Лев и Единорог

Зак нашёл Клауда среди яблонь. Особый сорт, которым славилась их гидропонная ферма — фиолетовый бриллиант. Обычно этот сектор теплицы находился под пурпурным ультрафиолетом, чтобы яблоки приобрели тот самый знаменитый цвет. Но сейчас по часам Эдема был вечер, и лампы, повинуясь суточному циклу, переключились на более приятный для людей желтый свет. — Хэй! Парень, как твои дела? — спросил Зак, подкравшись к Клауду со спины. Клауд невольно вздрогнул и сжал в пальцах кремниевый стержень, смахнув с планшетной доски страницу с рисунком. Но Зак успел рассмотреть изображение — в золотистом узоре больше всего узнавалась корона солнца. Фейр украдкой улыбнулся смущению друга. Он вел себя так, будто его поймали на чём-то постыдном. Клауда вообще всегда было легко загнать в раковину смущенного молчания — пусть даже это всего лишь домашняя работа. — Солнце? — переспросил Зак, подняв брови. Клауд замялся, прежде чем выдавил из себя: — Думаешь, паршиво выглядит? Страйф не верил в свои творческие способности, хотя его оценки по этим предметам говорили сами за себя. Но Клауд, чувствуя себя полной бездарностью и продолжал стараться. Ответственность перед родителями не отпускала его. — Ну я же узнал его сразу! — Зак ткнул друга в светлую макушку. На уровне, несмотря на двадцать плотно засаженных растениями гектаров земли, для людей было мало работы, большую её часть выполняли роботы. Они сновали то тут, то там подобно рою насекомых с единым разумом. Изобретение Системы надзора искусственного разума стало и удачей, и полным провалом человечества, загнав его в эпоху застоя и внутренней неудовлетворенности. Всё, что оставалось людям — учиться основам механики, программирования и развивать творческие способности. Отец Зака, как и сын, обслуживал оборудование — чаще всего ломалось освещение фермы. Он постоянно шутил про то, что люди теперь нужны только для того, чтобы вкручивать лампочки. Фейр-старший будто затаил зло внутри себя: у него ученая степень, а ему приходится всего лишь обслуживать самое мелкое звено в иерархи нынешнего социума. Страйфу повезло больше, его родители были учеными-агрономами. Мать занималась контролем качества и экологией — бесконечные пробы почвы, удобрений и урожаев. Отец проводил эксперименты с селекцией. Счастливая семья нынешнего мира, которой было грех жаловаться. Им всем было грех жаловаться… Это раньше сельскохозяйственный труд считался грязной работой, теперь же они оказались избранными. Прошло всего тридцать лет после полного ухода людей в города с закрытой экосистемой, и подобные Эдему фермы стали лучшими поселениями для людей. Органическая пища, хорошая автономная экосистема — ультрафиолет и очищаемый растениями воздух, относительно малая заселенность и отсутствие тяжелого труда. По нынешнем меркам они буквально живут в Раю. Вот только какая-то дикая, почти крамольная неудовлетворённость тенью преследовала людей в этой Утопии. Даже за Клаудом, золотым ребёнком идеальной семьи, она тянулось длинными тенями. А может они, Зак и Клауд, просто на грани того возраста, за которым становится видно обман взрослых? Мир никогда не станет их собственностью. — Как думаешь, какое оно на самом деле? Солнце? — в голубых глазах младшего друга Зак прочёл вселенскую грусть. Фейр пожал плечами. А ему откуда знать? Они оба родились после того, как Корпорация Джинова основала города и началась Киберэра под хрупкой скорлупой её защиты. — Загрузи голографию в Вирт и сравни, — хмыкнул он. Отец Зака постоянно зависал в «Последней Фантазии». По мнению сына, так он пытался сбежать от тщетности своего существования в реальности. Клауд снова смущенно промолчал. Зак понимал его тревогу — Страйф не верил Виртуальной реальности. Сейчас единственным местом, где они могли увидеть и солнце, и горизонт был Вирт. Но они не могли знать, правда ли это или мистификация. Вдруг в реальности солнце зелёное, алое или совсем иной формы? — Тиффа сказала, что сейчас на планете настолько истончилась атмосфера, что небо почернело, а солнце такое яркое, что днём температура поднимается за сотню градусов, выжигая всё вокруг. Теперь Земля больше походит на золотую пустыню. — Девчонка из твоего класса, которая переехала на уровень экологов? — уточнил Зак. Люди надеялись, что когда они спрячутся в бункерах, природа возьмет своё и восстановится. Но, по слухам, данные от внешних метеостанций говорили, что процесс уничтожения Земли уже не остановить. Она пожирает сама себя. — Её родители следят за показателями наружной атмосферы, — подтвердил Клауд. — Всё выглядит паршиво. Зак отвёл взгляд. — Отец говорит: проще найти новую Землю, чем спасти эту, — попробовал пошутить он, но Клауд не улыбнулся. — К чертям и солнце, и домашку. Давай лучше отправимся в Вирт и убьём пару монстров? — неожиданно дёрнул Клауда Зак, стараясь вывести друга из меланхолии. Будто бы планета с выжженной пустыней — не реальней и не страшнее компьютерной Игры. Клауд наконец криво улыбнулся — готовый идти за другом даже под открытое Солнце или в вечность Игры. *** Несколько небольших разведывательных роботов ехали в темноте по давно заархивированному уровню. Управлявший одним из них Кир потёр глаза в своём кресле подключения. Они болели из-за зелёного света ночного визора. Тяжелая работа — заниматься исследованием мертвых уровней. С этого, например, сняли изоляцию только сейчас, хотя эпидемия, выкосившая его жителей, случилась почти двести лет назад. Задача Кира