Падшие ангелы строят свой рай

- Да, а это мой напарник, Дэвид Уолкотт... - спустя несколько секунд молчания добавила Герберт, не отводя глаз от "красавчика Монго" и неопределенно махнув рукой в сторону дивана, на котором расположился Вули, тоскливо наблюдая за напарницей. Дэвиду явно было не по себе в этом прибежище всех русских традиций (главными из которых, по-видимому, были беспрестанная суета, абсолютная раскрепощенность и чрезмерное гостеприимство). А после того, как он заметил слишком уж сильную взаимную симпатию, промелькнувшую между Хеленой и этим лермонтовским дружком, лицо агента окончательно помрачнело и сам он погрузился в суровую задумчивость. Столыпин слегка кивнул Уолкотту в знак приветствия и снова обратился к Уэллс: - J'ai beaucoup entendu parler de vous ce matin et j'ai eu envie de vous rencontrer (1), - произнес он на своем ломанном французском, отвечая лукавым взглядом на улыбку Хелены. Мишель, не сдержав ядовитой усмешки, довольно уселся на подоконник, по обыкновению закинув ногу на ногу, с удовольствием пронаблюдал, как с лица друга медленно сходит самодовольная ухмылка, а щеки наливаются румянцем, и обратил свой пристальный взгляд к Уэллс, ожидая, по-видимому, ее реакции. Уголки губ Герберт тоже тронула усмешка, но поймав на себе ледяной, демонический взор черных недвижимых глаз, Хелена вскинула голову и слишком уж нежным, наигранным тоном снова обратилась к Алексею Аркадьевичу, делая шаг ему навстречу: - О, я никогда не одобряла эту моду на все французское... И я была бы счастлива вести беседу с Вами на Вашем родном языке... А Вы, Mon Cher, напрасно ухмыляетесь, - Уэллс развернулась лицом к Михаилу и укоризненно посмотрела на него, - Несколько лет я жила во Франции, и, должна сказать, Ваше произношение также далеко от идеала... - Так Вы жили во Франции?.. - притворно-задумчиво переспросил Лермонтов, вдруг рассмеялся и обратился к Монго, - А! Так вот какой он, Жеводанский зверь (2)! - Если Вам так угодно... Серебряная пуля, что пронзила сердце Жеводанского зверя, уже более полувека мирно покоится в Темном Схроне (3)... Когда мы с Вами будем стреляться, не забудьте зарядить ею свой револьвер... - Стреляться с женщиной! - А Вы, разумеется, ни за что не опуститесь до такого! - игриво заметила Герберт, - Или просто понимаете, что это было бы бессмысленно. Ведь никто из нас не спустит курок, так как желает собственной смерти даже больше, чем друг друга... - проходя мимо Мишеля в сторону двери (намеренно близко, да так, что их плечи соприкоснулись), шепотом добавила она, едва шевеля губами. Услышав эти слова, Лермонтов враждебно посмотрел в давно ему знакомые, даже порядком надоевшие светло-серые пустые глаза, и... На секунду ему показалось, что они были совсем другими: темными, печальными, и такими прекрасными!.. Впрочем, хоть этот туманный, наполненный тайной скорбью отблеск и затронул в его душе давно уснувшие струны, Михаил не придал произошедшему большого значения. В конце концов он уже привык к подобным видениям, преследовавшим его уже почти пол года... А эта Narcisse de fer точно уж меньше остальных похожа на Неё!.. - Звучит двусмысленно, ma chérie, - только и бросил он ей вслед, запоздало ухмыльнувшись. *** - Завари пока чай, - приказала Софья Игнатьевна, не оборачиваясь, как только Хелена снова переступила порог кухни. "Завари чай! И где его, спрашивается, взять?!" Возмущённо думала Уэллс, хлопая дверцами аккуратных шкафчиков из темного дерева. - Да Господи! - всплеснула руками пожилая дама и указала на притаившийся в углу, накрытый кружевной салфеткой кофейный столик, на котором стоял хорошо знакомый ни одному поколению агентов старый медный чайничек - вот же! - Чайник желаний? Нет... Вы серьезно? - Дорогая моя, что тебя смущает? - мягко улыбнулась Софья Игнатьевна, подхватывая чайник за тонкую ручку и слегка потирая потемневший от времени его бок. Тут же раздалось тихое шипение закипающей воды. - Вы используете могущественный артефакт чтобы заваривать чай?! - Чай, кофе, какао... Неужели в Двенадцатом так не делают? - Нет, и раньше ни в одном из хранилищ так не делали! - Но это же так удобно, - пожала плечами дама, - Да и на что он ещё годится?.. О, помню, когда Мишель только поступил к нам на службу, тут хорьки стаями бегали (4)! Хелена усмехнулась, представив, обитателей 11 Хранилища облепленных пушистыми зверьками... Да, наверное, в жизни каждого агента была