Слишком великий клан

— Ну, и где ты умудрился так извозиться?! — взвыла Сарада, задыхаясь от горячего пара банной комнаты — отдельного помещения на западном краю участка. Мочалка, казалось, прилипла к потной руке. — Почему на носу совет пяти каге, до финальных испытаний пятнадцать часов, а я отдираю тебя от какой-то липкой дряни, Боруто?! В ответ на ее ворчание Боруто лишь расплывался в улыбке. Он мирно дремал, сложив чумазые локти на кедровый бортик офуро. По его покрасневшей спине, вдоль ребер и позвоночника, тянулись масляные разводы ядреной зелено-фиолетовой грязи. — Как будто я сам себя сюда притащил, Сарада. — Да ты бы все равно сам не отмылся по-человечески! — Просто у тебя бесчеловечные критерии человеческого, — фыркнул муж. — Ты слишком паришься по пустякам. — Оно чуть не отгрызло тебе руку, — хмуро напомнила Сарада, почти до крови раздирая ему позвоночник измученной мочалкой. Грязевые разводы сопротивлялись с отчаянием террористов-смертников, которых Савари случайно обезвредила на прошлой неделе, когда шла в продуктовый за солью. — …рукой больше, рукой меньше, — философски заметил Боруто, оборачиваясь к ней лицом. Ребенком он запросто мог рассориться сам с собой, но с возрастом у него все чаще случались периоды просветления. В то время, когда она в буквальном смысле дышала огнем и крушила пейзажи, Боруто просто пожимал плечами и тянулся к отцовским сигаретам, чтобы прикурить от пламени ее огненного шара. — Слушай, успокойся. Ты вообще продала меня в страну Демона, я тебе хоть слово сказал? — Только потому что я знала, что ты справишься, — тихо буркнула Сарада, пряча глаза и выбрасывая выдохшуюся мочалку в горку таких же. — Кто же мог подумать, что ты полезешь воевать с генерирующим радиоактивную лаву полубионическим монстром размером с биджу, решишь искупаться в речке, где десять лет топили отходы ядерных отходов, разозлишь стадо неизвестных науке… Он негромко рассмеялся. — Мы знакомы лет тридцать, и ты не могла догадаться, что все пойдет чуть-чуть наперекосяк…? Сарада устало вздохнула и, сама не зная зачем, аккуратно провела пальцами по светлым взлохмаченным волосам. Боруто зажмурился, наугад перехватил запястье и нежно потерся виском о ее ладонь. Она сглотнула, потому что было жарко, смешно и невыносимо уютно. Выходить не хотелось: дом в очередной раз располосовали на зоны отчуждения. С папой, Савари и даже с Седьмым Сарада находилась в открытой конфронтации. Мама заняла позицию боевого пацифизма, но мамин пацифизм был агрессивнее Пятой Мировой, и только Хината-сан с Сунао пытались сохранить относительный нейтралитет. — Надеюсь, они не понаставили ловушек в коридоре, как в прошлый раз, — Боруто угадал направление ее мыслей. — Иногда я всерьез задумываюсь… Когда мы уже наконец съедем от родителей? Нам по тридцать два года, мы взрослые люди. — В Чистом Мире мы съедем от родителей, — муж закатил глаза. — Если мы даже с отеля, где проводили медовый месяц, уже двенадцать лет съехать не можем… …что верно то верно. После свадьбы они сбежали в рёкан на окраине Конохи, и в нормальный дом так и не переехали. Просто у них было слишком много дел и слишком мало времени на рефлексию. Слишком яростно папа с Седьмым их искали, а потом отстаивали главенство своих фамилий и кланов, слишком внезапно родилась Савари, слишком быстро Сараде доверили титул Девятой… События крутились в стремительном калейдоскопе. Жизнь смахивала на бесконечный водоворот, а она оказалась в одной лодке с очень разными людьми, у каждого из которых было свое мнение и привычка вырывать весло из рук соседа… только чтобы получить этим веслом по темечку. Лодку раскачивало изнутри, швыряло потоками снаружи, и кому-то — тому же Боруто — это нравилось, потому что он всегда любил томительное чувство неизвестности; любил не знать, куда попадет небрежно брошенный сюрикен. Сараде знать было нужно от и до, и их союз привел к тому, что они вечно летели в какой-то бешеный ад и прекрасно были об этом осведомлены. В последние дни весло у нее отбирали слишком часто. Пришло время давать по темечку. Хокаге она или нет?