и его напарника — проконтролировать зачистку, проверить, насколько тщательно роботы Системы надзора берут образцы для исследования патогенной среды, выжил ли тот вирус или бактерия, что уничтожила поколение поселенцев. И не образовалось ли в микроклимате уровня новой жизни. Людей использовали для двойного контроля и нестандартных решений. Хреновы роботы порой были бессильны при встрече с чем-то новым, незнакомым их системе. Конечно, обучались они быстрее людей, но импровизировать и создавать с нуля, не имея опыта, им было сложнее. Среди людей профессии Кира ходили жуткие истории и про плотоядных кроликов-крыс из погибшего питомника, и про гигантских червей с покинутой фермы. Все их исследования были под грифом строгой секретности. Однако всегда находились легенды, что доверительным шёпотом коллеги рассказывают друг другу за дозой внутримышечного восстанавливающего коктейля после очередной невыносимой смены на работе. Да, их работа порой начинала походить на Виар фильм ужасов, где за каждым темным поворотом ты ждёшь чего-то пугающего до самых костей. Но самым выматывающим и ужасающим был не этот вечный страх найти что-то неизведанное и ужасающее. Рутина превращала это ощущение в фон. Кир был отгорожен от своего робота-проводника десятками километров и в любую минуту мог сбежать, оставив его на автопилоте. Неприятнее и страшнее всего было находить мертвых людей сотнями и тысячами. Погибших в своих домах или на производствах. Вот так бывает: ты живешь с семьей, а потом внезапно Система надзора изолирует вас из-за того, что твой сосед кашлял. Прекращается поставка ресурсов, обрубается связь с иными уровнями. Все уровни оснащены станциями по очистке и регенерации воздуха и воды. На отдельных встречаются генераторы энергии, но, если там не производились пищевые ресурсы, он был обречён. Разложившиеся до костей трупы. Сидящие в креслах или уснувшие в собственных кроватях. Кир видел всё это — воплощение настоящих кошмаров «мира под куполом». Ведь многие и не подозревают, как уязвимы перед Системой надзора… Стоит ей только решить, что ты опасен, и твои дни сочтены. — Унылое дерьмо, — прошипел напарник в его наушнике. Кир поморщился. С Эрэном рабочие смены становились вдвойне отвратительными. Он болтал без умолку, забивая эфир лишним шумом. — Оторвёмся после смены? — спросил напарник у Кира. — Я знаю одну крошку в нижнем квартале, у неё такая химия — круче двойной дозы от наших медиков. Киру не горело ехать через весь уровень, чтобы после развлекаться в такой сомнительной компании. Он закатил глаза и хотел было ответить, но запнулся — его робот пересёк порог очередного холла. Судя по схеме, это было центральное общественное помещение. Кир и Эрэн замотали головами роботов, обводя фонарями высокий потолок и стены. У Кира в горле пересохло, когда луч фонаря коснулся длинного стола. Похоже, это была столовая уровня. На скамьях и стульях в разных позах сидели люди. Точнее это были остатки человеческих тел, скелеты, смотрящие на роботов чёрными дырами вместо глаз. А в центре тусклым голубым светилась глыба кристалла. — Бинго! — радостно сообщил Эрэн. — За кристальную капсулу Корпорация отвалит хорошую премию. Кир только после слов напарника огладил лучом света странный кристалл. Из-за пролома в нем что-то было не так. Кир попытался всмотреться в трещину. В кристалле виднелась распятая человеческая фигура, но верх казался странным и неправильным. Лишь отъехав назад и увеличив изображение на камере, Кир смог наконец понять, в чем дело. Голова темнела истлевшей тканью и была неправильной формы, несмотря на то, что тело под панцирем кристалла выглядело нормальным. — Кристалл сломан, — возразил Кир. — Кто-то вскрыл его, и голова сгнила. Игрок в ней мёртв. Эрэн хмыкнул. — Корпорации плевать. Я слышал, что эти капсулы обладают потерянной технологией восстанавливать тела. Кир молчал, показывая, что не воспринимает слова напарника всерьез. — Брось, — возразил его скепсису Эрэн. — Разве ты не видишь, что это настоящее тайное вечере, — луч фонаря его робота обвёл фигуры за столом. Только сейчас Кир понял, что те сидели, как за трапезой. Он гулко сглотнул. — Эти ребята знали про регенерацию. В начале они поклонялись бессмертию Игрока, а потом пытались выжить, питаясь её плотью. — Её? — гулко переспросил Кир, лишь теперь заметив, что фигура в кристалле действительно женская. — Если это правда, то у них ничего не вышло. — Ну да, на одном мясе долго не протянешь, — хохотнул Эрэн и повернул робота, продолжая осматривать остальную часть помещения. — Я вызываю грузовую платформу. Целая или нет, Корпорация отвалит за капсулу солидную сумму. А что они будут делать с ней, уже неважно. Пусть хоть продолжат гастрономические эксперименты. Кир за экраном визора молчал. Мало ему было молчаливых духов погибших жителей, теперь список потревоженных им мертвецов возглавит безголовое распятие в кристалле. Это была не первая капсула с Игроком, которую он нашел. Кристальные Игроки, словно инклюзы — прежде казались ему пусть и бессмысленными, но памятниками бессмертию и Игре. Теперь история этой девушки стала самой леденящей из всех. Она действительно была местным идолом, но превратилась просто в еду. Кир объехал стол и увидел на боку камеры подсвеченную надпись с номером и именем: «7713 Клэр Фэррон». *** Дверь в жилой блок открылась, отец Хоупа вернулся со смены. Сам юноша сидел на верхней койке и смотрел на растянутую голограмму кибербоев. Его мать