Пусть любить тебя будет больно

      Гости за стеной пили, ели, разговаривали, но у меня не было ни малейшего желания присоединиться к ним. Внутри бушевала ревность, обида больно давила на ребра мешая дышать. Слезы стали наворачиваться на глаза, а от сдерживания истерики горело горло. От мысли, что он будет жить у неё мне хотелось кому-нибудь сломать руки, ноги, свернуть шею… Мне было слишком тесно в комнате, катастрофически мало воздуха. Из груди вырывался стон, а мои пальцы давно схватились за волосы расхаживая по комнате туда-обратно. 10 шагов… Со стороны я, наверно, выглядела как тигр в клетке. Старалась вспомнить его глаза полные чувств ко мне, его слова о любви, поцелуи, поведение в подъезде, когда он держал меня за руку, обнимал. Я через боль, но смогла дышать… живот скрутило, а желудок начал болеть от нервов. Браслет! Я быстро села на диван и рассматривала браслет на моем запястье, прижала его к губами и по щекам покатились слезы. Неужели я боюсь его потерять? Я, Ксения Громова, вечная пацанка, хулиганка, член банды Вегас боюсь потерять Егора. Та, которая быстро ставила на место всех, кто пытался хоть как-то покушаться на мою свободу. Я сама загнала себя в угол и в этом только моя вина. На глаза попалась sim-карта, которая валялась в куче осколков телефона. Вставив её в другой телефон я судорожно старалась как можно скорее его включить. Трясущимися руками я отправила сообщение Криду. — Что случилось? Телефон нагревался в моих руках… — Отец снова с приятелями пьет и дал понять, что мне там делать больше нечего. Меня немного отпустило — он ушел не потому что захотел жить с Аней, а по нужде. — Тебя выгнали из дома? — Можно сказать и так. Когда мы встретимся? Я уже соскучился. Я улыбнулась, истерика отпустила и буря внутри успокоилась. — Завтра весь день? — Договорились! Отложив телефон я пошла в ванную умыться. Прохладная вода смывала весь негатив и следы недавней истерики. Перед тем как открыть дверь, я сделала глубокий вдох и повернула ручку. Двенадцать пар глаз обратились ко мне, дядя протянул мне стакан с соком, поднял свою рюмку и со словами «За тебя» выпил. Разговоры возобновились. Папа обнял маму, что-то шепнул ей на ухо от чего она тихо засмеялась. С большим трудом дождавшись утра я побежала на аллею. Всю ночь меня мучали кошмары, в которых Егор говорил мне, что у нас ничего быть не может и всё, что говорил была ложь. Прогуливаясь по аккуратно вымощенному тротуара из белого камня я ловила теплый ветер и шелест зеленых листьев, которые словно шептались. Наше место еще пустовало… я села на лавочку уперевшись в неё руками, мысли были заняты воспоминаниями из слишком правдоподобных снов. Встряхнув головой и потирая переносицу я услышала приближающие шаги. Блондин оделся во всё черное — мешкообразная толстовка с капюшоном, которая была на нём когда мы шли на стрелку и джинсы. Он сел на лавочку рядом со мною, скинул рукой капюшон попутно поправляя волос, вид его был мягко говоря помятым. Встретившись с ним вглядом у меня снова начало теплеть внутри хоть глаза уже не были такими небесно-голубыми… они были такие же тёмные, как море во время дождя. Тёмные круги под глазами были свидетельством такой же тяжелой ночи как и у меня, а руки из толстовки он вытаскивать не стал. Я хотела его крепко обнять, поцеловать, но от него веяло холодом. Тишина давила на меня, но зрительный контакт никто из нас прервать не решался. — Привет! — тихо сказала я слабо улыбнувшись. — Привет. — Как дела? — разговор явно не клеился. — Сойдет, как отметила вчера? — сухо, без особого интереса спросил он. — Родственники, торт, тосты, сок. — Я рад. — моё непонимание почему он так холоден ко мне росло в геометрической прогрессии. Я ждала, что он мне откроется, расскажет про свои проблемы, почему дома жить не вариант и почему он живет именно у Ани, но вместо этого между нами возвышалась стена непонимания, равнодушия, боли и разочарования.