Dum spiro spero

На пожарной лестнице, расположенной на фасаде здания, стояли двое. С занятой высоты открывался воистину прекрасный вид на вечерний Лондон. Как хорошо, думал Гарри затягиваясь сигаретой, что работа в Министерстве сохранила возможность иногда, не покидая здание, выбираться на глоток свежего воздуха. Любой магл, проходящий мимо, видел бы только старую неприметную высотку, впрочем, тут же забывая о ней. Но стоило зайти внутрь, как взору открывалось расширенное заклятиями помещение, уходящее глубоко под землю. В наземной части, состоящей из этой высотки, располагался делопроизводственный штаб, клерки которого активно расфасовывали нескончаемый поток корреспонденции, документов, мелких посылок и прочего. На верхних этажах была министерская совятня. Главный вестибюль с каминной сетью и рабочими лифтами располагался на минус первом этаже. Ниже было все Министерство по отделам. Из-за подобного расположения, конечно, можно было забыть об окнах, выходящих на настоящие улицы. Да, у всех в кабинетах были модернизированные окна, выходящие на пустыни, моря, леса и горы. Но это было не то. Однажды, поднявшись к совам отправить запрос опергруппы на место дислокации, Гарри завернул не туда и случайно вышел на пожарную лестницу. Он очень обрадовался, узнав, что она не пользуется спросом и иногда выходил туда покурить после особо тяжелых мозговыносов Робардса. Вот и сейчас, вверив разомлевшего от огневиски Малфоя Гермионе («Ну твою ж мать, Гарри! Как за такое короткое время вы успели налакаться? И это перед ритуалом! Вот где мне сейчас найти ему антипохмельное?!»), он вышел покурить. И подумать. А подумать было о чем. То, как Драко реагировал на ситуацию, то, как он реагировал на самого Гарри, не могло не задеть чувств Поттера. Малфой был зол из-за сложившейся ситуации, равно как и напуган внезапной вспышкой магии Гарри. Да, он практически сразу взял себя в руки, и, возможно, никто даже не заметил мимолетного испуга в его глазах после падения. Никто, кроме Гарри. И этого было достаточно. Малфой его презирал, ненавидел и боялся. И как Гарри должен теперь находиться с ним под одной крышей аж целых три месяца?! И это с его-то неуравновешенной магией? О чем вообще думали Кингсли и Робардс?! Гарри затянулся и выпустил дым. Теплый июльский ветер приятно подул в лицо и тут же унес струшенный на пол площадки пепел от сигареты. На лестнице за дверью послышались шаги, после чего на площадку вышел Рон. Поттер молча достал пачку и протянул другу. Рыжий парень достал одну и подкурил от палочки. — Там все готово, друг, — Уизли выдохнул сизый дым и сплюнул. — Все прошло плохо? Гарри покрутил пачку в руках, достал себе вторую сигарету и спрятал пачку обратно в карман мантии. Подкурил, затянулся, оперся локтями о перила. — Ну, почему же плохо? Все, как я и ожидал. Он все так же меня ненавидит. А теперь еще и боится. Хотя непонятно, чего больше — моей силы или моей предстоящей над ним власти, — невесело хмыкнул Поттер. — Жаль, что план с Люциусом его не смягчил, — друг потрепал Поттера за плечо. — Ну, может что-то и изменится за эти три месяца. Пару раз показательно ему что-нибудь разрешишь, также показательно не будешь его использовать — хотя ты бы и так этого не сделал, а жаль — и вуаля! Гарри выпрямился и стряхнул пепел. — Использовать… ха! Он вынудил меня дать магическую клятву, что я этого делать не буду. — И ты повелся? — Ничего сверх меры я ему все равно не разрешу. К тому же, проще было заткнуть ему рот таким обещанием, чем выслушивать его претензии и дальше, рискуя дослушаться до очередного взрыва. — Умно, — Рон последний раз затянулся и потушил сигарету. — Что ж. Все ждут только тебя. Отдел тайн уже разбил артефакты на три пары. Можем начинать. Гарри посмотрел на хмурого друга. — Эй, — легко толкнул он Уизли локтем, — со всей этой историей с ритуалом я даже не поинтересовался, как вы с Мионой к этому относитесь. Ну то есть, понятно, что особо выбора у нас не было, но все