Хроники города Энск

- Ой, как я рада! - расцвела Тихиро, выслушав наш с Хаку рассказ о его поступлении на должность учителя физики и знакомстве с новым коллективом. Рассказ вышел на редкость весёлым, а коллеги - такими забавными, что, слушая нас, Тихиро то и дело заливалась смехом. Сидевший тут же с работой в руках Дзюинтиро (в этот момент он плёл корзиночку для Хаякавы, вкладывая в это занятие всю душу) одобрительно хихикал, а в конце внёс мудрое и очень своевременное предложение: - Тебе же теперь нужен отдельный кабинет, сынок. Подальше от детской, чтобы ребятишки не мешали тебе готовиться к занятиям, но в то же время не так далеко, чтобы, в случае чего, ты мог бы услыхать, уж если что случится... Мы дружно закивали в ответ, а Тихиро даже захлопала в ладоши от нетерпения. Без сомненья, мысленно она уже обустраивала оное помещение, точь-в-точь как птичка вьёт своё гнездо; должно быть, это у женщин в крови. - Тебе больше нравится, когда окно выходит на восток или на запад? - спросил Дзюинтиро. - На север, - смущённо опустил глаза Хаку. - О-о-о, таких сумрачных уголков в доме полным-полно! - развеселился Дзюинтиро. - А зрение не испортишь? - Мои глаза гораздо чувствительнее к яркому солнцу, а полумрак действует на них успокаивающе. - Тогда пойдём, подыщем тебе подходящую комнату... Отложив работу, он кряхтя встал и, опираясь на палку, зашаркал прочь из кухни, где проходил наш "семейный совет", а мы потихоньку вышли следом. Осмотрев несколько мрачных, тесно заставленных чрезвычайно громоздкой старинной мебелью помещений, которые не нуждались в срочном ремонте по причине полной сохранности окон и дверей, а потому мною до сих пор не виденных, мы остановились на небольшой уютной комнате с огромной - от потолка до пола - застеклённой дверью, которая пропускала гораздо больше света, чем обычное окно, и выходила в сад. Это обстоятельство особенно пришлось по душе моему другу, которому явно не хватало покоя и уединения, хотя никто никогда не слышал от него ни единой жалобы. Я бы тоже не узнал о том, как он рад своему нежданному уединению (Хаку с юных лет отличался сдержанностью), если бы случайно не встретился с ним взглядом и не прочёл в его глазах молчаливую благодарность всем знакомым ему богам. - Чудесная комнатка! - воскликнула Тихиро. - Только нужно тут всё вычистить, вымыть и привести в порядок. Ну, и вынести кое-что из мебели. - И поставить диван, чтобы ты, сынок, мог спокойно почитать... - добавил Дзюинтиро. - Я пришлю тебе, Тихиро, в помощь четверых ребят, - сказал я. - Ну, мебель там вынести-внести, потолок обмахнуть... Да, как раз пришли твои, Хаку, книги. Привезти их или подождём, пока будет прибран твой новый кабинет? - Если вы не возражаете, товарищ генерал, пусть побудут в авиаотряде. Я сам потом заберу их. - Вот и отлично! - Я похлопал Хаку по плечу и стал со всеми прощаться. - До свиданья, друзья мои! Может, вам ещё что-нибудь нужно? Я пришлю с ребятами... Кохакунуси дружно отвечали, что им ничего не нужно, большое спасибо, на чём я и отбыл домой. Я давно заметил, что ребятишки - как совсем маленькие, так и не очень - приходят в бурный восторг от самого мало-мальского ремонта. Стоило двум дюжим молодцам взяться за шкаф и, натужась, поднять его, как на пороге тут же, как по волшебству, возникли младшие Кохакунуси в сопровождении Пантелея, после чего обычная уборка превратилась в сумасшедший дом. Пантелею тотчас понадобилось залезть под поднятый парнями шкаф, что он и сделал под отчаянные вопли Хаякавы. Бедняги-работники едва не выронили шкаф. Тихиро бросилась ловить кота, а Хаякава, которая чувствовала себя совсем здоровой, принялась вытаскивать огромный ящик комода, но, должно быть, дёрнула его слишком сильно и он упал... к счастью, не на неё. Из ящика вывалилась груда постельного белья, погребя под собою вывернувшегося из рук хозяйки Пантелея. Акиро кинулся выручать кота, споткнулся и полетел под стоявший посреди комнаты письменный стол, а Хаякава обрадовано забралась туда по собственному почину и стала щекотать брата, чтобы тот повизжал. - Акиро! Хаякава! Немедленно вылезайте оттуда! - надрывалась Тихиро, тщетно стараясь