***
Пробуждение оказалось на редкость злым и гадостным, да таким, что открывать глаза не хотелось! Омерзительной холодной слизью по мышцам растеклась слабость. Я практически чувствовал, как она хлюпает и переливается при малейшем движении, соплями повисая на мышечной ткани, и от этого становилось только хуже. Блевать, кстати, совсем не тянуло, что, конечно, радовало, но на фоне постоянной, не прекращающейся ни на секунду, ноющей головной боли, радость эта казалась тусклой и фальшивой, как "древние" волусские монеты, продающиеся на каждой барахолке в любой точке галактики. Темнота закрытых глаз слегка мерцала в такт моему сердцебиению. Она всё ещё хранила полупрозрачные кадры сна, витающие, словно призрачные миражи над раскалённым песком. Смотреть на них было неприятно. Даже жутко. Открой я глаза, и морок сновидения окончательно растает, разрушенный электрическим светом нового дня, но делать этого всё ещё не хотелось. Сильно подозреваю, что свет сделает больно не только сновидениям... С другой стороны, постепенно приходящие в норму чувства сигнализировали о том, что распахнуть веки всё-таки придётся, хотя бы для того, чтобы понять, что сейчас происходит. Ноги в районе коленей сдавило чем-то мягким и тёплым, слегка подрагивающим время от времени. Ощущение давления казалось смутно знакомым, а если прибавить к нему изменившийся, но всё ещё знакомый запах пота и звук прерывистого, постоянно сбивающегося на резкий глубокий вдох дыхания, ситуация обретала понятные очертания. — Ну здравствуй, Мирала... — сказал я, открывая глаза. Правда, пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сделать это, ведь веки оказались склеены... эм... Как там называется эта штука, которую приходится вычищать из глаз по утрам? Как я и подозревал, даже будучи приглушённым, электрический свет ощутимо резанул по глазам, вызывая резкую вспышку головной боли и противный писк в ушах. Но всё это было не важно. Потому что медленно фокусирующееся зрение создало весьма недурной кинематографический эффект, и из цветного тумана неспешно "проступил" образ Моринт, восседающей надо мной с огромным пистолетом наперевес. Её обнажённая грудь, практически не прикрытая сползшим на плечи разрезанным комбинезоном, вздымалась и опускалась. На приобретшей оттенок голубого жемчуга коже россыпью бриллиантов поблёскивали капельки пота. Клянусь, если бы мне было хоть чуточку лучше... — Что. Ты. Такое?! — чётко выделяя каждое слово, проговорила азари, сорвавшись в самом конце на истерический вскрик. — Нда, — подпуская в охрипший голос как можно больше иронии, ответил я своим мыслям, — яблочко от яблоньки... Девушка, а называть Моринт как-то иначе сейчас не было никаких моральных сил, время от времени начинала дрожать всем телом, судорожно сжимая слишком большую для её ладоней рукоять "Палача", здоровенного, явно неоднократно модифицированного крупнокалиберного пистолета разработки инженеров Кровавой Стаи. Неизвестные создатели оказались столь любезны, что позаботились о будущем пользователе данного чудо-оружия, впихнув в раздувшуюся рукоятку нечто громоздкое, вероятно, систему гашения отдачи и... оу... — Отвечай на вопрос, или я... — грозно начала девушка, но я прервал её самым наглым образом: — Или ты ударишь меня незаряженным пистолетом? — Ч-что? — выдохнула Моринт, окончательно теряя весь невеликий боевой запал. — Я говорю, пистолет у тебя не заряжен, — невинно продолжил я, пальцем указывая на маленькую кнопочку, призывно мерцающую жёлтым светом аккурат над большим пальцем Моринт, — чтобы его зарядить, нужно нажать вон ту маленькую кнопочку, иначе курок просто не сдвинется. Совершенно растерянная, азари перевела взгляд с меня на кнопку, сильно удивилась тому факту, что сей конструктивный элемент вообще присутствует, снова перевела взгляд на меня, потом опять на кнопку. Большой палец нерешительно пополз вверх, нашаривая и вдавливая мерцающую шершавую выпуклость, после чего оружие издало забавный звук, отдалённо напоминающий боевой клич ворча[1]. Разумеется, забавным он был только для меня, ведь я смог разобрать исковерканные вокабулятором и дерьмовой записью ругательства, по принципу построения очень близкие нашим матерным частушкам. Цвет кнопки предохранителя сменился на зелёный. — Во-о-от та-ак, — протянул я, снисходительно улыбаясь, — вот теперь ты можешь продолжить оттуда, откуда начала. Подсказываю: "А иначе.." — Да как ты смеешь! — задыхаясь от возмущения, пискнула