***
К непосредственной организации пикника приступили ближе к вечеру. До этого занимались подготовкой ингредиентов для двух видов закуски: шашлыка и котлет барбекю. Дров для костра наколол опытный в этом деле Робин, а готовку котлет поручили Эмме. Маринованием же шашлыка занимались Реджина и Киллиан, которым для этого дела отвели беседку. Нил участия в приготовлениях не принимал: взяв с собой Хенгеста, он убежал играть куда-то на задворки. Решив не сидеть сложа руки, Робин подошёл к мангалу, возле которого уже стояла на табуретке миска с настоявшимся фаршем, что принесла из дома Спасительница. Ему страшно захотелось попробовать себя в приготовлении этого необычного блюда и он тут же решил приняться за дело, предварительно убедившись, что никто его не замечал. Сама же Эмма, выйдя из беседки, увидела, как Гуд неловко лепит из фарша первую котлету, и с улыбкой спросила: — Робин, ну что ты, я извиняюсь, елозишь его как не пойми что? Это ж тебе не барышня; тут нежности ни к чему! Вот, гляди… — она чуть отстранила его, — давай, щас я покажу… Разбойник передал ей собственную лепёшку из фарша, и Эмма начала формировать из неё котлету привычными, уже отточенными движениями. Помяла несколько секунд — и котлета была готова. Свон тут же отправила её на решётку, которую предварительно смазала растительным маслом, и принялась за следующую. Робину оставалось только дивиться такой сноровке. …Тем временем в беседке Крюк старательно мариновал мясо для шашлыка, причём делал это в одиночку: Реджина занималась разделкой овощей. Но вдруг она перевела взгляд на пирата и поинтересовалась: — Собственный рецепт? Улыбнувшись, Киллиан на секунду прервал своё занятие: — У хорошего шашлыка один рецепт — никаких женских рук! — Жаль, — бывшая Злая Королева задумчиво отправила в рот щепотку петрушки. Хотя в голос она не вкладывала ни малейшей угрозы, Крюк сразу поспешил исправиться: — Не-не-не, Реджина!.. ну, твои руки — это исключение. — Что я… правда могу попробовать? — удивилась та. — Ну, а чё нет? — Крюк опять улыбнулся во весь рот. Не враги же, можно и позволить. Реджине и впрямь хотелось поучаствовать в процессе. Стянув с пальца обручальное кольцо, она положила его на стол рядом с тарелкой помидоров и, вся затрепетав от предвкушения, несмело опустила сперва одну, а потом и другую руку прямо в миску с маринованным мясом. И при диковинных ощущениях засмеялась каким-то странным, нервным хохотом. — Шо?.. — подмигнул ей Киллиан. — Скользко!.. — только и проговорила мэр Сторибрука сквозь смех. Пират же невозмутимо полез объяснять ей всю суть этого дела: — Тут же, главное, как: надо брать… — он стиснул в своих скользких ладонях не менее влажные ладони напарницы, — отжимать… и опять в маринад. Опять набрал… отжал… и опять в маринад… …Эмма клала на решётку уже шестую котлету, когда её внимание привлекло происходящее в беседке. Отослав Робина за дополнительной порцией дров для костра, она вперила взор в хохочущих Киллиана и Реджину и стала прислушиваться к их разговору. В разговоре-то ничего настораживающего не слышалось, но Реджина именно в этот момент потянулась вытереть платком пот со лба Крюка. А тот и не препятствовал — наоборот, поблагодарил, не переставая смеяться. И тут Эмме пришли на ум её ночные обвинения в адрес мужа. Конечно, они были сказаны в приступе чисто родственной, а не супружеской ревности, но, может, они не так уж и беспочвенны?.. — Прошу, — послышался сзади мужской голос. Это вернулся Робин с дровами. Подкинув свою ношу в костёр, он встал рядом с Эммой, всем своим видом выказывая желание лично долепить котлеты из оставшегося фарша. Это хоть и отрезвило Свон, но не совсем. — Так, ну давай… Вот так: берём в руки кусочек фарша… взял?.., а теперь придаём ему округлую форму… вот так… — деловито наставляла она, одним глазом наблюдая за действиями Робина, а другим — за действиями Киллиана, который в данную минуту предложил своей товарке: — Давай двумя руками: тебе так удобнее будет. — Давай, — согласилась Реджина. Кольцо она для пущей безопасности взяла в зубы. — Давай, бери, я тебя научу… Берёшь несколько кусочков, отжимаешь… — Крюк