-сержанта ждать его. Выйдя наружу и тщательно заперев за собой кабинет, пришелец обнаружил, что по большей части все его коллеги, не выдержав холода, уже отправились по домам. Напоследок Генри хотел заглянуть к режиссеру, всегда остававшемуся на работе до глубокой ночи. Постучав в его дверь и подергав ручку, он убедился, что начальника нет на месте. Тогда пришелец не долго думая направился в новостной павильон. Бесшумно приоткрыв дверь, он обнаружил, что режиссер стоит прямо за ней, наблюдая, как проходят съемки вечернего выпуска. Увидев, что дверь открывается, начальник тут же с сердитым видом обернулся к ней и приложил палец к губам, но, завидев вытянутую мордочку Генри, тут же успокоился. Помахав своим коллегам на прощание лапкой, чем вызвал у всех собравшихся и даже ведущих улыбки, пришелец затворил дверь и направился к остановке, где его уже поджидал Василий. В «Бьюике» оказалось довольно тепло. Генри, стараясь не выпустить ни капли разогретого воздуха, прошмыгнул внутрь на переднее сидение, после чего развернулся и приоткрыл заднюю, чтобы впустить Найджела. Пес, также не желавший оставаться в холоде лишнюю секунду, тут же последовал примеру хозяина и растянулся на заднем сидении, довольно помахивая хвостом. От таявшего на его шерсти снега на сидении тут же начало образовываться большое темное пятно. Хмыкнув при виде этого зрелища, брат-сержант завел двигатель и машина, скрипя и шурша колесами по еще плохо прикатанному снегу, покатила по дороге. - Ты там, небось, совсем там замерз? - заботливо спросил Василий, на ходу доставая из своей сумки термос. - Вот, выпей, согрейся! - Спасибо! - поблагодарил его пришелец, откручивая крышку и тут же ощущая приятный аромат свежезаваренного кофе. - Где ты его взял? - Съездил домой и приготовил, - махнул рукой водитель. - Все равно тебя ни на какие интервью не посылают, вот я и решил воспользоваться случаем и сделать тебе приятное. - А что сегодня на ужин? - продолжал расспросы Генри, который, несмотря на малоподвижный день, уже ощутимо проголодался. Горячий же кофе только подстегнул его аппетит. - Я положил в таз мойву, оттаивать! - торжественно объявил Василий. - Так что на ужин будет жареная рыбка! Генри аккуратно отер мордочку носовым платком от случайно попавших на шерсть капель кофе, после чего вернул термос водителю и с удобством откинулся на сидении, мечтательно глядя в покрытый аккуратной обшивкой потолок машины. Дорогу им преградил опущенный шлагбаум железнодорожного переезда. Пара красных мигающих светофоров издавали противный высокий визг, хотя поезда еще не было нигде видно. Локомотив полз очень медленно, разгребая сугробы перед собой массивным снегоочистительным ковшом. Судя по его заржавленному корпусу и вообще сильно потрепанному внешнему виду, он ехал откуда-то издалека. - Первый раз такое вижу, - присвистнул брат-сержант, рассматривая диковинную машину, которая уже прокатилась мимо них и теперь тянула за собой несколько вагонов, также находящихся не в лучшем состоянии. - Переселенцы какие едут, что ли? Генри даже высунулся наружу, чтобы получше рассмотреть. Его также разбирало любопытство. - Поехали следом, посмотрим? - предложил он водителю. - Вдруг они на нашу станцию едут? - Вот же делать нечего, за поездами гоняться, - заупрямился было Василий, но взглянув в большие, укоризненно глядящие глаза пришельца, сдался: - Ладно, поехали. Но только до станции! Едва шлагбаум открылся, Василий тут же повернул налево и последовал за удаляющимся составом. Судя по всему, тот действительно собирался остановиться на станции, но двигался не к пассажирским, а грузовым платформам. Оставив Найджела дожидаться в машине, они, пройдя через станцию, вышли наружу к грузовому депо. Там уже стояли сотрудники станции, готовые встречать незваных гостей. - Кто это приехал? - спросил Генри, подходя к Евгению, который вместе со своими коллегами вышли поглазеть на диковинных гостей. - Шут их разберет, - пожал плечами машинист. - Ясно одно - издалека. Видишь, как поезд их потрепан? Из кабины между тем на землю спрыгнул человек в синем пиджаке и брюках, в котором Генри узнал самого начальника станции. - Ну что? - спросил его подошедший человек с большим ручным фонарем, судя по всему - завхоз. - Им нужны уголь и вода, - ответил начальник станции. - Ну, и еды не откажутся, если им кто на поезд ее принесет. - А чего они сойти не могут? -удивился завхоз. - У нас круглосуточная столовая открыта. - Не хотят, - пожал плечами начальник. - Говорят, приказ у них от «командования» не покидать состав. А что за командование - непонятно. По виду все как один - военные, документы какие-то показали... - Может, доложить товарищу генералу? - шепотом спросил завхоз, так тихо, что только Генри со своими чуткими ушками смог уловить его слова. - А то кто их знает, кто они. - Не стоит, - также тихо ответил начальник. - Чем быстрее они уедут, тем лучше. - Ладно, - завхоз обернулся с