девушка, начисто забыв об оружии. Чем я и воспользовался, легко выхватив пистолет из ослабевшей хватки, одновременно исполняя вместе с Моринт трюк, прозванный мною "оверкиль". Суть этого трюка заключалась в том, чтобы перевернуть восседающую надо мной девушку и оказаться сверху самому. Правда, обычно я применяю "оверкиль" в несколько иной ситуации, но, раз уж всё так сложилось, грех этим не воспользоваться. — А ещё, если подержать эту же кнопочку несколько секунд в нажатом состоянии, пистолет выбросит термоклипсу и войдёт в режим техобслуживания, — как ни в чём не бывало продолжал я импровизированную лекцию. Неиспользованный термозаряд с тихим лязгом выбросился из камеры "Палача", подкатываясь по смятой простыни к ногам отползшей к изголовью кровати Моринт. Девушка посмотрела на меня затравленным, ничего не понимающим взглядом. — Вот так, — я взвесил трофей в руке, пожал плечами и небрежно отбросил деактивированное оружие на пол, медленно и неохотно поднимаясь с кровати. — Я иду в душ, чего и тебе настоятельно советую. А то запашок, знаешь ли... Полупрозрачная дверь из матового бронепластика уже почти закрылась, когда азари всё-таки отмерла и в спину мне понеслись отборнейшие ругательства на азарийском, потом на батарианском, кроганском и, ого, трёхэтажный мат по шкале Даля? Не дурно для ксеноса! К сожалению или к счастью, дослушать гневную тираду не дал кусок толстого, сантиметров семь на глаз, полимера, коим и являлась дверь, вставшего на место и полностью погасившего все сторонние звуки. Наступила блаженная тишина. С некоторым облегчением я выдохнул, сделал пару шагов, облокотился, ссутулившись, о ближайшую к себе стену и прижался лбом к холодному голубому кафелю. Головная боль продолжала усиливаться. Меня начинало лихорадить. Нечто подобное я пережил уже дважды и прекрасно знал, как всё пойдёт, поэтому не стал блокировать дверь в душевую. Вместо этого я отлип от успевшего нагреться кафеля, медленно выпрямился и стал стягивать с себя пришедший в совершенную негодность вечерний костюм, в который вырядился перед операцией. Одежда оказалась безнадёжно испорчена. Рукава чёрного приталенного по последней моде пиджака изорвались в клочья под воздействием биотики, швы подмышками разошлись, не выдержав нагрузки и резких движений, в нескольких местах ткань оказалась слишком свободной и не попала в поле действия защитного барьера, установленного слишком поспешно, без учёта формы одежды. Туфли расклеились, брюки расползлись по швам и изнохратились, а финалом всему стал приторный кисло-сладкий запах, насквозь пропитавший всё, что на мне было. Тело стремительно менялось и старалось избавиться от побочных продуктов деятельности всеми доступными способами, в том числе через пот. Видимо, постельное бельё и матрац тоже придётся менять. Единственной вещью, не получившей в этой заварушке вообще никаких повреждений оказался браслет инструментрона, посылающего мне тревожные сообщения об опасном изменении биохимии организма и нездоровой активности нервной системы. — Знаю, дружок, — улыбнувшись, сказал я, бережно стягивая с левой руки аппарат, — знаю. Ты ведь совсем не понимаешь, что сейчас у меня внутри творится. Так что, полежи-ка пока тут. Массивный браслет был водружён на кучу испорченного барахла, я же медленно побрёл к крупной душевой кабине, оформленной в приятном глазу обтекаемом и изящном стиле, когда послышалось шипение отъезжающей в сторону двери (звук был смоделирован и проигрывался автоматически при открывании и закрывании, сами же двери работали совершенно бесшумно) и шлепки босых ног по кафельному полу. Моринт всё-таки решила присоединиться. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — куда более спокойно сказала бывшая ардат-якши, замедляя шаг. — Никакие импланты не способны дать такой уровень владения биотикой! Люди так не могут! Никто так не может! Эй, ты меня вообще слушаешь?! К тому моменту, когда Моринт всё-таки решилась сблизиться, я уже стоял в открытой душевой кабине и разглядывал прекрасное обнажённое тело инопланетянки через зеркала, украшавшие чуть ли не каждую поверхность здоровенного помывочного агрегата, куда без особых проблем поместились бы пятеро кроганов и ещё на одну кварианку места бы хватило. Возбуждение слегка притупляло мерзопакостную ломоту в висках, лбу и затылке. И, стоило азари подойти достаточно близко, я активировал душ в режиме "ненавязчивый дождь". Нас обоих накрыло облако