возилась возле плиты. Места было мало, одно общее пространство и на кухню, и на гостиную, а вместо комнат — кровати на втором ярусе, под ними личный закуток. У Хоупа — стол и небольшой шкаф. Вместо двери, за которой мог скрыться мальчишка — пластиковая штора перегородки, закрывавшая только одноместную кровать. — Снова «Лев и Единорог»? — раздраженно спросил отец у матери и клюнул её в щёку грубым поцелуем. Она пожала плечами: — Хоуп занимался с репетитором. С учебой это съело все часы подключения, домашнюю работу он уже сделал. Эйстем знал, что отец просто раздражён после тяжелого дня и будет срываться на нём, припоминая любые оплошности. А учеба сына была самой больной темой. Хоупу постоянно втолковывали: единственное, что ему нужно, чтобы выбраться из этого жилого блока в трущобах — учиться. Сам же отец весь день обслуживал сервера и сети в башне Джинова. Хоуп отвернулся, утянув окно Игры за собой — отгораживаясь от уставшего отца и забирая с собой свой личный мир. Нет, отношения с отцом у него были не такие уж и плохие, просто тот, выжатый до капли на мелкой работе для Корпорации, никогда не имел свободного времени на личные подключения. Отец Хоупа презирал такую праздную и бесполезную трату времени в Сети, как Игры. Возможно, потому что сам обслуживал именно Игроков. «Позёры и бездари», — шептал отец, когда речь заходила о виртуальных битвах. Ведь за каждым Игроком стоит дюжина подобных ему специалистов, в том числе и саппортов подключения. Из-за ограничений по часам полного погружения после религиозного раскола 200 лет назад возник дефицит этого «ресурса». Теперь мало кто мог позволить себе тратить часы на Игры, но нужда в зрелищах и развлечениях не покинула людей. Разделение на касты только укрепилось. Учеба и работа через Сеть для низших слоев. Только те, кто имел власть или деньги, могли себе позволить праздно шататься по Вирту. Либо те, кто играл профессионально. «Лев и Единорог» — любимая команда Хоупа чуть ли не с рождения. Отгораживаясь от неприятного раздражения отца, Хоуп как бы закрывался в своём мире. Он воображал себя там, на локации с подземельем, идущим бок об бок с любимыми героями. Какой бы меч он выхватил сейчас и какой приём использовал бы? В окне Игры герои преодолели последнюю преграду, показался гигантский холл с босом. «Хронодия», — выдохнул одними губами Хоуп, сдерживаясь, чтобы отец не услышал. *** Маленькая железная многоножка ползла по лианам старых проводов. Блестящие серебристые ножки, острые, как иголки, спешили. Деловитая и серьезная, она тянула за собой тройной кабель. Движение её вдруг оборвалось, она «принюхалась» — очередной узел проводов увенчивала серверная коробка, по-настоящему старая и пыльная система архивов. Искорки в её голове с трепетом засверкали перед артефактом. На заборе висел криво прибитый знак, предупреждающий об охране особого объекта. Сюда не добивали огни рабочего района, но луч инфракрасного прожектора монотонно, как маятник, облизывал площадку перед свалкой Корпорации Джинова. Они не были идиотами, чтобы идти напрямую. Маки знал лазейку в заборе дальше, почти в пятистах метрах отсюда. Гадот, выключив фары магнитного байка, сидел недалеко от знака — напряженная гора мускулов, готовая в любую минуту сорваться с места. Либро где-то достала карту со схемой закрытого уровня под ними. Вся «Банда Нора» почти три месяца пыталась найти ориентиры на их уровне для расшифровки указанного места. И теперь Маки был просто уверен, что именно здесь, под ними, за пятиметровой толщей псевдогрунта находятся сотни терабайт сокровищ и артефактов тех времен, когда Корпорация Джинова только начала вводить сертификацию. Банда завербовала, а точнее попросту прижала Хоупа, потому что знала — его отец работает с похожими сетями, а он сам — один из лучших программистов на потоке. Рисунок, выстроившихся в голове маленького жучка, отразился на сетчатке Хоупа. Он облизал пересохшие губы. — Нашел... Сколько у нас будет времени после подключения? — спросил он, не снимая очков. В такие опасные моменты он старался не использовать полное погружение. Державший голопланшет с картой Маки ответил: — Внешняя защита очнётся после вторжения, тогда и спрогнозирую, а за внутренней охранной следи сам, — съязвил Маки. Он знал, как Хоуп щепетилен к своим игрушкам и насколько сложно его уломать подключить к приборам кого-то постороннего. Хоуп передернул плечами — он и так был на нервах. Сейчас он должен был сидеть, подключённый к школьной программе на третьем уроке программирования. Если отец узнаёт, чем он занят на самом деле, у него будут неприятности. Хоупа сорвали с места час назад. Банда — не его друзья, а скорее те, кто пользовался его способностями к взлому. Но эти парни были старше и сильнее, чтобы он мог возражать. К тому же порой Хоуп сам мечтал сбежать от ежедневной рутины и сделать что-то этакое, противоречащее всем «законам» отца. К тому же он до последнего не верил, что банда нашла что-то действительно стоящее. Эстейм выдохнул. Многоножка впилась в коробку, под которой скрывался кристалл микросхем. Первую ступень кодов он снес походя за 30 секунд. С третьей попытки победил вторую стену. На следующую ушло чуть больше времени, но тем не менее он сам был поражён легкостью, с которой взломал сервер. Конечно, Хоуп подстраховался, изучил работу отца и загрузил в долгосрочную память специфический плагин, который мог быстро подобрать древние коды. Однако без везения тут точно не