же. Херовый из меня друг. Гарри знал, как друг относился ко всем Пожирателям. После смерти Фреда семейство Уизли залечивало раны, кто как мог. Молли с Артуром перебрались на неопределенное время к Чарли в Румынию, Джинни сорвалась запасным ловцом в команду к Холихедским Гарпиям в Австралию, Джордж окончательно заперся в себе и только и делал, что перемещался между Норой, где ночевал, и магазином вредилок. Рон же, поступив на службу в аврорат, был рассортирован вместе с Поттером в группу захвата. Но на первых же рейдах обнаружилось, что к активной работе по поимке и допросу сбежавших Пожирателей парень совершенно не готов. Рон срывал злость на пойманных преступниках с ужасающей жестокостью. После избиения Роном пойманного Трэверса до полусмерти, Робардс, наконец, очнулся, и перекинул его временно к логистам. Со временем оказалось, что для Уизли там самое место. Он стал спокойнее и рассудительнее. Услышав вопрос Гарри, Уизли сжал губы в тонкую линию и поиграл желваками. — Скажем так, если этот распущенный индюк не будет соваться в мою жизнь сверх меры и доставать своими пошлыми шуточками, никто не пострадает, — также невесело, как ранее Поттер, хмыкнул Рон. — Ладно, идем. Парни вернулись в Аврорат, где сонная секретарша проинформировала их, что процессия из Робардса, Гермионы, слизеринцев и нескольких авроров уже прошествовала в Ритуальный зал. Молодые авроры направились туда. Ритуальный зал представлял из себя просторное помещение с высокими потолками и сильной акустикой, более напоминающее пещеру, нежели зал, как таковой. Стены были испещрены защитными рунами, не позволяющими выходить магии за пределы помещения. Этот зал часто использовали невыразимцы для тестирования разного рода артефактов и проклятий. Тут же проводились разные ритуалы, находящиеся под юрисдикцией Аврората и Отдела тайн. Когда зал пустовал, начальники групп устраивали тут тренировки молодого взвода авроров и невыразимцев. Гарри зашел вслед за Роном и закрыл огромные тяжелые двери. В центре зала у алтаря уже собралась группа из мрачных слизеринцев, усталой, но собранной Гермионы, Гавейна Робардса и группы из пяти невыразимцев. Шесть авроров расположились по периметру зала. Подойдя к подруге, Гарри увидел до этого незаметный невысокий постамент, на котором возлежали три пары «браслет-ошейник», над которыми все еще колдовали невыразимцы. Самый старший из них, отделился от группы и подошел к Гермионе. — Мисс Грейнжер, должен сообщить, что разбитый на три пары артефакт получился еще более неустойчивым, чем мы ранее предполагали. Возможно, понадобится время на то, чтобы браслет Сюзерена перестал взывать к ошейнику вассала, причиняя тому дискомфорт. Услышавший это Малфой тут же подобрался. — Что вы хотите этим сказать? — возмущенно выпалил Драко. — Что нужно, чтобы предотвратить данное явление? — одновременно с ним заговорила Гермиона. — Думаю, простого физического контакта будет вполне достаточно, — ответил Гермионе мужчина, полностью игнорируя выпад Малфоя. — Части разбитого артефакта будут чувствовать друг друга, и магия со временем стабилизируется. — С каждым часом все интереснее и веселее. Ты, Грейнжер, умышленно припасла ягодку напоследок?! — скрестил на груди руки Малфой. Подошедшие ближе Паркинсон и Забини недовольно переглянулись. — И какого рода контакт допустим? — потерев переносицу, спросила Гермиона. — Уверен, достаточно будет чего-то вроде рукопожатия или объятий, — устало выдохнул невыразимец. — Точнее сказать не смогу. Как долго это нужно будет, также не скажу. Думаю, после установления связи, пары какое-то время будут чувствовать зуд в месте расположения артефакта. Неприятные ощущения будут уходить после подобных контактов. И так, пока магия не стабилизируется. По идее. — По идее?! То есть, вы даже не уверены?! — вскричал Малфой. — Не заводись, — обратился к другу Забини. — Прекратить балаган! — гаркнул Робардс. — Почешете лишний раз, подумаешь! Зато уж точно эти чертовы три месяца