мелкой водяной пыли. Ах! Блаженство! — Ты! — практически прорычала взбешённая моей выходкой Моринт, грубо схватив меня за плечо и развернув лицом к себе, — Да я... — и тут же сбилась, уставившись на меня каким-то странным взглядом. — Да ты... что? — задал я уточняющий вопрос, уж больно интригующее выражение лица было сейчас у девушки. — Я... — Моринт сделала два шага назад и оглядела меня с ног до головы, — Я не хочу тебя! — слетел с её губ поражённый выдох. — Сочувствую, — скептически высказавшись, я тоже осмотрел её с ног до головы и нашёл зрелище более, чем желанным и приятным. Потом бросил взгляд в одно из зеркал и поморщился. Из отражения на меня смотрел нездорового вида высокий худой хмырь! Рожа бледная, щёки запали, голубые глаза помутнели, а белки покрылись густой сетью лопнувших капилляров. Довольно короткая, но густая, платинового цвета шевелюра, которой я всегда гордился и никому не позволял трогать, сейчас напоминала белёсую жирную паклю, в которую впутались крупные седые пряди. Ко всему прочему, тело, ещё вчера бывшее жилистым и поджарым, каким и должно быть по задумке генных инженеров Цербера, выглядело опасно истощённым, а шрамы, коих у меня было немало, словно бы воспалились, выделяясь на бледной коже ломаными алыми росчерками. Такого себя я бы тоже не захотел! — Ты не понял, — наконец нашла слова Моринт, — когда я увидела тебя там, в "Загробной Жизни", я чуть было не сошла с ума от дикого желания! Я хотела тебя так сильно, что наплевала на осторожность и едва не набросилась на тебя прямо там, на танцполе, так сильно я тебя хотела! А сейчас... — девушка снова бросила на меня долгий изучающий взгляд, чуть дольше, чем нужно разглядывая естественную реакцию на её присутствие: твердокаменный стояк, — сейчас я не хочу тебя. — Ну, значит, я молодец и всё сделал правильно. — Сделал что? — выделив голосом последнее слово спросила девушка. — Что ты со мной сделал? И кто ты вообще такой? Я ведь не дура, у людей не бывает таких клыков, а когда я попыталась проникнуть в твой разум, у тебя глаза почернели, совсем как у нас. — И ты так спокойно об этом спрашиваешь, стоя рядом со мной? — Я закрыл глаза и подставил лицо потоку мельчайших водяных капель. Ломота постепенно начала пробовать на вкус конечности и позвоночник. Проявлялись первые симптомы тошноты. — Пф! — забавно фыркнула азари, складывая руки под грудью. — Если бы ты хотел убить меня, то давно бы это сделал. Ты даже не потрудился связать меня, да ещё и завалился спать рядом, как последний болван! Я ведь могла просто задушить тебя. Даже пистолет бы не понадобился. — Ну, не задушила же, — вновь пожав плечами, я подставил руку под дозатор шампуня и быстро намылил голову. Надо хоть это успеть сделать, пока не начались приступы, — стоишь тут, к тому же, пялишься на меня, вопросы задаёшь... — Эй, эй, что с тобой? — настороженно спросила Моринт, смотря как меня повело в сторону при попытке побыстрее смыть с головы дорогущий "не щиплющий глаза" шампунь. — Я тебя всё-таки задела вчера? — В некотором смысле, — обойдя девушку, я нетвёрдой походкой направился к унитазу, бывшему, вероятно, не менее красивым и дорогим, как и душевая кабина. Жаль, оценить не вышло, кровавые мушки перекрыли весь обзор, — а координация движений нарушена из-за высокой температуры. И тут меня в буквальном смысле прорвало. Желудок скрутило спазмом, таким сильным, что от боли я даже не заметил, как упал на колени перед унитазом, рефлекторно вцепившись в его края руками. В глазах потемнело, в ушах стоял сплошной писк, но это было только начало. Не успев стихнуть, спазм повторился с новой силой, корёжа на этот раз ещё и пищевод. Глотку обожгло, а в нос ударил такой чудовищный, мерзкий и отвратительный запах, что меня вырвало повторно, просто от омерзения. А потом приступ накатил ещё раз. Преодолевая жуткую слабость, я приподнялся на руках, не в силах больше терпеть отвратительный смрад того, что из меня вышло. Чёрт, темно как... А нет, это я глаза закрыл. Унитаз оказался металлическим, что меня несколько разочаровало. Нет, ну серьёзно, люксовые же апартаменты! Могли бы и на приличный фаянс раскошелиться! Потом я увидел то, что в унитазе плавало, и меня опять стошнило. Нет, хватит это терпеть, где тут смыв?! Но тут выяснилось, что оторвать руки от унитаза было чуть сложнее, чем хотелось, потому что во время спазмов я сжал туалетный обод так сильно, что он погнулся. А фаянс бы точно треснул и все