О чудовищах

Трактирщик щедро плеснул в кружку пива, с любопытством поглядывая на незнакомца. Тот был высок, входя, согнулся едва не в три погибели, чтоб не задеть макушкой низкую притолку; крепко сбит, стоял перед стойкой твердо, чуть расставив длинные ноги. Взгляд имел твердый, уверенный, не рыскал вокруг, не примечал, как бы схватить, что плохо лежит. Лицом, правда, был смурен и суров, ну да после их тракта и резвый скакун притащится дохлой клячей. Волосы стриг коротко, так что темные пряди не скрывали татуировку, обвивавшую длинную шею. Ходили слухи, что зерриканские бабы выводят себе узоры на лице, но что там делают их мужики, никто сказать не мог. Да и не похож был незнакомец на зерриканца: те мелкие да юркие, а этот – что твоя каланча. Высок, крепок в плечах, с ясным взором. Рыцарь, одним словом. С таким не забалуешь. – Ну как вам пиво, милсдарь рыцарь? – спросил трактирщик, не без радости глядя как незнакомец осушил кружку. Тот неодобрительно заглянул в пустую посудину и, протягивая руку за добавкой, хмуро проговорил: – Не распробовал. Толпа любопытных односельчан позади рыцаря взорвалась одобрительным гоготом. Трактирщик хмыкнул и щедро долил напиток из кувшина. Под шумные выкрики соседей незнакомец испил и вторую кружку. Не дожидаясь приказа, трактирщик подал блюдо с маринованным угрем и плошку с солеными огурцами. Выставив еду на стол, он с надеждой глянул на рыцаря, что расстегивал стянутый у горла плащ. Поношенный, но добротный камзол, кожаные наручи с серебряными шипами, а более всего – дорогие мечи, что рыцарь небрежно бросил на скамью рядом с собой, позволяли надеяться, что нюх трактирщика не подвел, и в кошеле рыцаря еще водятся золотые монеты. Незнакомец ел сосредоточенно и аккуратно, но пищу поглощал, словно топливо, без радости и удовольствия. Видно было, что мысли его витали далеко от кабачка, в котором он находился. Вскоре сытная еда и хмельное питье сделали свое дело. Рыцарь разомлел, отогрелся. Расстегнул камзол у горла, в открытом вороте блеснула серебром цепь. Трактирщик без устали потчевал односельчан и редких заезжих гостей, не оставляя вниманием незнакомца. Вскоре любопытные мужики пересели поближе к гостю, опасливо косясь на сверкающие из-под дерюжины эфесы мечей. Пришлый рыцарь вел себя мирно, пил и ел вволю, не задирая посетителей. По правде говоря, он, казалось, и не замечал их, хотя к вечеру все столы были заняты, и гости теснились рядом с ним. Но все же что-то в облике незнакомца вынуждало трактирщика нервничать. Чутье ли, или что иное заставляло нет-нет да и ловить молчаливого гостя в поле зрения. Словно гадюку, затаившуюся до времени. Бросив на стол несколько монет, незнакомец привлек к себе внимание. Трактирщик поспешил ему навстречу, с затаенным облегчением ожидая ухода гостя. Когда тот наклонился, поднимая мечи с лавки, из-за ворота скользнул медальон, покачивающийся на серебрянной цепочке. Смех и шум вокруг смолкли, словно отрезанные ножом. В полной тишине, опасливо косясь на незваного гостя, односельчане и пришлые люди засобирались, торопясь по своим делам, в спешке покидая кабак. Звенели монеты по дереву столов, шуршали одежды по лавкам, спешно допивались напитки и доедались заказанные блюда. Не глядя вокруг, незнакомец прилаживал портупею и ножны, ничуть не взволнованный поднявшийся вокруг него суетой. На груди его в мягкой коже нагрудника щерилась в оскале отлитая из серебра волчья голова. Ведьмак.