обошлось. Прорвавшись сквозь скорлупу защиты, Хоуп наконец нашёл ядро основной информации. Лишь теперь он бросил взгляд на счетчик времени — почти 2 минуты, а по ощущениям не меньше часа. По расчетам Хоупа, до срабатывания защитной системы оставалось не больше пяти минут. Перед ним встал выбор: что из списка файлов выкачивать в облако. Времени проверять содержимое и выбирать не было. Ключевым стал размер файлов, по нему Эстейм мог спрогнозировать, уложится ли он в срок. Хоуп переключился на фильтр по градации размера. Можно было положиться на фактор удачи и скачать как можно больше мелких сертификатов и предметов. Однако шансов найти что-либо стоящее среди них было мало. Мгновение поколебавшись, Хоуп, наоборот, выбрал самый тяжёлый файл, тот разом забрал две трети ресурса. Ставя его на закачку, Хоуп поморщился и продолжил забивать остаток памяти мелочью с противоположного края списка наугад. Открывать каждый и пересматривать было бы равноценно загрузке, проще потом разобраться, что стоило того, а что нет. Когда закачка была близка к 100 процентам, Хоуп сквозь туман подключения услышал бас Гадота: — Твою мать! Только с этими словами на периферию слуха Хоупа ворвался звук стремительно приближающихся сирен. — Маки! — прикрикнул Гадот. Хоуп почувствовал резкий рывок с места. Адреналин в крови скакнул, и последнее, что успел приказать Хоуп своему боту подключения — самоуничтожиться. Если кто-либо найдёт бота, улики могут привести к его отцу. Хоуп сорвал с глаз очки подключения как раз вовремя — шнур, отсоединившийся от бота, зацепился за часть металлического забора, но даже этот малый импульс сорвал его с сидения магнитного байка, который вёл Гадот. Эстейм кубарём повалился в кучу коробок из нанопластика. Затем был провал в пустоту. Хоуп помнил, как над головой пронеслись автоботы Системы надзора, как они устремились за габаритными огнями Гадота. Как он поднимается на ноги, ведомый единственной целью — бежать. Хоуп нашёл себя спустя три часа на задворках завода по переработке мусора. Голова его трещала, и он выблевал остатки уже вчерашнего обеда. Башня Джиновы — единственное, что помогло ему сориентироваться. В вышине виднелся сиреневый фонарь, указывающий на северный сектор уровня. Ведомый им, как маяком, он отыскал путь обратно. Замёрзший и изнуренный, но чудом спасшийся от погони, Хоуп выбрался к третьему ярусу города и наконец добрался домой. Отец ещё не вернулся с ночной смены, мать уже шла на дневную. Юноша, дрожа, залез на свою койку и закрылся перегородкой. Лишь оказавшись в объятьях личной капсулы, он почувствовал себя в безопасности. Первым делом Хоуп попытался связаться с Маки, но автоответчик заявил, что тот недоступен. Борясь с паническим страхом, Хоуп попытался разобрать накопившуюся почту. Целая цепочка сообщений от Либро. Она спрашивала о Маки и Гадоте… Те не отвечали уже несколько часов. Хоуп сглотнул, прежде чем самому ответить — почти честно, что он не в курсе, где парни. Последним, до чего добрался Хоуп, было облачное хранилище. Его содержимое жгло неудачливому вору руки. Наверное, поэтому он так долго оттягивал момент, чтобы посмотреть скачанное. Однако, когда Хоуп наконец раскрыл самый большой из файлов, в его ушах оглушительно заиграли фанфары. Это был сертифицированный аватар Игры, и, судя по номеру, один из самых ранних. Еще времён создания мира под куполом! Подобного тем, что были сейчас в топе Игроков турниров. Задыхаясь, Хоуп запустил визуализацию «7713 Клэр Фэррон». На ладони закрутилась тоненькая фигурка девушки — полупрозрачная и переливающаяся, словно розовый кристалл. *** — Что, парень, хочешь испытать себя в настоящем бою? — хмыкнул старик с протезами вместо глаз. Его взгляд пугал Хоупа. Эти матовые стекляшки не показывали, куда же смотрит букмекер подпольного турнира. Эстейм поморщился — нет, он был полностью уверен в себе и своём игровом аватаре. Они уже три года играли и неизменно выдавали хороший результат. Пришло время перейти в новую лигу. Поначалу Хоуп скрывался и с опаской выходил в Игру под этой личиной. В начале он ждал, что Маки и Гадот вернутся и затребуют свою долю украденного. А из стоящего там был только аватар. Потом, когда стало ясно, что парни пропали, Эстейма поглотил новый страх. А если следующим, кого найдут и уберут роботы Надзора, будет он? Но шли месяцы, затем года, а за ним никто не спешил. Он закончил школу и освоил этот аватар для одиночных Игр, затем дуэлей. На большее ему никогда не хватало часов полного погружения. Отец устроил его на работу рядом с собой, и Хоуп стал одним из младших техников Сети. Отец соврал: никакие знания и успехи в учебе не позволили сыну подняться выше их трущоб. — Хочу заработать, — криво, зато честно ответил Эстейм. Букмекер ощерился улыбкой вроде доброй, но в ней так и читалось — «Парень, ты не первый, кто строит из себя крутого и надеется мечтает чемпионом». — Прежде чем заработать, ты должен перевести взнос — пятьсот единиц. Хоуп сглотнул. На самом деле в том, что он наконец решился профессионально заняться боями, был виноват не отец и нищета. Главной виновницей стала его мать. Месяц назад Нора умерла. В доме повис невыносимый траур. Отец пропустил несколько недель на работе, прежде чем ему поставили диагноз — депрессия. Хоуп тоже любил мать, и память о ней казалась невыносимой. Проще забыть и вытравить из себя её, вместо того, чтобы подыхать вслед, как отец. Хоуп пытался выкорчевать из себя всё, что напоминало о