пальцы мне изрезал. Какой предусмотрительный дизайнер попался... Аккуратно освободив руки из анатомически-достоверных вмятин, я медленно поднялся с колен, облокотившись о толстую каменную столешницу с овальной выемкой посередине. Вероятно, это была раковина, так как у стены, представляющей собой огромную стеклянную панель, стояла батарея подарочных гигиенических средств, среди которых нашлось и средство для полоскания рта. Так, взять негнущимися пальцами флакон, разорвать ставшую удивительно прочной и неподатливой упаковку, не смотреть в зеркало... — Гр-р-р-р-р-тьфу! Уф, отвратительно... Едва переставляя ноги, я поплёлся к выходу из ванной, благо, меня никто не останавливал. Хотелось просто лечь и лежать. И чтобы никто не трогал. И водички. Но водички потом, сначала просто лечь и чтобы никто не трогал. И чтобы не воняло ни чем. О кровати, в которой провалялся всю ночь, я даже не подумал, направившись к единственному уцелевшему дивану, с содроганием думая о необходимости раскапывать его из-под обломков невинно убиенного собрата, но по пути мне не встретилось ни одной щепки, а диванчик оказался не только цел, но и чист. Это, безусловно, было странно. Но о странностях тоже можно подумать потом, после лежания и водички. О мой бог, как же хорошо! Блаженно упав лицом вниз на мягкий прохладный "кожзам" и закрыв глаза, я на несколько секунд прекратил шевелиться и думать, полностью расслабив ноющее тело. Потом дышать стало неудобно, и пришлось перевернуться на спину, свесив ногу с края. В планах было пролежать так часа два-три. Увы, но самым лучшим планам никогда не суждено сбыться. Это было похоже на состояние дежавю, с той лишь разницей, что в первый раз мне мягко сдавили бёдра, а сейчас... Сейчас кто-то очень аккуратно наступил мне прямо на... — Ты назвал меня Миралой. — Я совсем не против ролевых игр, — не открывая глаза, сказал я, — но категорически не одобряю любые извращения, связанные с ногами. — Учту на будущее, — елейным голоском пообещала азари, надавив на моё достоинство чуть сильнее. Глаза открылись сами собой, хотя, не спорю, зрелище всё ещё было довольно приятным, несмотря на обстоятельства. Возвышающаяся надо мной Моринт ни капли не походила на ту растерянную и запуганную девушку, какой была буквально несколько минут назад. — Знаешь, — не меняя тона продолжила она, — как-то раз в похожей ситуации оказался один кроган. Он был таким гордым, таким самоуверенным. Но стоило надавить посильнее, и его гордость лопнула, как... Напомни, как там называются эти забавные красные овощи с Земли? — Помидорки. — Точно, спасибо! Так вот, его гордость лопнула, словно четыре маленькие спелые помидорки. Бедняжка кричал и корчился целых двадцать минут, пока совсем не истёк кровью... — Впечатляет, честно. Но в моём случае, это стало бы очень большой ошибкой. — Я вся во внимании, — мурлыкнула азари, надавив ещё совсем чуть-чуть сильнее. — Видишь этот шрам? — я провёл пальцами по грубому длинному рубцу, что перечеркнул мне левую грудь от плеча и почти до самой селезёнки, — Батарианский пират, ударил виброножом полтора года назад. Практически отрубил мне руку, но я приставил её обратно. Правда, для экстренной регенерации пришлось выпить из ублюдка всю кровь. Это я к тому, что если ты не планируешь убить меня первым же ударом, лучше вообще не пытайся, потому что-с-с-с-с-с-с-с.... — О, дорогой, ну что ты! — голос Морин буквально источал мёд, — Я совсем не собираюсь тебя убивать! А если ты соблаговолишь ответить мне на несколько вопросов, я даже не стану тебя калечить, даю слово. Итак. Что ты такое, откуда знаешь моё имя и что ты со мной сделал? Глубоко вздохнув, я посмотрел на довольную морду азари, оценил ширину её улыбки и выражение глаз, и пришёл к выводу, что лучше пойти на сотрудничество. Шутки-шутками, а отрастить достоинство обратно куда сложнее, чем сохранить. К тому же, никуда не делась проклятая слабость. — Ладно, хорошо, — выдохнул я, примирительно подняв руки вверх, — Я так и так планировал всё рассказать, когда приду в норму. Но, раз уж ты настаиваешь... — Будь добр, окажи мне такую честь, — ещё сильнее улыбнулась девушка, слегка ослабляя нажим. — Я действительно не человек, — начал я, перейдя на серьёзный стиль повествования, — во всяком случае, к такому выводу пришли учёные-инспекторы из "Цербера", когда приняли решение свернуть проект и уничтожить все "результаты эксперимента", то есть нас, стригоев, — я на пробу бросил