О чудовищах

Небо, исполосованное плоскими вытянутыми облаками, было чистым: ни стервятников, ни грифов, ни других любителей падали. А все-таки еле слышный сладковатый запах гнильцы ощущался в душном напоенном ароматами трав воздухе. Алек нахмурился, привстав в стременах, и, потянув носом, заозирался вокруг. Потом дернул поводья, сворачивая с тракта. – Ну что ты, Черч, – похлопал он по шее коня, нервно гарцевавшего под ним, – будь мужчиной, я здесь ничего не вижу. Но слова всадника не успокоили его, и Черч тонко заржал, прядая ушами и отказываясь идти дальше. Алек вздохнул и, расстегнув рукав, слегка подвернул манжет, обнажив запястье с татуированной на тыльной стороне руки руной. Опустив поводья, он слегка повел рукой, отчего руна засветилась еле видимым золотым светом. Стоило ему коснуться головы коня, как Черч успокоился, хотя и продолжал нервно всхрапывать и вращать глазами. Слегка понукая послушного коня, Алек продвигался глубже в лес, оглядываясь по сторонам. Деревья вокруг стояли чистые, в резном уборе летней листвы, не порченные гнилью. – Кто знает, – рассуждал сам с собой всадник, – может, это лось где валяется. А может и не лось. Кто знает? Через несколько метров дорогу ему преградил яр. Алек осмотрел сверху кроны деревьев, заполнявших распадок. Однако склоны яра были пологими, а дно сухим, без терновника и гниющих стволов. Он легко перебрался на противоположную сторону. Там раскинулся березняк, за ним – большая поляна, вересковые заросли и бурелом, тянущий кверху щупальца спутанных веток и корней. Издалека повеяло свежим запахом воды, окончательно изгнав из окружавших ароматов тонкий отголосок гнили. Но предчувствие не отпускало ведьмака, хотя на первый взгляд лес не вызывал подозрений. Положив себе вернуться сюда завтра, он вновь спустился на тракт, осторожно ведя коня по мягким травам. Затрусив по привычной дороге, тот и вовсе успокоился, не отвлекая всадника от мрачных дум. – И все-таки, Черч, что-то тут неладно. – Алек нахмурил брови, не в силах объяснить самому себе, что же его так встревожило. – Лес выглядит, как обманка. Вроде и хорош, а чувствуется где-то глубоко гнильца. Он тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. – Иззи, – ну, та провидица из храма Мелитэле, помнишь? – говорит, что я скоро и в своем отражении что-то гнилое находить стану. Мол, скверная у меня профессия, говорит. Он потрепал коня между ушей, поправив недоуздок, и продолжил свои откровения: – Как сказать ей, что это не профессия, это я сам? То, каким меня сделали. Чудовище, убивающее чудовищ. И кто из нас хуже, можно поспорить. Они хоть не скрывают своей сущности: живут, как природой заложено. Жрут людей, когда больше жрать нечего. Раньше-то эта земля им принадлежала – русалкам, лешим, оквистам, вилохвостам, нетопырям. Только им. Пока не пришли люди и не согнали их с насиженных мест. Вот так и появились монстры. А уж люди придумали своих чудовищ. Нас, ведьмаков. Он помолчал, глядя на тянущееся к горизонту солнце. – Так что вовсе я не спаситель, как любит величать меня Иззи. Это только она, светлая душа, еще видит во мне человека. – Он вздохнул, поправил плащ, притороченный к седлу за спиной, и чуть двинул каблуками, подгоняя коня. – Давай, Черч, поднажми, мы должны успеть к закату. Трактирщик сказал, что село в двух днях пути, а еще даже дыма труб не видно. Конь зарысил по утоптанной дороге, высоко вскидывая ноги и задирая хвост.