извлечь детей из-под стола в то время, как я разбрасывал ветхие простыни и тронутые плесенью кружевные наволочки, отыскивая среди них Пантелея. Как оказалось, зря: этот пакостник спрыгнул мне на спину с другого шкафа, и я под тяжестью его двадцатикилограммовой туши растянулся на полу и разбил себе нос. Хаякава и Акиро, между тем, выбравшись на свет Божий по другую сторону стола, стали прыгать перед рассвирепевшей Тихиро и весело кричать: - Не достанешь! Не достанешь! Пользуясь тем, что, по крайней мере, никто в этот момент не бросается им под ноги, мои ребята быстренько вынесли шкаф в коридор и прибежали за следующим. Но стоило им взяться за него и приподнять, как на этот самый шкаф прыгнул Пантелей, и они его уронили. Мне на ногу... Чертыхаясь самым непедагогичным образом, я кое-как доковылял до стоявшего в углу даже на вид ужасно неудобного кресла и тяжело рухнул в него, корчась от боли. - Товарищ генерал... - простонала, чуть не плача, Тихиро и метнулась вон из комнаты - за льдом или обезболивающим, я и сам не знал, за чем... Раскачиваясь в кресле взад-вперёд и ругаясь сквозь зубы, я случайно бросил взгляд на шкаф - и понял, что пропал... - Не смей! - закричал я весьма недвусмысленно приготовившемуся к прыжку Пантелею. - Кому говорю, не смей! Не на-а-а... Встопорщив пышные усы, которые сделали бы честь самому Тарасу Бульбе, и азартно сверкая хищными ярко-жёлтыми глазами, Пантелей прицелился, пошевелил пушистым задом - и прыгнул прямо ко мне на колени. За это мгновение я успел проститься с жизнью, но приземлился Пантелей неожиданно мягко и аккуратно и, дружески боднув меня под подбородок, чуть не выбив при этом мне зубы, лизнул меня в нос шершавым, словно тёрка, языком. Тут и дети, увидев, что я успокоился, перепрыгнули через стол и прилипли ко мне. Когда пять минут спустя Тихиро примчалась с полотенцем, в которое были завёрнуты кубики льда, её глазам предстала самая мирная, самая успокоительная картина. Забыв, зачем, собственно, она принесла лёд, Тихиро устало опустилась на первый попавшийся поваленный стул, приложила полотенце ко лбу и покачала головой. - Мам, меня тошнит... - подал голос Акиро - Ох, как же вы меня уморили, - простонала она. - Вот что, дружок, - сказал я Акиро. - Помоги мне подняться. Пойдём-ка в детскую. Ты полежишь, Хаякава что-нибудь нам нарисует, а я вам почитаю интересную книжку. Дети согласились, и наша честная компания отбыла приводить себя в порядок и отдыхать, предоставив хозяйке возможность, наконец, заняться неотложными делами. Часам к четырём пополудни кабинет Хаку был приведён в образцовый порядок. Потолок и стены, обтянутые старинным шёлком, блистали чистотой; благодаря тому, что в комнату не попадал солнечный свет, красивая ткань - пышные букеты чайных роз, разбросанные по кремовому полю, - замечательно сохранилась и придавала кабинету изысканный вид. Широкие лепные карнизы были тщательно выбелены, висевшая под потолком бронзовая люстра - начищена до блеска. Справа и слева разместились книжные шкафы, посередине - письменный стол с удобным стулом, а у стены, противоположной той, где была дверь в сад, нашлось место для дивана. В сундуках на чердаке нашлось немало наволочек для подушек, заботливо вышитых руками нескольких поколений мастериц. Тихиро выбрала наиболее подходящие для рабочего кабинета, выстирала, просушила в тенёчке и надела на небольшие подушки, которые тоже нашлись в сундуке. "До чего же они хороши! - думала Тихиро, разглядывая поблёкший от времени сложные рисунки. - Сейчас так не умеют вышивать... Какой мелкий крестик! А как ровно лежит - один к одному! И они так подходят к подобранным нами картинам. Просто удивительно!" Она оторвалась от созерцания осеннего пейзажа и оленя на фоне далёких гор и подняла глаза на развешенные над диваном картины. Несколько пейзажей, выдержанных в спокойных тонах, а в центре - большой портрет рыцаря в латах. Чем он ей приглянулся, Тихиро сама не знала. Отнюдь не красавец, к тому же, европеец со светлыми, как лён, чуть заметно вьющимися волосами, падавшими на широкие плечи, закованные в тёмный металл. Неправильные, грубо вырезанные черты лица, слишком