Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь

      Сая давила всеми силами на миниатюрный островок с бетонными плитами и желтыми одуванчиками на швах. Кругом вместо деревни открылось жерло вулкана, и убежище Мэй захлестывала лава. Дышать было трудно. Волны лавы накатывались на остров и огибали его поверху и по бокам, словно их убежище защищал невидимый сферический купол.       — Где мы? — в который раз повторил Хибари.       Он разговаривал, с трудом шевеля языком. Небось, пересохло во рту от страха.       Мэй не пыталась ему объяснять. Не могла. Она и сама знала не так уж много. Знала только, что мира на самом деле было два: один этот, а второй внешний. В этом мире были только они с Саей, а все жертвы приходили из внешнего.       Мэй не помнила, что было там — во внешнем. А когда пыталась вспомнить… что-то мешало. Она хотела вспомнить и в то же время не хотела. Там было что-то нехорошее, грязное. Иногда она думала о том, что, возможно, Сая была такой безжалостной, потому что свободно могла выходить во внешний и видела… Может, Сая даже была права.       Мэй покосилась на Хибари.       Нет, он не заслуживал смерти. Никто не заслуживал смерти. Сая ошибалась.       Несколько крупных капель лавы просочились через прохудившийся купол и капнули на одуванчики.       И вдруг все исчезло. Лава сменилась нечетким вихрем красок и громких голосов. Сая ушла во внешний мир. С чего вдруг?       — Эй! — прокатился по миру голос Шисуи.       Мэй дернулась и лихорадочно вглядывалась в мелькающие образы. Колени задрожали.       — Ты слышишь меня?       Мэй крикнула:       — Да!       Она хотела, чтобы он пришел. Сейчас она не боялась за него, видела: Шисуи может управлять их миром так же сильно, как и Сая. Он мог остановить Саю и заодно спасти этого мальчика.       — Шисуи! Хибари встрепенулся. Он все еще ничего не понимал, но, видимо, догадался, что ситуация может сложиться благоприятная.       По хаосу красок прокатилась дрожащая волна перемены, и вокруг острова снова появилась древняя Коноха. Сая свалилась в заросли травы на дороге и в панике отползла спиной чуть подальше, будто ее кто-то преследовал. Но никто не гнался за ней. В мире по-прежнему были она, Мэй и Хибари.       Сая вскочила на ноги и огляделась, запрокинула голову и подняла руки. Видеть ее напуганной было непривычно. Серое небо над головой, затянутое слабой дымкой тумана, вдруг окаменело. Сверху послышался треск нарастающих слоев скорлупы.       — Что ты делаешь? — с тревогой спросила Мэй.       — Защищаюсь, черт возьми!       Треск прекратился. Мэй осторожно прощупала границы мира. Если раньше вытолкнуть мальчика во внешний не удавалось, то теперь не удалось бы тем более: Сая нарастила оболочку и открыть двери наружу не получилось бы гарантированно.       Хибари, плотно сжав губы, вглядывался в каменное небо.       Убедившись, что защита выстоит против вторжения нежелательных для нее гостей, Сая выдохнула и обернулась.       — Отдай его.       Мэй заслонила Хибари плечом.       — Сейчас он мне нужен как никогда. Он — единственное слабое место моей защиты и свободный источник топлива. Отдай.       — Нет.       — Почему ты на его стороне, а не моей? — набросилась Сая с нетерпением и недоумением. — Это наш мир. Наш. Эти, — она кивнула на Хибари, — хотят его разрушить. Ты же не хочешь обратно во внешний мир, Мэй?       Мэй хотела возразить, но так и не вымолвила ни слова.       — Потому он и появился. Наш мир… — напомнила Сая. — Потому что тебе не нравилось во внешнем. Мы сумели создать свой.       — Мы?       Рука, которую она подняла, чтобы заслонить Хибари, предательски задрожала.       Мэй и правда не помнила, с чего все началось. Не помнила, что снаружи и кто она такая. Все эти воспоминания терялись где-то в безумии красок и образов, в хаосе их мира… Ей казалось, что всегда существовали только она и Сая, и это цветное безумие вокруг, которое она могла менять в радиусе пяти метров от себя, в то время как Сае доставалось все остальное. Мэй была слабее. Временами ей было завидно, а еще ей не нравились методы Саи, и потому между ними уже давно установилось противостояние, в котором до последних пор был один победитель.       «Почему ты на его стороне, а не на моей?»       — Я на его стороне, просто потому что… это неправильно… — неуверенно произнесла Мэй.       Сая усмехнулась, обнажая кривые зубки. Даже так, она была красива. Неправильный прикус ничуть ее не портил.       — Мэй, ты слишком долго не выходила наружу, иначе бы твое мнение о том, что правильно, а что нет, совпадало бы с моим.       — Не слушай ее! — встрял вдруг Хибари. — Она тебя провоцирует!       Мальчик, не будь дураком, понимал, что вне зависимости от того, что за чертовщина творилась вокруг, единственным, что спасало его от гибели, была площадка с одуванчиками, которой управляла Мэй. А еще он наверняка заметил, что Сае удалось заставить Мэй сомневаться.       

