Ночь искры
9 июля 2023 г. в 17:32
– Я уверен, что между нами промелькнула искра, – вполголоса разговаривает Тарэт, прислоняя палец к губам бурой драконицы и одновременно прижимая ее к себе перьевым крылом. – Как только я тебя увидел, то понял, что нам суждено испить чашу обжигающих страстей, вкусив сладкий нектар истинной любви, что сковала нас вместе. Эти цепи – нерушимые, отлитые в горне моего пылающего сердца, – не разобьет ни один молот суровых обстоятельств, не срубит ни один меч тоскливой разлуки, не сорвет жестокая реальность… – Он, умолкая, томно вздыхает. – Мы поднимемся с тобой в небо, отдадимся власти ветра и, внимая его пронзительному голосу, войдем в крутое пике, прильнув разгоряченными телами друг к другу. И пусть мы забудем свои имена, забудем, как выглядит земля, забудем о существовании свободы – чувства поведут нас к свету. – Медленно, с нежностью, едва касаясь ее лба, Тарэт убирает с глаз ее серебристую челку. – Меня влечет к тебе. Я стал не властен над собой. Меня бросает в жар, то в холод. Ты украла мои мысли и затмила краски мира, стала смыслом моей жизни, показала, что есть сила… – Он шепчет ей на ухо: – Я вижу тебя, я слышу тебя, я могу к тебе прикоснуться, я… Ай!.. Эй! Что за?!
Тарэт поворачивается и теряет дар речи. Перед ним, на мягком виноградном ложе сидит Синга собственной персоной. Это шутка, да? Как она очутилась в зале уединений, бесшумно подкравшись со спины и, изловчившись, дернула его за ухо – одной Матери известно. Тарэт сглатывает. Во рту становится сухо. Зачем она здесь?
Синга улыбается. Грациозно, с расторопностью бабочки, спорхнувшей с цветка, она спускается с шелкового одра, усеянного бархатистыми подушечками, и приближается к бурой незнакомке, с которой Тарэт мгновением ранее собирался скрестить хвосты.
– Найдешь выход? – бесцеремонно изрекает виверна, но ее голос спокоен, лишен острых ноток. – Сейчас мне нужен он, а не ты. Если понадобишься, что маловероятно, я позову.
У серебристогривой драконицы отвисает нижняя челюсть. Она больше обескуражена, чем оскорблена, а потому никак не реагирует на просьбу удалиться. Она вообще не движется, будто ее пригвоздили к полу. Веки ее глаз судорожно скачут то вверх, то вниз.
– Прозвучало не убедительно? – уточняет Синга, приподнимая голову. – Я постараюсь максимально доступно пояснить. Тарэта я знаю, а тебя нет. Все просто. Кроме прочего, сейчас меня не заботят случайные знакомства.
Драконица все еще не подает признаков живого, разумного существа. Она молчит, ресницы беспокойно подпрыгивают, сбиваясь к уголкам глаз. Понимая, что от третьей лишней так просто не избавиться, Синга прибегает к крайним мерам. Она хватается за ожерелье, которое нынче представляет собой связку вороньих голов и перьев, и, сорвав его с груди, бросает к лапам незадачливой незнакомки. Черепа брякают друг о друга, оказавшись на покрывале, скатываясь в кучку между двух тканевых складок.
– Ты веришь в существование ведьм? – спрашивает Синга, кивком указывая на необычное украшение. – А ты знаешь, что с их вещами приходят разного рода проклятия?
Вздрогнув от услышанного, подруга Тарэта подрывается с нагретого места и стрелой несется к двери. В коридоре доносятся стоны со слезами, удаляющиеся от комнаты. Вскоре ее голос пожирает тишина заведения.
– Ты не меняешься, – вздыхая, говорит Тарэт.
– Ты тоже, – соглашается Синга и устраивается там, где только что сидела его любовница. – Каждый раз мне приходится спасать тебя от скуки. Ты не сердишься?
Тарэт смеется. Кому как не «ведьме» удается настолько изобретательно избавляться от его подруги, что не возникает повода опускаться до уровня ревностных сцен только из-за обреченности провести вечер в ее обществе? Безусловно, он не держит зла. Более того, он рад, что она здесь. Он давно ее не видел и, откровенно говоря, начинал тосковать.
– Одной больше, одной меньше, – пожимает плечами бард и поднимает с пола лютню. Он снимает со струн несколько легких аккордов. – В любом случае, им не угнаться за тобой.
Синга догадывается, на что он намекает. Прошло столько сезонов с момента их знакомства, но с тех пор мало что изменилось. Она не подпускает его ближе, чем он хочет. Виверна знает, что он по-прежнему желает ее больше, чем кого-либо на этом свете. Множество дракониц, с которыми он разделяет плотские игры, являются никем другими, как представлением ее, Синги, на их месте. Каждый раз, когда он обнимает очередную незнакомку, Тарэт подменяет ее воображением на свою давнюю знакомую, сидящую рядом, но такую далекую и холодную спутницу со странным символом на щеке.
– Тебе не кажется, что следует поработать над текстом? – предлагает Синга, не сводя с него желтых глаз. – Тебя слишком увлекают длинные любовные признания на человеческий лад. Слишком поэтично и возвышенно. – Она кладет свой коготок крыла ему на плечо. – Не поддавайся воздействию слов. Они путают, сеют сомнения, обещают… Уделяй больше внимания взглядам, позе и движению хвоста. Не забывай, кто мы есть на самом деле.
Тарэт вздыхает, откладывая музыкальный инструмент в сторону. Музыка нынче не ладится, звучит чопорно и режет слух.
– Я помню, кто я есть на самом деле, но забываю, когда рядом появляешься ты. – Его взгляд мечется то к лапам, то сталкивается с взглядом Синги. – Думаешь, твои советы помогут в достижении… – Его голос обрывается.
Синга убирает коготок с его плеча и падает на спину, раскидывая крылья на подушечках. Она поджимает лапы и вытягивает шею. Нарисованные символы на ее теле тускло мерцают в свете ветвистых канделябров на стене.
– Иди ко мне.
Тарэт смотрит на виверну, лежащую в неоднозначной позе. Ее хвост сворачивается в кольцо, затем распрямляется, сползает в другую сторону и вновь стягивается. И он, было, собирается ответить на ее зов, но вдруг останавливается. В ином случае, с другой драконицей он, не раздумывая, набросился бы на хрупкое тело, сжал бы до боли, но сейчас… Что-то не давало ему это сделать.
– Я не могу, – тихо произносит Тарэт.
– Почему? – удивляется Синга. – Почему нет? Ты давно этого ждешь.
– Ты знаешь, что я не могу воспользоваться случаем. Это неправильно.
Синга встает. Она собирает крылья под себя и устраивается уже на животе. Зевнув с высунутым языком, виверна опускает голову на подушку и закрывает глаза.
– Разбуди меня утром, хорошо? Я очень устала.
Тарэт мягко улыбается. Он знает, что выдержал это испытание. Он знает, что их связь продолжает крепнуть.
Он знает, что она его любит.
– Хорошо, я буду внизу. Загляну в местный бар.
И, водрузив лютню за спину, Тарэт прикрывает за собой дверь. Перед лестницей в окно стучится тихая ночь Равнинных Земель. Стоит отдать ей должное – она пришла в этот раз как нельзя вовремя.