я буду уверен, что никто не сможет физически пустить вам троим в лоб Аваду, или поприветствовать Круциатусом. — Ну хоть какая-то польза от этих ошейников должна быть, — парировала Паркинсон. — Будучи вассалами вы будете под полной магической защитой своего Сюзерена от Непростительных и Темномагических со стороны любого волшебника, неблагодарная ты… девушка, — произнес под тяжелым взглядом Главы аврората Рон. — И на том, как говорится… — вставил Блейз. — У нас все готово, — сообщил подошедший невыразимец средних лет, поправляя рукава на синей мантии. — Чтобы не было недоразумений, мы подготовили слова клятвы, которые я прошу вас быстро выучить, — сказал старший невыразимец, призвал с постамента сверток пергаментов и раздал каждому из шести молодых людей. Ребята быстро ознакомились с клятвами и кивнули. — Надо же, все предусмотрели, — толкнул друга локтем в бок Блейз, на что Малфой скептически выгнул бровь. — Отлично. Приступим. — отрывисто сказал Робардс и развернулся к постаменту. — Грейнжер, Паркинсон, вы первые. — А может все-таки попробовать… — с надеждой глядя на Гермиону, начал было Драко. — Малфой. Нет. — припечатал Поттер, на что Малфой возвел очи горе. — Что ж, — вздохнула Гермиона и пошла к алтарю. За ней уныло поплелась Панси. — Наденьте каждая свой артефакт и сделайте надрез на правой ладони, после чего сцепите руки в рукопожатии, — распорядился старший невыразимец. — Произнесите ритуальные клятвы, после чего можете разорвать рукопожатие. Девушки взялись за артефакты. — Как это унизительно, — жаловалась Панси, надевая ошейник. — Потерпишь, — хмыкнул Рон, скрещивая руки на груди. Как только Гермиона и Панси сцепили руки, морщась от боли в порезах, браслет на левой руке Гермионы и ошейник на Панси засветились теплым золотым светом. Гермиона припомнила слова клятвы и начала: — Я, Гермиона Джин Грейнжер, признаю Панси Энн Паркинсон отныне и на срок трех календарных месяцев с текущего момента моим вассалом. Называя себя ее Сюзереном, я даю обет защиты моего вассала от негативного воздействия извне посредством всех Непростительных и Темномагических заклинаний и проклятий. Называя себя ее Сюзереном, я даю разрешение вести привычный образ жизни в пределах выделенного на срок сцепки дома, а также в иных местах в случае ее сопровождения или нахождения без моего присутствия, но с моего разрешения. Разрешаю утолять свои естественные потребности в любое время и в любом количестве по своему собственному желанию, не переспрашивая на это разрешения, — практически как с учебника считала Гермиона дополненный невыразимцами вариант клятвы. Далее пошло стандартное ее изложение. — Взамен прошу исполнять мою волю, подчиняясь моим решениям. Не преступать закон, не покидать отведенное место проживания без моего на то разрешения, не утаивать информацию, касающуюся психического и физического здоровья и благополучия моего вассала, а также информацию относительно угрозы жизни и здоровью моему вассалу или мне. Браслет Гермионы вспыхнул ярче и стал светить красным. — Я, Панси Энн Паркинсон, признаю Гермиону Джин Грейнжер своим Сюзереном отныне и на срок трех календарных месяцев с текущего момента. Даю согласие на выдвинутые Сюзереном условия и обязуюсь их не нарушать, — произнесла свою часть Панси, после чего ее ошейник также вспыхнул и засветился красным. — Да будет создана связь, — в один голос закончили девушки, их артефакты вспыхнули белым и погасли. Девушки разжали руки, и каждая залечила порез. Не дожидаясь распоряжения Робардса, к алтарю подошли Забини и Уизли. Блейз надел ошейник, порезал ладонь и, хмурясь, протянул ее Рону. Уизли с садистским оскалом крепко схватил ее своей рукой, после чего парни с точностью повторили ритуал. — Итак, Малфой, Поттер, ваша очередь, — махнул рукой в сторону алтаря Робардс. Гарри двинулся было к алтарю, но почувствовал, как Драко схватил его за рукав, останавливая. Гарри вопросительно повернулся к Малфою, на что тот тихо, чтоб было слышно