****

      Шисуи облизнул губы, вглядываясь в лицо мальчишки из Яманака. Солнечные ожоги на переносице и щеках выделялись ярким красным пятном на фоне неестественно бледной кожи. Голову покрывали тонкие светлые волосы, короткие, не в пример Иноичи.       Шисуи и сам не отдавал себе отчета, что побудило его вдруг связать собственные ночные попытки прорваться в гендзюцу Саи извне с помощью медитации и затянувшийся обморок парнишки из Яманака.       Но если я прав, он погибнет с минуты на минуту.       Обычная отмена гендзюцу ни в какой форме не сработала.       Шисуи посмотрел на Итачи и понял по глазам, что они думали об одном и том же.       Было всего два варианта. Мальчик в действительности мог просто столкнуться с особенностями клановых техник Яманака. Это объясняло бы, почему его невозможно пробудить тем способом, которым их возвратила из мира Саи Микото. Или же он и правда был новой жертвой, просто жертвой нестандартной, потому что провалился в гендзюцу Саи своим особенным образом, а обратно его не отпускали.       Шисуи колебался. У него было слишком много вопросов, немыслимых теорий и слишком мало ответов.       Еще не улеглись как следует сомнения по поводу той свидетельницы. Он шел в дом, где погибла девушка из гражданских, с тайной уверенностью, что погибшая — Мэй. Однако девочку звали иначе. Шисуи чуть успокоился, но это одновременно и сбило его с толку. Похожее созвучно имя на «Мэй» было у старшей девушки — выжившей и сумасшедшей. Она была ничуть не похожа на Мэй внешне, но Шисуи на всякий случай допустил, что это может быть она, хотя вся его натура этому сопротивлялась.       Сумасшедшая девушка вызывала у него отвращение. Он понимал, что Мэйса не виновата, но не мог себя перебороть.       Тем не менее он попытался. Говорил с ней, присматривался… Без толку.       Потому он и хотел подвергнуть девушку ментальному допросу. Возможно, это было несправедливо и жестоко по отношению к ней, но времени на сентиментальности не было. Шисуи хотел раскрутить этот клубок, и ему было плевать с какого он заходил конца.       Мэй точно знала что-то о Сае. Они каким-то образом были связаны.       Попросить Иноичи провести ментальный допрос, как они и планировали? Подготовка будет долгой. Попробовать вторгнуться в мир Саи с помощью гендзюцу через этого парнишку?       Шисуи уперся ладонью в постель и приподнял мальчику веки. Девушка из Инузука и Итачи тут же засуетились.       — Эй, что ты…       — …что ты собираешься делать?       — Попробую вернуть его.       — Ты не можешь так просто взять… — возмутилась девушка.       Ее перебил Итачи:       — Если Мэй погибла, ты не сможешь сопротивляться!       — А если наша теория верна, то он погибнет, — ответил Шисуи.       — Какая теория? — насторожился Иноичи.       Это затянется надолго, если так пойдет. У нас нет времени.       — Итачи, объяснишь. Я пошел.       — Шисуи!       Чакра жарко хлынула к глазам.       Если сознание этого парня не здесь и его не получилось вернуть обычным способом отмены гендзюцу, то моя попытка попасть к Сае может провалиться.       Шисуи выдохнул и сотворил иллюзию для неудачливого мальчика с обгоревшим носом.       Его гендзюцу раздувалось, как мыльный пузырь, росло и упиралось в какое-то препятствие. Это было совершенно новое ощущение. Шисуи еще ни разу такого не чувствовал, пытаясь погрузить человека в гендзюцу.       Это будет не так-то просто.       — Шисуи! — гудел на фоне голос Итачи, далекий, словно Шисуи нырнул в воду, а друг остался на берегу и пытался докричаться до него.       Голова раскалывалась от напряжения. Шисуи с трудом удерживал контроль над своей иллюзией и в то же время пытался продавить гендзюцу глубже: хотел одолеть эту стену.       Стена неожиданно прогнулась, понемногу втягивая в себя пузырь иллюзии сквозь маленькую брешь. Напряжение слегка отступило. Пузырь всасывался в щелку, и Шисуи чувствовал, что начинает терять власть над своей иллюзией. Она растворялся в чем-то несоизмеримо большем.       