взгляд на лицо азари, но не увидел там и тени сочувствия, лишь вежливое внимание. — Ты продолжай, не стесняйся. Значит, говоришь, вас назвали стригоями... — Да. По аналогии с монстрами из легенд одного из народов Земли. Те тоже пили кровь и тяжело убивались. Но это не суть. — А в чём суть? Только постарайся покороче. Сказки я люблю слушать на ночь... — Суть в том, что наш проект... Ты не могла бы убрать ногу? — Считай это стимуляцией речевых центров. Не отвлекайся. — Эх... Сам проект создавался, как первые серьёзные попытки вывести сильного биотика-человека, путём внедрения в ДНК эмбрионов частей генома азари. Сначала всё шло по плану, но потом выяснилось, что случайно зацепившийся ген ардат-якши вступил в симбиоз с какой-то реликтовой рудиментарной структурой, унаследованной человечеством от далёких предков. И получились мы. Стригои. Мутанты, как и ардат-якши способные проникать в разум жертв. Правда, мы свою добычу не убиваем, извлекая материал напрямую из крови. Для этого и нужны клыки. А ещё мы очень сильные, ловкие, живучие, выносливые и все до единого одарённые биотики, способные адаптироваться в очень широком спектре условий, почти как ворча. — Звучит просто замечательно, — очень натурально обрадовалась Моринт, ещё немного ослабляя нажим, — так зачем же вас, таких крутых и сильных, было решено ликвидировать? — А, это. Ну, видишь ли, при всех плюсах, у нас есть ряд серьёзных минусов. К примеру, повышенная эмоциональность и психическая неустойчивость. Всё-таки, во время периода полового созревания мы куда больше животные, чем люди. Во всяком случае, по повадкам, — грустно улыбнулся я. — А ещё мы совершенно не признаём авторитетов и лидеров, до такой степени, что подсознательно стремимся убить своего начальника, если возникает такая возможность. Ну и да, из-за этого половозрелые мальчики-стригои физически не переносят общества представителей одного с ними пола. — Другими словами, — азари сложила ладони на выставленное вперёд колено, наклонилась всем корпусом, не усиливая при этом нажим на моё достоинство, и положила голову поверх сложенных вместе рук. Смотрелось это очень мило, если не брать во внимание тот факт, что теперь весь этот вес в любую секунду мог обрушится на мои... — с вами просто не захотели возиться. И решили усыпить, назвав неудачным экспериментом. Но ты жив. — Стригой, которого мы все считали отцом, смог организовать побег. Мне тогда чуть больше семи лет было. Почти все погибли, но мне повезло, а потом я встретил Шепард. — Удовлетворительно, — пропела азари, склоняя голову на бок, — теперь второй вопрос. Почему ты назвал меня Миралой? — Потому что так тебя назвала Самара, когда приходила сюда. — Что? — всё игривое настроение мигом выветрилось с мордашки Моринт, — она была здесь? В этой комнате? И она меня не убила? Почему? — Потому что Самара охотилась на ардат-якши. А когда она пришла, то обнаружила, что дочь её здесь есть, а вот ардат-якши в квартире нет. — Что за чушь ты несёшь? — Эй-эй! Силу давления соизмеряй! И вообще, убери уже ногу! — Что? Ох, ладно, — азари собралась с мыслями, вновь оценила ситуацию и всё-таки убрала ногу с моего достоинства, чему я был невероятно рад. Впрочем, отходить от меня она всё равно не спешила, ожидая пояснений. — И мы плавно переходим к третьему вопросу, — нараспев проговорил я, закидывая руки за голову, — очень сложному вопросу, на который я и Самаре толком ответ дать не смог. — И она тебя за это не пристрелила? Удивительно. — Она собиралась, но потом передумала, когда увидела результаты экспресс-теста. Так удивилась, что даже винтовку выронила. — Так, стой, — прервала меня Моринт, поднимая руку в интернациональном жесте "остановись", — ты хочешь сказать, что она меня просканировала. И тест дал отрицательный результат. У неё что, инструментрон сломался? Или ты его хакнул? — Неа, — улыбнулся я, глядя на то, как медленно доходит ситуация до Моринт, — её омни-тул был исправен, а хакнуть такую навороченную хрень я не в состоянии. — Тогда, почему... — Потому что ты больше не ардат-якши. Я тебя вылечил. — Что, прости? — азари уставилась на меня со смесью удивления, раздражения и неверия на лице, — Ты. Меня. Что? — Вылечил, — ещё более миролюбиво повторил я, — в твоём ДНК сейчас нет и следа от гена ардат-якши. Хотя нет, вру, кое-какие продукты ещё остались. Именно из-за них ты сейчас плохо себя чувствуешь и не можешь использовать биотику. — Да у тебя бред от