длинный подбородок; кривоватая ухмылка взамен нормальной человеческой улыбке; слишком светлые, какого-то блёкло-голубого цвета глаза... Глаза. Живые глаза на неподвижном, надменно-каменном лице... Тихиро вздрогнула и рассмеялась. Какие глупости лезут ей в голову! Это обычный портрет, хотя и, несомненно, замечательно написанный. Да и потом, если бы в поместье обитало что-то вроде привидения, Пантелей наверняка почуял бы его! А он преспокойно спит себе на столе, свернувшись клубком. Значит, беспокоиться ей не о чем и можно спокойно продолжать работу, прерванную лезущими в голову глупостями. Правда, почти всё готово, разве что ковёр остался досыхать после основательной чистки и обработки средством от моли. Ах, да... Как же она забыла... Нужно ещё прибраться в ящиках стола! Что ж, за дело! Тихиро решительно шагнула к столу и вытащила ящики из левой части. Боги, сколько же тут хлама! И ведь не выбросишь всё в мусорную корзину: вдруг среди старья лежит какой-то важный документ или? И она со вздохом принялась методично просматривать каждую бумажку. К тому времени, когда наполовину было разобрано содержимое среднего ящика, ей хотелось послать в преисподнюю всё вообще, включая само поместье. Надо же, столько - а правда, сколько? - лет хранить весь этот хлам... - Ну, как дела, деточка? - донёсся из коридора голос Дзюинтиро. - Ужасно, - пожаловалась Тихиро. - Не представляю, что делать со всеми этими бумажками. - Если попадаются красивые открытки, оставь дочке, - посоветовал старик, входя в кабинет. - Она их собирает. А остальное - в корзину. - Можно?! - обрадовалась Тихиро. - А почему бы нет? Выбрасывай смело, если только тебе самой ничего не нужно. - В этом всё и дело, - вздохнула Тихиро. - Обидно будет, если выброшу что-нибудь ценное. - Давай-ка, я тебе помогу, - предложил Дзюинтиро. - Вдвоём оно веселее будет. Тихиро охотно согласилась. Они поставили ящик посреди дивана, чтобы было удобнее разбирать, и взялись за дело уже вдвоём. В сумерках проснулся Пантелей. Он соскочил со стола, совершив небольшое землетрясение, встряхнулся и очень мелодично, что совсем не вязалось с его устрашающей внешностью, мяукнул. - Кушать хочешь? - догадалась Тихиро, гладя кота по ушам. - Дедушка Дзюинтиро, не могли бы вы его покормить? Я сама управлюсь. Дзюинтиро встал, поманил кота и они дружно удалились. Два ящика из шести были опустошены и заняли свои места. Тихиро вытащила верхний и тут обнаружила, что в небольшое пространство, остававшееся между ящиками и стенкой стола, упала какая-то толстая тетрадь. Она осторожно достала сей, вне сомнения, ценный предмет славного рода канцелярских принадлежностей; дети очень любят рисовать, а в этой тетради, наверное, больше ста листов... Но, раскрыв свою находку, Тихиро обнаружила, что тетрадь исписана от первой до последней страницы, даже на внутренней стороне обложки густо теснятся какие-то строки. Тихиро поднялась с дивана и подошла к стеклянной двери, чтобы лучше видеть. "Глава 1," - прочла она. Перелистала тетрадь... "Глава 8"... Это что, рукопись романа?! Вот это да! Тихиро прижала тетрадь к сильно бьющемуся сердцу, закружилась с нею по комнате, а потом бросилась к себе. - Нужно спрятать её, - бормотала она, засовывая тетрадь между книг в своем скромном книжном шкафчике, - и прочесть на досуге. С улыбкой на устах она вернулась в кабинет, быстро разобрала верхний ящик, задвинула его на место и приступила к правой части стола. Работа спорилась, настроение было лучше некуда... Как вдруг... Волосы на голове Тихиро встали дыбом, глаза округлились от ужаса... Тот самый верхний ящик, за которым она нашла заветную тетрадь, сам собою стал медленно выдвигаться. Тихиро вжалась в спинку дивана. Она хотела закричать, но от страха у неё перехватило дыхание... Пустой ящик поддался легко. Через миг он с грохотом свалился на пол, а следом вылез Пантелей - лохматый, взъерошенный и очень недовольный тем, что его разбудили. - Вот хулиган! - рассмеялась Тихиро. - Пока я прятала тетрадь, ты вернулся и решил соснуть в укромном уголке, да? Ладно, пошли спать. Пантелей приветливо потёрся о её колено. Он был совершенно с нею согласен!