подобная история! - А Луша их до смерти боится! Так наш Михаил Юрьич с Евсташей ещё с неделю пугали её этими хорьками! - с добродушной улыбкой произнесла Софья Игнатьевна. При этом морщинки на ее лице разгладились, глаза засияли, и она показалась лет на двадцать моложе. Так всегда бывает с людьми преклонных лет, когда к ним приходят приятные воспоминания... - Donc Michel est un rêveur (5)? - губы Хелены принуждённо скривились в язвительной усмешке. - Vous avez raison, mon ami. Il est le poète (6), - Пожилая дама впервые за это утро высказалась на французском. О, как она это говорила! Каждый произнесённый звук мягко переходил в другой, слова будто лились с уст звенящим весенним ручейком, сплетались в изящные образы, словно морозные узоры на стеклах... Нет, так не говорят даже в Париже! - Vous avez peut-être entendu parler de lui... Son nom est Lermontov (7). - Лермонтов... Да, пару лет назад я читала его поэму... "Демон", кажется... В оригинале, и несколько стихотворений на французском, в переводе Д'Анжера... - Уэллс задумчиво поправила волосы и добавила: -Je dois admettre qu'il est un poète brillant, mais en tant qu'homme, il est vulgaire, peu profond et insupportable (8). -Michel est un homme avec un destin difficile (9)... – в голосе Софьи Игнатьевны слышались печальные и нежные нотки. Видимо, несмотря на беспрестанные перепалки и обмены колкостями, она любила своего агента почти так же сильно и трепетно, как его бабушка… - Да? – Герберт возмущенно махнула головой, - И что с того? У каждого второго существа на Земле тяжёлая судьба! Я была нежеланным ребенком в семье, жила в чужой стране с семнадцати лет, а вернувшись вынуждена была писать книги, заниматься наукой и политикой только от имени своего беспутного братца... Но при этом я не... - Но при этом Вы так и не поняли, что женщинам не место в науке или политике! Обе женщины вздрогнули от неожиданности и обернулись: - Тьфу ты... Напугал окаянный! - выдохнула Софья Игнатьевна (при этом в ее говоре проскользнул тот самый исконно-русский звук "г", который так распространен в деревнях, и который совсем уж не вязался со строгим и утонченным обликом "графини"). - Тебя кто сюда пущал? - Ваша пернатая сестрица спит после лилового душа, - в дверном проёме нарисовалась фигура Лермонтова, вальяжно прислонившегося спиной к дверному косяку, - А пришел я сюда дабы напомнить, что уже половина одиннадцатого. Не гоже в такое позднее время завтракать! Я желал ещё успеть на воды... - Боже мой, не уж то ли и впрямь пол одиннадцатого? - встрепенулась Софья Игнатьевна и, бесцеремонно сунув Хелене в руки горячий чайник, подлетела к кухонному шкафу и начала быстро и ловко расставлять на широкий поднос баночки с джемом и мармеладом, блюдца с пастилой и печеньем и множество других сладостей. Уэллс, неловко перехватив чайник за ручку и взмахнув обожженными пальцами, попыталась выскользнуть из кухни, но путь ей перегородил Мишель: - Мне жаль, что пришлось прервать Вашу душещипательную речь, ma chérie, - прозвучал его голос над самым ухом Герберт, и та почувствовала его горячее дыхание на своей щеке, - тем более, что она касалась и меня. Но Вы вполне можете договорить сейчас. На лице Михаила появилась холодная усмешка, а демонически-темные глаза остановились на побледневшем лице женщины. Впервые Хелену поразили ее же оружием, и впервые она почувствовала себя уязвленной. - Вы лезете не в своё дело, monsieur! - дрожащим голосом бросила Уэллс и поджав губы решительно шагнула к двери, но Мишель даже не сдвинулся с места. - Может быть Вы все таки пропустите меня? - Конечно, ma chérie, - ухмыльнулся тот и слегка отодвинулся, освобождая лишь маленькую часть прохода. Гордо выпрямившись и одарив Лермонтова злобным взглядом, Герберт попыталась осторожно проскользнуть в коридор. Но с горячим чайником в руках это было сделать не так-то просто, а жаркое дыхание Михаила, вновь пробежавшее теперь уже по ее шее, заставляло сердце отчаянно колотиться. И вот когда Хелене уже почти удалось протиснуться сквозь узкий проём, она вдруг почувствовала, как чьи-то холодные нежные пальцы скользнули по тыльной стороне ее ладони. Давно забытое, ужасающее, но между тем такое долгожданное и приятное ощущение страха охватило сердце женщины. Она резко развернулась, отпрянула назад, оступилась и, потеряв равновесие, вписалась спиной в дверную раму. Медная ручка выскользнула из тонких пальцев, и