жара! — Слушай, — убирая улыбку с лица, сказал я, — я сам не до конца понял, как так вышло. Когда я тебя укусил, подсознание нарисовало мне карту твоего генома. Я там ничего не трогал, честно скопировав несколько удачных решений. А потом, когда начал уходить, заметил его. — Кого? — растерянно моргая, спросила Моринт. — Ген. Тот самый. Который ардат-якши. Я его нашёл. И понял, как и что он с тобой делает. Это было... отвратительно. И мерзко. И неправильно. А хуже всего... — начал я, собираясь сказать, что уловил нечто похожее внутри себя самого, но замялся, остановился и сменил тему, — В общем, я удалил его, а чтобы не повредить тебе, на его месте нарастил здоровую, не поражённую генетической ошибкой структуру. Эй, почему ты смеёшься? Что смешного-то? Но Моринт не ответила, заливаясь искренним смехом, несущим в себе нотки истерики, но истерическим хохотом всё же не становящимся. Она откинулась на противоположный подлокотник дивана, одной рукой держась за спинку, чтобы не упасть, а другой перехватив живот, словно бы тот болел от смеха. — Хах... хах... ты... пф! Ох, ты сейчас рассказал мне, как провёл сложнейшую генетическую операцию при помощи клыков и глюков! И делал это с такой наивно-серьёзной рожей, что я просто не выдержала! Ох не могу, жаль, сфотографировать не чем было! — Эй! — обиделся я. — Знаешь... — чуть спокойнее и с каким-то странно умиротворённым выражением лица продолжила говорить азари, — прямо сейчас я должна быть зла на тебя. Нет, даже больше, я должна быть в бешенстве. Должна умирать от желания убить тебя! Ведь ты без спроса влез в меня. Буквально влез! Влез и изменил, потому что тебе там что-то не понравилось. Да ещё и смеешь заявлять, что вылечил меня! Обнажённая азари одним плавным и донельзя изящным движением перетекла со спины вперёд, на четвереньки, и посмотрела на меня задумчивыми серебристыми глазами. — Но, несмотря ни на что, я не желаю тебе смерти. Я даже разозлиться на тебя толком не могу. В том числе и потому, что впервые за очень-очень долгое время я смотрю на красивого обнажённого мужчину и не испытываю ни тени желания. Это... странно... непривычно... Я в полной мере осознаю твой потенциал, твою привлекательность... Я помню то дикое чувство, которое разгорелось во мне, стоило на тебя только взглянуть. Твой запах буквально сводил меня с ума, а сейчас... Я тебя не хочу. По-кошачьи покачивая бёдрами, не распрямляясь, Моринт медленно подкралась ко мне, как никогда напоминая сейчас не представительницу самой миролюбивой и дипломатичной расы в галактике, а красивого, разумного, но смертельно опасного хищника, эволюционировавшего по воле протеан. Узкие тёплые ладони легли мне на бёдра, потом прошлись по животу, ненавязчиво легли на грудь, заставив меня полностью лечь, и остановились на плечах. Моринт буквально легла на меня, не стесняясь плотного контакта двух обнажённых тел. Вместо этого она не отрываясь смотрела прямо в мои глаза задумчивым нечеловечески глубоким взглядом, и, если бы я не знал о полной невозможности воспользоваться "объятиями вечности" с её стороны, и сильнейшей ментальной устойчивости со стороны своей, то посчитал бы, что меня пытаются гипнотизировать. — Моё тело не хочет тебя, стригой Виктор Шепард. Но ты всё ещё мне интересен. Пожалуй, даже больше, чем это было раньше, — проговорила Моринт, обжигая моё лицо влажным горячим дыханием, которое, по идее, не должно быть таким свежим и приятным, учитывая её самочувствие, — и, до тех пор, пока этот интерес не исчезнет, можешь забыть о покое и одиночестве. Потому что от меня ты так просто не отделаешься. — Это что, какая-то разновидность стокгольмского синдрома? — усмехнулся я в ответ, на что получил донельзя умильную смущённую мордашку буквально в паре сантиметров от себя. — Сток... что? Ты очень хорошо говоришь на азарисе, но не стоит забывать о непереводимых терминах, — приподнявшись на локтях, сказала азари, не разрывая, впрочем, зрительный контакт. Интересно, будь мы оба здоровы, у кого первого бы почернели глаза? — Сток-гольм-ский синдром, — медленно и по слогам выговорил я незнакомое девушке слово, — психологическое состояние, возникающее у жертвы, когда она, начинает симпатизировать и даже сочувствовать своему похитителю, иногда даже влюбляясь. — Пф! — забавно фыркнула азари, поднимаясь с меня, — ты себя переоцениваешь. Впрочем, признаю, ощущения были... интересными, — Моринт окончательно встала, развернулась ко мне задом и, то ли