****

             Мэй было страшно. Она не хотела уступать Сае и признавать ее правоту, но в то же время внезапно поняла, что и не хочет видеть внешнего мира. То, что было снаружи, показалось ей куда более страшным, чем наполовину реальный мир, в котором властвовала Сая.       Хибари рядом нервно следил за ее колебаниями.       — Поняла, что не можешь пробиться силой, так решила зубы заговаривать, ага?       Из них двоих, он единственный все еще рьяно сопротивлялся Сае, Мэй же не знала, что ей делать. Она потерялась в собственных ощущениях.       А островок становился все меньше и меньше. Заросшая травой дорога древней Конохи пожирала бетонные плиты с одуванчиками и захватывала новые территории. Хибари отскочил от вьющегося горошка, который тянул к нему свои усики, и отступил на самый центр безопасной зоны.       — Но… убивать же не обязательно… — пробормотала Мэй.       Можно оставаться в этом мире и не выходить во внешний. Можно творить здесь все, как нам нравится, и никого не трогать…        Рассуждения были логичными, но Мэй почему-то сама в них не верила. Зарываясь глубже в себя, она вдруг вылавливала знакомые, но давно покрывшиеся пылью мысли и ощущения.       Желание сбежать… Отгородиться. Не видеть… Создать свое: другое, лучшее!       Голова закружилась.       Свое было слишком зыбким. Оно не хранило форму и тут же таяло, стоило его представить.       Одиночество… Друзья… Хотелось больше друзей, но в новом мире никого не было.       Мэй схватилась за голову, попятилась и наткнулась спиной на Хибари. Огляделась кругом.       Этот мир не был зыбким. Он был вполне себе настоящим. Просто она привыкла, или…       «Чем больше жизней я топлю в своем мире, тем реальнее он становится. Мне нужна его жизнь».       — Мэй! — давила Сая.       «Она мне не нравится, — в панике убеждала себя Мэй. — Не нравится. Она не считает этот мир нашим. Она считает его своим. Она никогда не пыталась со мной договариваться, потому что имела почти безграничную власть. И сейчас… решила договориться словами, потому что ей страшно. Она не может забрать Хибари и в то же время хочет избавиться от него как можно скорее, чтобы перекрыть все выходы и добавить больше силы на защиту. Чтобы не прошел Шисуи. Шисуи…»       Мэй оттянула ткань кимоно на груди. В груди тянуло сладковатой болью. Откуда она взялась там? Почему?       — Эй-эй… — с пугливой угрозой приговаривал Хибари, отступая от назойливого горошка, протягивавшего к нему свои усики. — Не приближайся.       Плетущийся горошек остановился, словно понимал человеческую речь. И вдруг их измельчавший островок ожил, стал наступать на старую Коноху, обращая травянистые заросли бетонными плитами с одуванчиками на швах.       Мэй с удивлением взглянула на свои руки. Это была не ее воля. Не ее воля расширяла пределы безопасной для них с Хибари местности.        Она оглянулась. Рядом по-прежнему был только светловолосый мальчишка. Напряжение на его лице понемногу разглаживалось. Он вертелся волчком, глядя на исчезающие дома и деревья, и ликовал.       Распахнувшийся на десятки, сотни метров в округе островок вскружил голову свободой.       Шисуи возник на ровной площадке из плит, будто бы из воздуха. Мэй даже не заметила, в какой момент он появился, а Хибари при виде символа красно-белого веера на спине темной футболки Шисуи расплылся в улыбке и заорал:       — Эге-ей! Спасены!