маме. Учеба, работа, «трать часы подключения правильно», только потому что мать и отец считали, что это лучший вариант. Он бросил работу, скопив ровно на первый взнос, и теперь без сожаления перевёл его букмекеру. — Ну, хорошо, счастливчик. Как записать тебя в турнирной таблице? — вновь улыбнулся старик, но уже по-настоящему, видимо, рассмотрев за матовыми стёклами своих протезов вовсе не Хоупа, а пополнение на своём счёту. — Лайтнинг, — назвал Хоуп имя, выдуманное им для аватара. *** — Клауд, — услышал он свое имя, открыв глаза. Сквозь муть тумана проступал силуэт человека. Голова кружилась. Страйф пытался понять, что с ним и где он. Он уже не раз просыпался так, потеряв себя после долгой игровой сессии с Заком. Каждый раз он возвращался к реальной жизни с таким трудом, будто выныривал из бездны. Первым, что напомнило о реальности, были воспоминания об учебе — завтра же на занятия… Впрочем, зная их с Заком, скорее всего уже сегодня. — Ты в норме? — спросил Зак, материализовавшись наконец перед лицом Клауда. — Почти, — сипло ответил Клауд, сам не узнав свой голос. Он попробовал посмотреть по сторонам, но Зак, будто боясь чего-то, перехватил его лицо и заставил смотреть только себе в глаза. Страйф ошеломлённо прошептал: — Где мы? — серые бетонные стены меньше всего походили на знакомую домашнюю обстановку уровня-фермы. — Ты доверяешься мне? — спросил Зак, будто от ответа зависит его жизнь. — Д-да, — запнулся Страйф. Вопрос глупый, почти недостойный их дружбы. Зак всегда направлял Клауда. Если бы тот безоговорочно не доверял Фейру, этого бы не случилось. Зак для него был лучшим другом и почти старшим братом. — Мы застряли в Игре, и нас заморозили в кристаллах, — выдавил из себя Зак. Фейр боялся, что Страйф после этих слов забьётся в праведном гневе, будет обвинять его во всем. Как делал сам Зак. Вина и злость — то, что он теперь чувствовал к самому себе, и готов был принять от друга любой упрёк, любой болезненный ответ. Но Страйф молчал. Он лишь опустил голову. — Как твой отец? — переспросил Клауд тихо. Зак отступил. Да, пожалуй, это был самый болезненный упрёк от друга. Отец ушел в эту бездну за год до них. Зак, как бы не осуждал и не презирал такую слабость, в итоге пошёл по его стопам. — Да. — Сколько времени мы были заморожены? — спросил Страйф, подняв наконец взгляд на друга. Зак ещё больше прогнулся под чувством вины, понимая, что за этим вопросом стоит надежда вернуться в их привычный мир, к семье. Отец и мать Страйфа не были похожи на семью Зака. Фейр не успел ответить. Двери раздвинулись, и в унылое помещение вошёл незнакомый человек в шляпе. — Добро пожаловать в новый мир, — с насмешкой сказал он двум друзьям. *** Огонь. Вокруг его было слишком много, настоящее пекло, как в аду или на Солнце. — Нам не убить его, — сказал Клауд, отступая и вжимаясь спиной в спину Зака. Тот стиснул зубы. Они слишком много прошли, чтобы оказаться здесь, на вершине Белой башни. Они рвали жилы и сражались на уровне «Льва и Единорога» не для того, чтобы в последний момент сдаться. — Я убью его сам, иди вперёд, — надрывно прошипел Зак. Клауд хотел возразить, словно реакция друга была упрёком. Он уже хотел было устыдился своей трусости, но Фейр не дал ему это сделать. Толчок в спину, и Клауд полетел вперед, лишь на излете успев развернуться и увидеть, как друг исчезает в клубе огня. Сам Клауд остался в белом сиянии, за пределами пылающей стены. Беспомощность и осознание тщетности любых действий накатили на него. Будто он снова маленький ребёнок, потерявший цель. Что за этим белым светом? Солнце, которого он никогда не знал? Обман? Обещания лучшей жизни ему и каждому с уровня «Льва и Единорога»? Всем им… Ложь. За скорлупой мира такая же пустота и неизвестность. Смерть. Земли больше нет, только мертвая пустыня. Белый свет манил его и пугал одновременно. Клауд так и не смог открыть глаза, чтобы вступить на этот путь вслед за зовом. *** Страйф стал полным разочарованием. Ардин почти поверил, что парочка Игроков из первых поколений поселенцев «под куполом» смогут наконец уничтожить ядро Игры и центр Искусственного разума, захватившего власть в нынешнем мире. Но Фейр не вернулся из последней бонусной битвы, а Страйф… Страйф необратимо изменился после смерти друга. Полное безразличие к жизни, скорее существование — он стал похож на апатика. В Игре и на турнире Клауд был ещё терпим, как Игрок, но в жизни, казалось, лишился крыльев. Ардин чувствовал, что источник сил Страйфа иссяк, и ему требовался новый самородок, на которого стоит сделать ставку. Последние две недели Идзуния только и делал, что прокручивал файлы с биографией и параметрами доступных ему Игроков, чтобы решить, кого разморозить следующим. Поиск остановился, когда он нашёл имя, горевшее яркой звездой среди прочих. Ноктис Люцис Кэлум — профессиональный игрок конца золотого века мира «под куполом», потомок одного из создателей Игры. «Кто должен исправлять ошибки родителей, как не их дети…», — эти изощренные мысли жгли Ардина. Мальчишка ведь был потомком Сомнуса, сам Ардин не оставил после себя детей. Говорят, убийство брата — страшный грех, за который могут расплачиваться даже потомки оступившегося. Ирония, горечью плещущаяся на корне языка — чем же должен расплачиваться сам Ардин, сотворивший то зло, что теперь поработило весь мир? Они с Ноктисом в одной упряжке, и мальчишке придётся расхлебывать это проклятье за самого Ардина. Ноктис и целая команда Игроков попали в кристаллы