зашёлся смехом, — и опять в маринад… Пока он продолжал мариновать будущий шашлык руками напарницы (в прямом смысле), та тоже с прищуром воззрилась на своего мужа, очевидно предполагая неладное. Робин в то время спокойно долепливал под руководством Эммы оставшиеся котлеты и ворочал решётку на огне, но это не остановило Реджину в её подозрениях. Пока Киллиан выходил зажигать другой костёр — уже для шашлыка, — она позвала: — Робин, можно тебя на минуточку? — Иду, — как всегда, с улыбкой отозвался муж и направился в беседку, не чувствуя приближения урагана под названием «Злые Королевы бывшими не бывают». Крюк же как ни в чём не бывало зажёг костёр, вымыл руки после маринада и пошёл было назад, что-то напевая себе под нос, но Эмма неожиданно остановила его вопросом: — А что это мы такие довольные, как слон после бани? — А шо? — не понял пират. — А не «шо»! — внешне мягким, но от этого не менее грозным тоном ответила Спасительница. — Она такая… пот ему вытирает, а он такой котяру врубил и дово-о-ольный!.. — Да ты шо, Эмма! Мы шашлыки на шампур нанизывали, — правдиво пояснил Киллиан и хотел уже уйти, но жена опять остановила его: — Ещё раз в её сторону посмотришь — я тебя самого на шампур нанизаю. Ты что, думаешь, я не видела, что вы там нанизывали?.. И вдруг Киллиан ни с того ни с сего расплылся в улыбке: — Свон!.. ты шо, ревнуешь, шо ли, ну? — Кто? я? — воскликнула Эмма и одёрнула на себе куртку. — Да больно ты мне нужен!.. ревновать. Однако муж только расхохотался и, шутливо хлопнув её по плечу, заторопился в беседку, где к этому времени «профилактическая беседа» Реджины с Робином уже прошла, причём намного быстрее и спокойнее.***
Пикник затянулся надолго: до самой ночи. Поскольку спиртного, как и хотела Эмма, действительно не было, прошло всё гладко и без никаких эксцессов. Даже слишком гладко. По прошествии нескольких часов беседка выглядела так: женщины убирали со стола ту еду, которая так и осталась нетронутой; Крюк играл на гитаре и что-то заунывно тянул себе под нос, а Робин сидел напротив, внимательно слушал. Нил стоял на стуле рядом с Киллианом и тоже слушал, пока Реджина не взяла его на руки и не унесла в дом. Наконец в беседке остались только пират и разбойник. — А хорошо посидели… — произнёс Крюк, не переставая перебирать струны. — Угу, — кивнул Гуд задумчиво. — Почаще бы так, да? — Да… — Киллиан тяжко вздохнул. И лучше бы он этого не делал, поскольку Робин тут же спросил: — Ну что ты вздыхаешь так тяжело? Устал, что ли? Крюк даже играть на гитаре прекратил: — Кто устал? — Ну, не я ж так тяжко вздыхаю! — усмехнулся Робин. — Слушай, Гуд, — Киллиан отложил гитару в сторону, — ну ладно, я один раз вздохнул, а почему сразу устал-то? — Да ладно, Джонс, я всё понимаю. Крутишься как веник с утра: то готовка, то бассейн, то шашлык… Тут и молодой упарится. Утверждение поставило Киллиана в тупик, он аж распрямился от неожиданности. Робин откровенно передёргивал, ибо им с Крюком никто не дал бы больше тридцати пяти, но он намекал на более чем трёхсотлетний возраст собеседника, сопоставимый разве что с возрастом его бывшего заклятого врага — Румпельштильцхена. И сейчас пират, уловивший этот намёк, слегка протянул руку и помахал пальцем перед носом разбойника: — Слушай, Робин, ты давай это… не обобщай. Если ты запарился, это ещё не значит, шо вокруг все такие, — он притворно нахмурился. Гуд только рассмеялся: — Не-ет, я ещё в полном порядке. Я вон могу марафон вокруг дома пробежать, могу сто раз отжаться вот сейчас прямо… — Кто? ты? — Крюк неверяще уставился на товарища. «Да не можешь, не ври, я-то тебя как облупленного знаю», — говорил его взгляд, и вместе с тем в нем зажёгся огонек интереса. Вдруг и впрямь не врёт? — Элементарно! — А давай поспорим, кто больше отожмётся! — Давай! — Робин схватился с ним рука за руку. — На что будем спорить? на лычку? — Годится! — Нет, на лычку — это несерьёзно, — тут же поправился Крюк. — Давай на бутылку рома! — Давай! — повторил Робин с готовностью. — Опа! а вот теперь, Гуд, считай, — Киллиан принял на полу позу «упор лёжа». — Раз!..***