* * *

Стадион трясло. Зрители пребывали в ажиотаже: не каждый день удается увидеть, как дерутся шиноби, чье величие выплескивалось за грани века. Ставки взлетали до небес, саке и пиво сливались вниз по рядам — по поводу чего Сарада страшно неистовствовала. — Уж в этот раз я тебя точно сделаю, Саске, — Наруто ухмыльнулся с обезоруживающей уверенностью. — Прямо на глазах у всех. Они прятались под трибунами, наблюдая за водопадом из пенящихся пивных струй. — Заткнись, старикан. — …сначала призову Жабьего Босса, войдя в режим отшельника, а когда он сделает твоего дряхлого Аоду… — Рассказывать сопернику стратегию — это, конечно, первый шаг к победе… На табло вспыхнули их имена. Обезумевшие крики толпы оглушали. Конечно, они бы сражались друг с другом, все подстроено. Сарада бы не поставила их против вчерашних школьников. А, значит… чуунином мог стать только один. Наруто бы хотел победить, но не отбирать титул. — Полезли, бестолочь, — поторопил Саске. — Ага. Идти по арене было странно. С каждым шагом пробуждалось все больше старых воспоминаний. Арены были разными, десятки раз перестраивались, но все равно сливались в одну. Наруто словно со стороны видел, как у него трясутся поджилки в первом бою с Неджи. Как Саске довольно ухмыляется его победе — он знал, правда знал, что Наруто победит. Как скачет от счастья мелкий Конохамару, радуясь не совсем честному, но заслуженному удару. — Мы должны были сделать это еще тогда, — оборвал поток мыслей Саске. — Когда были совсем пацанами. Если бы не тот заговор Песка и Орочимару… — …ага. Если бы не тот заговор, я бы размазал тебя по арене еще сто лет назад 'ттэбайо. — Хм. Внимание отвлек краткий визг микрофона. Со своего места в вип-ряду встала Сарада, ловя удивленные взгляды других каге. — Кхм, — прочистила горло Девятая. — На всякий случай напомню о правилах безопасности, принятых накануне решением специального комитета во главе с хокаге. Так как мы хотим провести экзамен на чуунина, а не Шестую Мировую, список запрещенных искусств и техник временно расширен… Наруто и Саске с подозрением переглянулись. — …по традиции, запрещен режим отшельника. Следовательно, запрещены и режимы биджу разной степени разрушения… Что?! А как с Саске вообще сражаться? — …массовое теневое клонирование, формы, виды, подвиды и стихийные преобразования расенгана, стихийные дзюцу силой выше тысячи ампер… Трибуны разочарованно гудели. Наруто тоже. —…применение доудзюцу, в том числе шарингана и ринненгана, в связи с чем, разумеется, запрещены Аматерасу и Сусаноо, а также техники призыва животных длиной тела больше двадцати сантиметров… — Что?! — рассердился Наруто. — У нас тут что, конкурс плетения макраме?! Это экзамен на чуунина, Сарада! — Вот именно, Седьмой, — сдержанно ответила Сарада. Даже с арены было видно, как у нее дергается глаз. — У нас экзамен на чуунина. Чтобы настоящие генины могли стать настоящими чуунинами. Саске раздраженно цыкнул и позвал Наруто. — Не отвлекайся. Это все еще наш бой. Он рванул вперед — Наруто едва успел уклониться от кулака. Однако все-таки успел. — Что, дедуля, реакция сдает? — съехидничал он, на всякий случай отпрыгнув в сторону. — Артрит замучил? Саске нахмурился. — Не превращай все в фарс… еще бо́льший фарс. Сам чуть в штаны не наделал, когда увидел призраков. Седьмой чуть не задохнулся. — Не было ничего! Никаких призраков я не боюсь, понял меня?! — Хм. — Саске, ты сейчас свой радикулит не соберешь. Он налетел на заклятого друга, врага, нукенина, сожителя, свою главную опору, намереваясь раз и навсегда стереть самодовольное выражение с наглого аристократичного лица; Саске увернулся, подныривая под кулак, и, оказавшись за спиной, толкнул его в песок. Наруто сделал подсечку, схватил ублюдка за грудки и с силой дернулся, переворачиваясь и надавливая сверху. — Знаешь, Наруто, — прохрипел Саске — его душили не всерьез, но очень серьезно. Наруто послушно замер. — Я правда думал, что ответственный пост и эра политической жизни изменили тебя. Но, знаешь… по-моему, они прошли даром. Ты все такой же… — Держись, — кратко выплюнул Наруто, с удовольствием впечатывая кулак в красивую рожу. Рожа растворилась в воздухе вместе с обладателем. Он усмехнулся. — Что, опять сбежал, Саске? Ты тоже ни хрена не изменился, знаешь! Они обменялись ударами, пальцы по привычке сложили печать тигра, в глазах напротив зло сверкнул шаринган. Кровь зашумела в ушах. В микрофон что-то вопила малышка Сарада, но это было уже неважно. Они в своей стихии, а, значит… их и бульдозером не остановить.