во время массовой депрессии, последовавшей после «Рагнарека». Они стали последней волной Игроков, ушедших в Игру. Сама Система надзора ввела жесткие ограничения на часы полного подключения, чтобы спасти и огородить популяцию человечества, заодно тем самым создав новый дефицитный ресурс для этого мира — ещё один инструмент управления. Ноктис и его друзья казались идеальной командой для решения поставленной задачи. Ардин с трудом выбил из корпорации разрешение на вскрытие сразу четырёх капсул, но подтасовка и некоторое искусственное напряжение на уровне «Льва и Единорога» подстегнули руководство. И теперь он с победной улыбкой спускался на уровень Белой башни. Там его холодно встретил и проводил сквозь лабиринт капсул робот-хранитель. В помощь приехало четыре тяжеловесных погрузчика. Отправив вперед две первые капсулы, Ардин утёр со лба пот и огляделся вокруг. Город мертвых… Здесь было с десяток тысяч капсул, подключённых к единой сети. Когда-то и Ардин здесь лежал. Но теперь категорически запрещал себе видеть под кристаллами подобных ему людей — так и свихнуться недолго. Робот-хранитель повернул голову, подъехав к нему: — У вас только четыре разрешения на изъятие капсул, — он решил напомнить, что человек не имеет прав на иные капсулы, а значит должен возвращаться восвояси. — Я хочу взглянуть на ещё один кристалл, — улыбнулся сам себе Ардин. Робот снова вывернул голову под странным углом, словно птица, рассматривающая добычу. — Меня заинтересовал один игрок, однако, в отчете сказано, что его капсула была повреждена. Новое движение головы робота — ярче, чем вздернутая бровь у человека. — Номер капсулы? — 7713. Хранитель на время застыл, будто искал что-то в списке. Потом повернул корпус на девяносто градусов, его гусеницы плавно двинулись вперёд, без слов приглашая Ардина последовать за ним. Три пролёта и пара сотен шагов. Целая и идеальная капсула стояла перед Ардином. Надпись на боку соответствовала запрошенному номеру: «7713 Клэр Фэррон». Перед глазами Ардина тут же всплыло лицо девчонки из профайла и такой запоминающийся цвет волос — розовый. — Капсулу нашли искатели на одном из заархивированных уровней. Она действительно была повреждена, но после подключения к Сети мы смогли восстановить целостность защитного покрытия кристалла, — снизошёл до объяснения хранитель. Ардин оценивающе осмотрел кристалл и попытался рассмотреть под ним саму фигуру девушки. — Повреждения капсулы как-то отразились на теле? — спросил Ардин. По отчету не было понятно, в каком состоянии девушка, документ от искателей казался плачевным — повреждение мозга. — После восстановления капсулы все поврежденные участки были заменены, в точности копируя эталонный образец ДНК консервации. Ардин наклонил голову. Он знал, что технологии кристалла способны содержать тело в идеальном состоянии вечность, заменяя отмирающие частицы на новые и даже восстанавливая повреждения. Но на что ещё способна эта технология, сделанная под его заказ, после улучшения веками на автономной фабрике? — Она жива? — Все поврежденные участки были заменены и восстановлены, в точности копируя эталонный образец ДНК консервации, — повторил робот. Ардин выдохнул сквозь зубы. — После вскрытия кристалла она сможет вновь функционировать, как прежде? — уточнил он. Робот снова долго молчал, будто опять искал в своих личных списках или архивах что-то. — Нет, — наконец ответил он Ардину. Тот усмехнулся. Однако дальше последовало уточнение. — Игровой аватар «7713 Клэр Фэррон» не обнаружен в архивах. Без него невозможен запуск нейронной системы данного тела. Все прочие функции тела восстановлены, его можно в любое время перевести в изначальное состояние комы для первого этапа запуска нервной системы. Ардин глубоко задумался. Если система регенерирующего кристалла ему была знакома лишь поверхностно, то система переноса нейронной системы человека и его личности была написана им собственноручно. И этот бэкап никак не мог испортиться даже при условии того, что тело, которому принадлежал когда-то аватар, умерло. — В архивах не обнаружен аватар… Сервер хранилища был поврежден? — уточнил Ардин. — Нет. Так как капсула долгое время хранилась на ином уровне, аватар был в библиотеке внешних серверов. На данный момент каталожная ячейка архивов мертвых аватаров пустует. Возможно, кто-то из прямых родственников использует её для личных целей, — слишком дотошно разъяснил хранитель. Ардин, заметивший, как вдали коридора два новых робота начали передвижение капсул, отвернулся от кристалла жутко невезучей девчонки. У него ещё будет время для того, чтобы подумать над решением этой задачи. А сейчас на уровне «Льва и Единорога» наступает новая эпоха — эпоха Ноктиса Люциса Кэлума. *** Хоуп открыл глаза. Он чувствовал, что его язык одновременно высох и распух. Хотелось пить. От наркоза этого хирурга была адская интоксикация, черт его знает, какую смесь наркотиков и химии использовал Рид, но перед глазами до сих пор скакали фантомные цифры несуществующих интерфейсов. Хоуп, пошатываясь, встал и с опаской нащупал на затылке твёрдый пластик гнезда подключения. Губы невольно сложились в измученную улыбку. Он почти шесть лет участвовал в подпольных турнирах с аватаром Лайтнинг. Эстейм уже достиг потолка своей карьеры как Игрок — победа в десятке неофициальных турнирах, даже играл в нескольких сборных. Одно не давало ему покоя — переход в профессиональную лигу. «Лев и Единорог» так и остались для него детской