Примерно через полчаса пришлось срочно вызывать доктора Вэйла: Крюк подошёл к спору чересчур принципиально и отжимался так долго и упорно, что у него подскочило давление. Робин, увидев, что с его товарищем творится неладное, кинулся в дом за помощью, и Реджина телепортировала незадачливого пирата в зал, где уложила его на диван. К этому же дивану они с Робином придвинули ещё один, а в придачу — кресло. Закончив измерять пульс пациента тонометром, Вэйл приподнял уголки губ в улыбке: — Ничего страшного. Давление от таких нагрузок бывает. — Я в полном порядке… при чём здесь нагрузки? — глухо, но упрямо возразил Киллиан, чем спровоцировал свою жену на вопрос: — Доктор, а нельзя ли ему сделать клизму — литров на восемь? Чтоб о глупостях некогда было думать! — Ну, клизму в этот раз не нужно, — Франкенштейн убрал тонометр в чемоданчик, — а вот что нужно — полный покой. Поправляйся, — кивнул он пирату. Эмма и Реджина ушли его проводить, а Робин уселся в изножье дивана, на котором распластался Крюк. — Да, Джонс, напугал ты нас… — произнёс он. — Что ж ты не сказал, что у тебя давление скачет? — Как будто оно у тебя не скачет! — огрызнулся собеседник, расстроенный не столько своим давлением, сколько проигрышем. Но сдаваться прямо сейчас он не собирался. — Между прочим, для меня подобные нагрузки — это тьфу! — не остался в долгу Робин. — Показать? — Давай, — Киллиан мотнул головой. — Считай, — Гуд принял такую же позу, что и его оппонент в беседке. — Раз!.. два!.. …Ещё не успевшего уйти Вэйла позвали обратно. Прослушав Робина, которого перенесли на второй диван, он сказал: — Ничего страшного: те же симптомы, что и у Джонса. (При этих словах Крюк довольно засмеялся.) Рекомендации, собственно, те же самые: полный покой и никаких нагрузок. — Вы уж нас извините, ради Бога… — Реджина устало провела рукой по лицу. — Ничего, — невозмутимо отозвался Вэйл, вновь убирая аппарат на законное место. — Ну что, мы вас проводим? — вторично предложила Эмма. — Да я, собственно, дорогу-то знаю… — Ничего… мы всё равно проводим, — ответила бывшая Злая Королева, которой не хотелось задерживаться в зале. Встав с дивана, она вышла вслед за Спасительницей, попутно швырнув в руки мужу Хенгеста, которого Нил зачем-то оставил ей. Не прошло и полминуты, как Крюк опять ввязался в разговор: — А я тебе говорю, что давление выше у меня. Значит, я больше отжался. — У тебя давление выше? — не поверил Гуд. — Да я бы в два раза больше тебя отжался, если бы сознание не потерял! Значит, у меня давление выше! — Робин, вот шо ты за мужик, а? — Киллиан немного протянул руку с дивана и зачем-то схватил игрушечного единорога за переднюю ногу. — Если ты проиграл — ну найди в себе мужество, сознайся! — Интересно у тебя получается, — Робин дёрнул Хенгеста за другую ногу на себя, — сознание потерял я, а давление выше у тебя? — Ну и шо, шо ты сознание потерял? — Крюк опять притянул Хенгеста к себе. — А у меня, видел, как руки тряслись? И я красный стал, как рак… Значит, давление выше у меня! Гуд с силой дёрнул единорога в свою сторону: — Я тебе ещё раз повторяю, что у меня выше! — А я тебе говорю: у меня! — Я говорю: у меня! — А я говорю: у меня! — Да я тебе точно говорю, что у меня!.. — А я говорю: у меня! — и тут Киллиан так резко дёрнул несчастного единорога, что правая передняя нога осталась в руках у Робина. Как назло, это заметил Нил, стоявший в тот момент на лестнице. Про него все почему-то забыли. — Хенгест… — протянул он жалобно. Мужчины разом перестали соревноваться, «кто кого перетянет», и вывернули головы в сторону лестницы. Нил скривил губы и издал хнычущий звук, готовясь заплакать. К счастью, как раз в это время вернулись с улицы Эмма и Реджина. Последняя, едва узнав, в чём дело, мгновенно починила ногу Хенга с помощью магии, чем сразу успокоила подопечного. Тот даже попросил: — Эмма, тётя Реджина, вы только Киллиана с дядей Робином сильно не ругайте. Хенгест сказал, что простил их. Женщины могли только кивнуть, с опаской глядя на своих неугомонных мужей, которые после третьего фиаско вроде бы притихли. Надолго ли?.. Больше, правда, никаких эксцессов не произошло, и вскоре дом Прекрасных наконец погрузился в сон.