только Гарри, сказал: — Надеюсь, ты выполнишь обещание? Или заверения гриффиндорца уже ничего не стоят? — за маской высокомерия Гарри разглядел недоверие, от чего лицо Малфоя выглядело бледнее обычного. — Не переживай, Малфой, — закатил глаза Гарри. — Будет тебе клятва. Поттер вырвал руку из захвата и ровным шагом прошествовал к алтарю, уверенный, что Малфой замешкается, и удивленно приподнял брови, обнаружив его рядом. Гарри потянулся к браслету и надел его на левое запястье. Браслет тут же плотно обхватил руку. Металл холодил кожу, но браслет ничуть не мешал движениям кисти. «Красивый» — подумал Гарри, рассматривая плетение. Поттер сделал неглубокий надрез и опустил руку, после чего взглянул на Драко. — Ненавижу тебя за это, Поттер, — надевая ошейник тихо и зло сказал Малфой. На его лице отражалось такое презрение, что Гарри передёрнулся. Во рту появилась горечь. Драко рассек ладонь и, скривившись еще больше, крепко схватил Гарри за руку. Даже невзирая на боль в ладони и холодный взгляд малфоевских глаз, сердце Гарри пропустило удар от прикосновения. Ладонь Драко была холодная и сухая. Кожа на тыльной стороне была приятной и мягкой на ощупь. Сердце Гарри пустилось вскачь, а к щекам явно прилила кровь. Собравшись, Гарри прокашлялся и начал: — Я, Гарри Джеймс Поттер, признаю Драко Люциуса Малфоя отныне и на срок трех календарных месяцев с текущего момента моим вассалом. В зачет долга жизни перед Нарциссой Малфой я даю клятву защищать ее сына от любой опасности на период действия вассалитета. Называя себя его Сюзереном, я даю обет защиты моего вассала от негативного воздействия извне посредством всех Непростительных и Темномагических заклинаний и проклятий. Называя себя его Сюзереном, я даю разрешение вести привычный образ жизни в пределах выделенного на срок сцепки дома, а также в иных местах в случае ее сопровождения или нахождения без моего присутствия, но с моего разрешения. Разрешаю утолять свои естественные потребности в любое время и в любом количестве по своему собственному желанию, не переспрашивая на это разрешения, — глядя в глаза Малфою, зачитал часть клятвы Гарри и перевел дыхание. Малфой приподнял бровь, в ожидании продолжения. Его взгляд отражал зарождающееся беспокойство. Гарри сглотнул, прикрыл глаза, и продолжил: — Также, будучи его Сюзереном, я даю обещание сам не чинить над ним физическую расправу с целью утоления жажды мести, не совершать действий и не требовать выполнения вассалом таковых, если они так или иначе трактуются им, как унижение его личности и/или возмущают его. Гарри вновь перевел дыхание, не открывая глаз. Услышав, что Поттер исполнил обещание, Малфой уже было обрадовался, что так легко провел недалекого гриффа, ведь есть столько способов обхода ограничений если каждое решение и приказ Поттера трактовать, как то самое «унижение», тем более, когда у него будут развязаны от расправы руки, но тут Гарри продолжил: — Данное обещание теряет силу, если вассалом будут совершаться действия за моей спиной без моего ведома в обход и/или с помощью манипуляций моими решениями и разрешениями к действиям. Услышав это, Малфой округлил глаза и крепче сжал руку Поттера в знак протеста. Гарри открыл глаза, посмотрел на негодующего Малфоя и закончил: — Взамен прошу исполнять мою волю, подчиняясь моим решениям. Не преступать закон, не покидать отведенное место проживания без моего на то разрешения, не утаивать информацию, касающуюся психического и физического здоровья и благополучия моего вассала, а также информацию относительно угрозы жизни и здоровью моему вассалу или мне. — Ты надул меня, чертов Поттер! — вскричал Драко. — Иначе ты надул бы меня, — сузив глаза, произнес Гарри. Малфою ничего не оставалось, как произнести свою клятву и закончить ритуал. Стоило его ошейнику погаснуть, он брезгливо оттолкнул руку Поттера и сразу направился прочь, ближе к Паркинсон и Забини. Гарри отвернулся, зажмурился и горько вздохнул… Его персональный ад начался.