мечтой. Хоуп знал, что в эту касту попадают в основном только Кристальные Игроки. Современные аватары редко могли с ними тягаться в базовых показателях и экипировке. Но он и Лайтнинг были не хуже. Хоуп свято верил в аватар, ставший настоящим талисманом, неизменно приносящим удачу в боях. Точнее — его хрупкая девочка с розовыми волосами и холодными глазами больше всего походила на клинок стали. Тонкий, но острый — прорубающий всё на своём пути. Единственное, что их отличало от настоящих Кристальных Игроков — подключение к Игре. Прямое подключение к мозгу давно было вне закона, хотя давало незримые миллисекунды в отклике аватара. Почти все топовые игроки в их «непрофессиональной» лиге прошли через руки Рида. Эта операция в их кругах походила на инициацию, переход на новый уровень развития. А ещё символом, что пути назад нет, что человек посвятил свою жизнь играм... Что он смог позволить себе это, несмотря на то, что ни одна более или меняя приличная фирма не примет на работу человека с таким клеймом. Подобно росписи тела в прошлом, прямое подключение стало знаком определенной касты. Люди в современном мире, имеющие такое архаичное и по сути ненужное с нынешними технологиями гнездо, осуждались. Официальные операции по внедрению прямого порта перестали делать более сотни лет назад. Технологии и специалисты начали исчезать. Так что теперь это стало ещё и небезопасным делом. На подобные операции решались только самые отчаянные единицы. Док Рид был единственным проверенным врачом, кто занимался подобным на уровне. Хоуп лично знал трёх человек, прошедших через его руки, но и ценник был соответственный. Связываться с кем-то иным было чревато обманом или того хуже — последствиями, несочетаемыми с жизнью. Именно из-за этого операции давно считались Системой надзора вне закона. Хоуп пошатнулся из-за новой волны слабости и мути перед глазами. Хотя и эта боль отозвалась в душе сладостью. Мечта — ожидание эйфории от изменения в жизни, то, что всегда двигало людей на самые неоправданные и болезненные модификации. Боль и неприятная реальность после операции и наркоза меркли перед ожиданием исполнения мечты. В дверном проёме Хоупа ждал Рид, стягивающий тонкие перчатки с рук и медицинскую маску с лица. Та скрывала улыбку. Похоже, он был тоже более чем доволен. — Добро пожаловать на новый уровень, — ощерился он. Хоуп понял, что это не приветствие, скорее намёк на то, что он должен освободить койку для следующего пациента. Он неуверенными шагами подошёл к двери. Рид не останавливал его, скорее умилялся упорности. — А ты неплохо держишься. Обычно ребята лежат пластом ещё пару часов под химией, — обтер он руки о кусок материи из кармана. Хоуп поднял на Рида взгляд, и Док понял, что парень держится на одном упрямстве. Хмыкнув себе под нос, он достал из кармана пластиковую банку. — Держи — таблетки, антибиотики и анаболики. Тебе они пригодятся в ближайший месяц, иначе порт не приживется, а ты сдохнешь… Мы же не хотим, чтобы это случилось? — Хоуп принял банку и попытался что-то ответить, но осознал, что рот как будто слипся, мышцы на лице онемели и не слушались. Рид снова хмыкнул, хлопнул Хоупа по плечу и напутствовал перед уходом: — Вали домой. Жду тебя только через 30 дней, тогда и проверим, как эта игрушка работает. До того даже пальцами не трожь порт. *** Этот момент был ужасно волнительным. Хоуп выдержал режим Дока с трудом. Последнюю неделю он даже не мог спать. Порт на затылке как будто всё время свербел. И дело было не в том, что рана срасталась хорошо или плохо. Хоуп не мог дождаться момента, когда Рид проверит его подключение. Док предупредил, что по статистике 30% операций проходят неудачно. И что в случае провала, он не вернёт деньги. Эстейма носило на качелях между эйфорией — верой, что теперь они с Лайтнинг станут непобедимы — и почти паническим страхом, что всё напрасно, а второй попытки вживить имплантат не будет. Хоуп перенёс и галлюцинации первой недели, и жуткие головные боли второй и третьей. Одно обнадёживало — последние дни все эти тревожные симптомы ушли. Он наконец дождался дня, когда Рид ввел его в Сеть через прямое подключение к мозгу. Хоуп висел в белом пространстве загрузки, пытаясь рассмотреть свою невидимую руку. Ничего нового он не почувствовал, разве что момент загрузки ему казался более тягучим. Он на пробу загрузил образ Лайтнинг и примерил на свою шкуру. Снова не было иных ощущений. В бою Хоуп тоже не нашел явных изменений. Закончив проверочное подключение, он вышел из Сети несколько разочарованным. Рид стащил с глаз виджер. Он, как помощник подключения, выступал свидетелем этой загрузки. — Присмотрел уже кого-то для саппорта? — спросил Рид. Хоуп промолчал. Связи с другими людьми всегда давались ему плохо. Хотя он знал, что при подобном способе подключения сейчас рекомендуют использовать посредника — современная скорость потока информации слишком велика и напрямую выжигает нейроны. Однако в нем всё ещё жили противоречия: — Зачем мне порт прямого подключения, если придётся использовать замедляющий скорость проводник? Рид хмыкнул, но многозначительно промолчал. И Эстейм прочёл за этим не высказанную фразу: «Ты только сейчас об этом задумался?» Хоуп ушёл от Рида в смятении. Всё оказалось не так радужно, как он ожидал. На него неизбежно накатила волна разочарования. *** Он выиграл последний подпольный соло-турнир и был вынужден принимать поздравления вживую. Место, где обычно обитали букмекеры и