специально, то ли не намеренно провела рукой по шее, как раз там, куда вонзились мои клыки. А я, наконец, обратил внимание на окружающую обстановку. — Эй, а куда хлам делся?! — воскликнул я, окидывая взглядом совершенно чистую прихожую. Одного дивана всё ещё не хватало, но вот груда обломков, оставшаяся от него после попадания моей деформации, словно бы испарилась, не оставив ни единой щепочки. — Ах, это, — равнодушно махнула рукой азари, — я проснулась тремя часами раньше. Успела немного привести себя в порядок и подумать. Заодно связалась с представителями Компании, гарантирующей качество местного жилья. Чуток поскандалила, пожаловалась на вторжение, на взлом их хвалёной системы безопасности, на наглого преступника, который вломился ко мне в самый разгар "общения" с любовником, разнёс прихожую, всячески угрожал, да ещё и улизнул не пойманным. Они очень долго извинялись. Через десять минут прибыла команда уборщиков и оценщиков. Ребятки очень быстро всё зафиксировали, прибрались, заменили разбитый кусок окна и пообещали хорошую компенсацию и пол года бесплатной аренды. Не то, чтобы меня это сильно беспокоило, но отказываться было глупо, плюс, я ещё кое-что с них выжала, так, по мелочи. А раз мне больше не надо никуда убегать... — Стоп, стоп, погоди. То есть, ты уже три часа рассматриваешь дрыхнущего меня на своей кровати... — Матрац, кстати, тоже надо бы заменить, а то запах... Впрочем, ты и сам знаешь. — Лучшее, что ты придумала за три часа, это сесть сверху и наставить на меня пушку, которой никогда ещё не пользовалась? — Ох, знаешь что? — раздражённо вспыхнула девушка, но тут же успокоилась, махнула рукой и ушла на кухню. Раздался звук наливающейся воды, и через минуту у меня в руках был стакан вкусной прохладной воды, которую я тут же с благодарностью выпил. — Уф, спасибо. И за то, что не прибила, пока я спал - тоже. — Пожалуйста, — развела руками азари, подсаживаясь ближе. — Ну так что, не расскажешь, как докатился до такой жизни? — Ты же говорила, что предпочитаешь слушать сказки на ночь, — улыбнулся я, впадая в лёгкий ступор от непривычности происходящего. В моей голове всё должно было быть не так. — Ну, надо же чем-то заполнить время до ужина, — хитро улыбнулась азари, — всё равно, выйти никуда не получится, ты испортил мой единственный выходной костюм! Да и твой проще сжечь, чем починить... — У тебя что, один-единственный комбинезон на все случаи жизни? — С такой жизнью, как у меня, привыкаешь обходиться минимумом вещей и не привязываться ни к чему. — Н-да, точно, я об этом как-то не подумал... — В любом случае, — грустно вздохнула Моринт, — следующие два часа в районе будет работать следственная группа Компании. Даже доставку еды сюда не пропустят, а в холодильнике только алкоголь и наркота. — Плохая идея в нашем состоянии, — подытожил я. — Именно. Так что, почему бы тебе не удовлетворить моё любопытство ещё немного? Ты обо мне итак много всего знаешь, а вот я о тебе... — Хм, — хмыкнул я, наклонив голову на бок, — полагаю, это будет честно. Хорошо. Но тогда история в обмен на историю. С чего мне начать? — Ты упомянул, что выжил, сбежав оттуда, где вас, стригоев, держали... — Да, мне тогда было чуть больше семи лет, — откинув голову на спинку дивана, заговорил я. — Всё началось с того, что я очнулся на нижних ярусах Новой Москвы, и не помнил совершенно ничего, кроме собственного имени... Я начал свой рассказ с бесцельных скитаний по подземельям гигантского мегаполиса, прекрасно понимая, что никогда и никому не расскажу, с чего действительно начались мои приключения в этом мире. Ведь началом всему послужила моя смерть. Яркий свет фар. Истошный визг тормозов. Сильная боль, тут же оборвавшаяся в пустоту и темноту. Холод. Свет. Туман. А потом... Потом я встретил Бога...Глава, в которой Семецкий умирает, но это только начало...
21 января 2019 г. в 05:02
— А сегодня, дети... — радостно начала свою речь Валентина Петровна, — мы повторим тему "Как правильно делать Кусь"!
— КУСЬ!!! — радостно завопила сидящая вокруг меня группа, а Сашка, тот, что старше меня на полтора года и выше на голову, грозно сверкнул удлинившимися клыками.
Везёт ему, мои клыки только-только начали чесаться.
— Совершенно верно, ребятки! Но, прежде, чем говорить о том, как делать Кусь ПРАВИЛЬНО, — всё ещё радостно, но при этом подпуская в голос оттенки загадочности, продолжила наша воспитательница, — кто мне расскажет, как НЕЛЬЗЯ делать Кусь?!