бесцельно сгрудившимся работникам станции. - Чего вы стоите как засватанные? Быстро за работу! Работники бросились по своим местам. Одни протянули шланг от водонапорной башни, чтобы наполнить баки локомотива водой, другие стали лопатами перебрасывать уголь в тендер из вагона, который на соседний путь подтянул маневровый тепловоз, третьи направились в столовую за пакетами с едой. Любопытный Генри, решив воспользоваться суматохой прошмыгнул к ожидавшему окончания загрузки локомотиву. В темноте его белая шерстка была очень хорошо видна, но он рассчитывал на свой навык оставаться незаметным, чтобы узнать, что за гости к ним приехали. Паровоз тем временем дал гудок и тронулся с места. Вскочив на подножку последнего вагона, представлявшего собой крытую платформу, Генри ловко взобрался внутрь и спрятался за каким-то ящиком, покрытым сверху брезентом и стал ждать. Поезд вскоре тронулся и, набирая скорость, застучал колесами по рельсам. Только тогда пришелец решился покинуть свое укрытие. Крадясь на цыпочках, он подошел к плотно закрытой двери пассажирского вагона и медленно нажал на ручку. Она оказалась незапертой. Приложив небольшое усилие, Генри все-таки смог отворить ее. Внутри вагона было несколько жилых купе, свет во всех, кроме одного был погашен. Коридор освещали очень тусклые лампочки. Пройдя дальше, Генри осторожно заглянул в окно освещенного купе. Внутри сидели двое мужчин в массивных бронежилетах и шлемах, о чем-то разговаривая. Рядом с каждым на сидении лежали автоматы. Понимая, что если его заметят, то рады не будут, пришелец поспешил продвинуться дальше. Внутри другого купе слышались, перекрываемые помехами, голоса из радиоприемника. Генри, любивший иногда покрутить ручки настройки этого примитивного средства связи в «Бьюике» никогда не слышал этих станций. Судя по всему, они работали либо на частоте, не предназначенных для ушей гражданских, либо усилитель радиоприемника был на столько мощным, что улавливал самые отдаленные передачи. Генри все же склонялся ко второму, так как иногда поверх голосов накладывалась хрипло звучащая музыка. Дальше следовал сам локомотив. Войдя внутрь, он увидел некое подобие мастерской - складной верстак, перед которым на стене оказались закреплены инструменты. Уголь находился в нижней части паровоза, там где полыхала ярким, почти белым пламенем топка. Поднявшись по лестнице, пришелец обнаружил, что следующая дверь закрыта неплотно и покачивается на петлях. Генри заглянул в кабину машиниста и увидел человека, стоящего посередине помоста перед приборной панелью. Боясь дышать, но при этом все равно сгорая от любопытства, Генри проскользнул внутрь. Немного позади него он увидел большой деревянный, перевернутый кверху дном ящик, судя по всему служивший чем-то вроде стола, на котором лежала какая-то папка из плотного картона. Вокруг были разложены три ящика поменьше, которыми, судя по всему, пользовались как стульями. Стараясь двигаться так, чтобы машинист его не заметил, пришелец осторожно взял ее со «стола» и, выйдя в предыдущий отсек, положил ее на верстак, освещенный мерцающим светом масляной лампы и открыл ее. Внутри оказались какие-то схемы, планы и карты. Сколько Генри не силился, он не мог понять, что они обозначают, пока в самом низу не наткнулся на тонкий, обветшавший лист бумаги. Буквы почти расплылись от времени, но пришельцу, обладавшему, не смотря на очки, очень хорошим ночным зрением, удалось прочитать надпись «Приказ». В бумаге говорилось, что экипаж поезда должен провести радиодозиметрическую разведку всех городов, до которых можно добраться по рельсам. При необходимости пути требовалось восстанавливать, разбирая пути, которые идут в сильно загрязненные места, чтобы в перспективе по ним можно было добраться до новых, пригодных для жизни мест. Пришельцу стало стыдно за то, что он так бесцеремонно проник на борт к этим мужественным и самоотверженным людям, посвятившим жизнь поиску среди радиоактивных пустошей тихих оазисов. А ведь он изначально подозревал их в каком-нибудь преступлении или даже в замышлении диверсии... Прикажи тогда 48-ой полностью дезактивировать всю планету - и они бы с товарищами оставались на ней, пока не выполнили бы свою задачу до конца, даже если бы на это и потребовались десятки лет. Аккуратно сложив все бумаги как было, Генри вернул папку на свое место, после чего, приоткрыв дверь в боку локомотива с грациозностью кошки, выпрыгнул из движущегося поезда в глубокий сугроб. *** Домой Генри вернулся ближе к полуночи и застал там усталого, встревоженного и одновременно сердитого Василия, который искал его до одиннадцати ночи, пока не начался комендантский час и ему волей-неволей пришлось вернуться домой. Посмотрев на пришельца хмурым взглядом, он не стал ничего говорить и направился на кухню, намереваясь провести ближайшие полчаса за вытаскиванием косточек из рыбы, чтобы пришелец мог ею без опаски и с удовольствием угоститься.