Игроки, стало походить на странную галерею, на стенах которой натянули голограммы лучших аватаров этой Лиги. Напитков, кроме чистой воды, не было, зато было изобилие таблеточных наполнителей, награждающих стаканы любым химическим вкусом и эффектом. Хоупа давно уже не воодушевлял этот сбор «элиты» подпольных Игроков. Он знал, насколько фальшивы эти слава и успех. По итогу стольких лет Игры он не имел ничего. Незнакомый мужчина в архаичной одежде подошёл к нему. Хоуп напрягся — очередной сумасшедший фанат прошлого? Не хотелось ввязываться в разговор с кем-то подобным. Мужчина приподнял шляпу в знак приветствия и завёл разговор: — У тебя необычный игровой аватар, — на стене напротив них как раз красовалось увеличенное лицо Лайтнинг. Хоуп стиснул зубы. Подобные разговоры его до сих пор раздражали. Любой соперник не упускал возможности отметить, как Хоуп не соответствует своему воплощению в Игре и задеть его этим. — Откуда у тебя она? Этот вопрос на подпольных боях был более редким и сменил раздражение Эйстема на страх. — Купил десять лет назад, — сухо ответил Хоуп. Собеседник вскинул брови и улыбнулся: — Чего только не найдёшь на чёрном рынке! Хоуп промолчал, скрывая подробности. Действительно прошло почти десять лет. Гадот и Маки, с которыми он должен был разделить добычу, так и не появились, исчезнув бесследно. Хоуп уже давно не боялся использовать Лайтнинг в Игре — её сертификаты были в порядке, а истинный владелец, который мог бы оспорить его собственность, умер. И, судя по короткому номеру сертификата, это было очень давно — в начале Киберэры. — Скажи, за сколько ты готов продать её? Хоуп не сдержался и рассмеялся. Сколько подобных предложений он уже слышал? — Скажем, ты согласишься за сто двадцать тысяч единиц? — мужчина оборвал смех Хоупа. В последнем турнире Хоуп выиграл десять тысяч, а за всю свою карьеру накопил около сотни. Сумма была крупная, близкая к запредельной, что снова вернуло Эстейма к мыслям о том, что перед ним сумасшедший. — Лайтнинг больше, чем просто аватар для меня, — оскалился Хоуп. — Я не продам её. Мужчина вздёрнул брови и тонко улыбнулся. — Ты говоришь о ней как о возлюбленной, — эта явная ирония задела Хоупа и отрезвила. Он отступил на шаг от человека, теперь кажущегося ему опасным. Слишком точно тот бил по целям. Мужчина тоже отступил, но только для того, чтобы показательно посмотреть на затылок Эстейма. Там красовался чёрный пластиковый провал. Порт подключения как будто зазудел, и Хоуп с трудом сдержался, чтобы не ощупать его. Если за пределами этого собрания порт считался постыдным клеймом, то здесь его показывали гордо, как признак элитарности. Эстейм уже понял, что это пустая и бессмысленная регалия, как любая другая. Этот порт не дал ему того, что он желал. — Как твоё слияние с ней в Игре? — Хоуп практически не сказал ни единого слова этому человеку, однако, уже почувствовал, что попал в его сети. Тот знал слишком много. Разговор начал походить на липкую паутину. В какую ловушку мужчина пытается заманить Хоупа? Чемпион не ответил на провокационный вопрос. — Если бы этот аватар был твой родной, я бы не стал предлагать продать его. И твоя игрушка… — Мужчина неопределённо коснулся своей шеи и затылка. — Бесполезна, потому что нейронная сеть — рисунок личности, вшитый в в аватар уникален. Она… — он снова сделал паузу, кивая на портрет девушки с розовыми волосами. — Никогда не станет тебе впору. Только тело, с которого снимали электронный слепок, способно по-настоящему слиться с аватаром в Сети. Ты пробовал этот порт со своим собственным, настоящим аватаром? Хоуп знал, что это действительно было по-иному, как одежда, подогнанная под него, но не выдержал и возразил: — Её тело давно погибло. Сейчас все равно не найти кого-то, кто лучше меня справиться с этим аватаром. Мужчина в шутку приподнял свою шляпу: — Ошибаешься, — Хоуп хотел было снова рассмеяться. Но мужчина раскрыл над ладонью голограмму, на которой был портрет Лайтнинг. — А что если я скажу, что Клэр Фэррон жива? Пару движений пальцами, и окно дополнилось несколькими фото кристалла с яркой надписью — номер соответствовал лицензии аватара. Хоуп застыл. Теперь обманывать себя в том, что у Лайтнинг нет иного хозяина, стало невозможно. — Эта красавица спит, ожидая того, кто её разбудит, — хмыкнул мужчина над фото кристалла. Силуэт девушки просматривался под коркой льда, и Хоуп уже безошибочно видел в её чертах образ Лайтнинг. Новая одержимость надеждой затлела в груди, давая веру в будущее. — Меня зовут Идзуния Ардин, — наконец представился мужчина. — И я — менеджер «Льва и Единорога». *** Ноктис не был похож на Страйфа — более живой и жаждущий победы. В него Ардин верил больше. Но не мог не признать, что и у этого парня начался кризис. Три сезона — достаточный срок, а Ноктис так и не смог победить в Бонусной битве. Ардин считал, что дело снова в Клауде. Тот не справлялся даже с ролью антагониста для его героя. Идзуние нужен был другой игрок, которого он сможет противопоставить Ноктису. Тогда прогресс возобновится. Эстейм и Лайтнинг так кстати подвернулись ему на подпольной лиге, что он не мог упустить шанс. Мальчишку уговорить оказалось плёвым делом, сыграла на руку его одержимость и Лайтнинг, и «Львом и Единорогом». Так что цена стала не такой уж большой. Единственное, что портило картину — мальчишка навязался в саппорты Фэррон. Что ж это малая цена. У Ардина будет ещё время подумать, как избавиться от ненужного довеска.