На несколько секунд в комнате воцарилась сосредоточенное молчание, а если очень сильно прислушаться, можно было даже разобрать, как скрипят мозги увальня Марата, опережающего всех нас в физическом развитии, но сильно отстающего умом.
— Нельзя делать Кусь, чтобы познакомиться! — подняла руку и тут же выпалила рыженькая непоседа Ленка.
— Правильно, Леночка, совершенно верно! — обрадованная Валентина Петровна подошла к девочке и нежно погладила её по голове, от чего та довольно зажмурилась. Добрая половина группы смотрела на неё с дикой завистью и возмущением. Тоже мне, выпендрёжница!
— А ещё! — порывисто вскочил Сашка, но слегка запутался в словах и начал заново. — А ещё нельзя делать Кусь кому попало!
— Умница, Сашенька, молодец! — поддержала его Валентина Петровна, оставляя рыжую голову Ленки в покое, отчего девочка обиженно надула щёки. — Кусь, это очень личное, нельзя просто так брать и делать Кусь каждому встречному!
— Даже если он очень понравился? — неуверенно промычал увалень Марат, смущённо потупившись.
— Да Маратик, даже если кто-то очень-очень понравился! И сейчас Юра расскажет нам, почему! Юра?
Воспитательница выжидающе посмотрела на меня, а я никак не мог понять, почему. И кто этот Юра, к которому она обращалась? Я нервно почесал затылок, попытавшись вспомнить, не переводили ли к нам в группу какого-нибудь Юру, но память, на которую я никогда не жаловался, упрямо молчала.
Замолчали и сидящие на ковре вокруг меня ребята. Сначала те, что сидели рядом, потом всё больше и больше.
— Юра, что-то случилось? — обеспокоенно спросила Валентина Петровна, потянувшись к небольшому наручному браслету-инструментрону, предназначенному исключительно для связи с другими работниками нашего садика.
Вслед за ней на меня начали смотреть и другие дети. Кто-то принялся перешёптываться и мои чуткие уши уловили фразу "Опять у Юрца чердак потёк". Ближайшие ко мне дети стали подозрительно коситься на меня.
— Юр, ну ты чего? — положив смуглую ладошку мне на плечо задала вопрос Раська, которую вообще-то звали Раиса, но никто, кроме воспитательницы и врачей её так не называл.
И тут я не выдержал и крикнул, вскакивая с мягкого ковра:
— Да кто такой этот Юра?!
— Код семьсот тринадцать! Повторяю! Код семьсот тринадцать! Объект Юрий Семецкий! — очень быстро и чётко, по военному заговорила в свой браслет Валентина Петровна. В её голосе чувствовалась неподдельная паника, женщина явно была в шаге от истерики, но сдерживалась. Видимо сказалась многолетняя практика.
Мне почему-то стало ужасно обидно.
За Валентину Петровну, которая вынуждена была изображать тут радостную нянюшку, хотя каждый раз перед встречей с нами принимала убойную дозу успокоительного, запах которого я определял на раз ещё с пятилетнего возраста.
За группу, мальчишек и девчонок, самому старшему из которых было чуть больше десяти лет, и которые понятия не имели, что все эти уроки про "правильный Кусь", все биотические тренировки, все бесконечные анализы и исследования, из-за которых мы ещё ни разу не видели открытого неба, всё это не нормально. Так ведь не должно быть!
За себя. Себя, которого всё время почему-то называли Юрием, хотя зовут меня Виктором! Правда тоже Семецким, но Виктором! Уже двадцать... двадцать два... года... Или... Или семь? Ничего не понимаю!
— Кто такой Юра?!! — снова выкрикнул я свой вопрос, не обращая внимание на лепет окруживших меня детей, на побледневшего Марата, на плачущую, вцепившуюся мне в руку Раську. Меня окончательно понесло от ощущения чего-то совсем неправильного и страшного, а ещё от жуткой головной боли.
— Я Виктор!!! — едва не срывая голос, выкрикнул я, через силу, преодолевая блокаторы в крови, окутываясь слабым сиянием биотической энергии.
— Меня зовут Виктор Семецкий!!! Виктор!!!
Я хотел выкрикнуть ещё что-то, но тут в спину воткнулось что-то острое и холодное. Потом ещё, ещё и ещё...
Язык моментально ослаб, как и всё остальное тело. Ужасно захотелось спать. Только головная боль осталась, да проклятый тонкий слух всё ещё улавливал вопли детей и чьи-то резкие команды, отдаваемые злым низким голосом.
А потом мне стало очень холодно и темно и...
Примечания:
[1] — Именно "ворча", а не "ворка", как это перевели наши надмозговые переводчики =_=*
А новогодний сюрприз будет в комментариях!