чайник, исполнив в воздухе пируэт, с громким звоном ударился об пол, сплошь залив кипятком блестящий кленовый паркет. - Что у Вас там происходит? - из-за высокой кухонной перегородки показалось взволнованное лицо Софьи Игнатьевны. - Все в порядке... Я... Оступилась, - пробормотала Хелена, прожигая взглядом Мишеля, который, добившись желаемого результата, довольно ухмылялся и наблюдал, как Герберт всё ещё прижималась к дверному косяку. - Peau de vache (10)! - прошипела она, затем вытянулась, превозмогая сильную боль в лопатках, вызванную ударом, и, легко подцепив злосчастный артефакт, сделала было шаг к выходу, но тут же поскользнулась на мокром полу, и, ухватившись за дверную ручку, едва удержала равновесие. Ледяной, бархатный смех, раздавшийся за спиной, заставил Герберт в полной мере ощутить себя униженной и зажёг в ее душе дьявольский огонек жажды мести. Едва справившись с разъедающим гневом, Уэллс натянула на лицо надменную улыбку и медленно провела кончиками пальцев по все ещё горячей поверхности чайника. Вдруг в воздух взметнулось облачко пара, насытив весь дом ароматами календулы, мяты и душицы, и паркет вновь стал сухим и зеркально-чистым. - Vous jouez avec le feu(11), monsieur, - сладко прошептала Хелена, глядя своему врагу в глаза, - и, помяните мое слово, для Вас это плохо кончится... *** По темному, длинному коридору доносился рассерженный стук женских каблучков. Хоть минутное смущение уже бесследно покинуло мятежную душу, уступив место постоянному ее обитателю - хладнокровному высокомерию, но мысли все ещё вились в голове Герберт, будто стая испуганных ворон. И что сейчас произошло? Почему она, женщина, безупречно владеющая кэмпо, имеющая безграничное влияние на величайшие умы своего времени, вдруг растерялась, как ребенок? И как этот ничтожный, бездарный поэтишка смеет так с ней обходиться? Распускать руки! А ведь он явно не такой, как другие мужчины. Это могло быть все что угодно, но только не страсть, не похоть. И тогда остается главный вопрос... Что? Надо признаться, Мишель и сам не понимал, что двигало им в тот момент. Но когда мимо него прошелестело синее атласное платье, молодому человеку вдруг показалось, что бронзовый загар на плечах женщины, вызванный длительным пребыванием под палящим кавказским солнцем, растворился в туманном полумраке, обнажив мягкую, нежную кожу, сияющую благородной белизной. А короткие золотистые кудри между тем потемнели, вытянулись и переплелись в строгой причёске. И, Лермонтов готов был поклясться, что на тонкой изящной шее он заметил ту самую родинку, которую когда-то видел в далёком сне и которую любил уже всем сердцем, вновь и вновь рисуя в своем воображении прекрасный образ ее обладательницы... Как объяснять эти видения, Мишель не знал. Они всегда являлись неожиданно и были необычайно реалистичными, однако сейчас все это уже перешло всякие границы возможного... Но не могла же, в самом деле, эта "дама из Амстердама" (из Лондона... Ещё хуже!), оказаться той самой?.. Скорее всего сказываются годы работы в Хранилище, или отпечаток разгульной жизни даёт о себе знать. Даже возможно и то, и другое... Точно! Никогда, дорогие мои, не мешайте волшебство с алкоголем! А впрочем - секундная слабость оказалась ему вполне на руку! Выходит, даже у этой стальной леди есть своя "ахиллесова пята"... Кхм, вернее - рука. А значит, преимущество все же на его стороне, и можно ох как позабавится за эти... Сколько там она говорила? За эти двадцать два часа! (1) - Я много слышал о вас сегодня утром и желал встречи с вами. (франц.) (2) - Жевода́нский зверь — прозвище волкоподобного существа, зверя-людоеда, терроризировавшего север французской провинции Жеводан. Существует множество легенд об этом звере, по одной из которых он был оборотнем и умер от серебряной пули. (прим.) (3) - Темный Схрон – один из отсеков Хранилища, в котором находятся самые опасные артефакты. (прим.) (4) – Чайник исполняет далеко не все желания, и если желание невыполнимо, из него вылезает живой хорек. (прим.) (5) - Значит, Мишель - мечтатель? (франц.) (6) - Вы правы, мой друг. Он - поэт. (франц.) (7) - Возможно, вы слышали о нем... Его фамилия Лермонтов. (франц.) (8) Должна признать, что он прекрасный поэт, но как человек, он вульгарен, мелочен и несносен. (франц.) (9) – Мишель - человек с тяжелой судьбой. (франц.) (10) - Подонок! (Франц. фразеологизм, груб.) (11) - Вы играете с огнем. (Франц.)