4 — крылья, когти, клыки
13 апреля 2023 г. в 21:41
Костлявый исполлин в плотном чёрном плаще и белой остроносой маске бродил вдоль серых печаных дюн. Он не знал, сколько дней или недель длился его шаг. Не знал потому что Луна здесь никогда не сменялась Солнцем, и ещё потому что им давно перестало двигать что либо иное кроме голода.
Это было выше банального чувства собственной неполноценности, которым мучались низшие существа под его ногами. Нет, теперь это был чистый инстинкт, сложенный из осознания своей изначальной слабости и отчаянного желания стать частью единого, целого существа. Голод возникал именно от отсутствия последнего. Собрать воедино множество осколков одиночества оказалось мало. Без сильной личности, готовой встать на ментальный пьедестал направляющей коллетив воли, исполлина терзал миллион внутренних противоречий. Каждая сиюминутая мысль и каждый обрывок воспоминаний многократно сталкивались друг с другом, одновременно порождая всплески одобрения, возмущения или тоски. Они смешивались, постепенно накапливаясь до критической точки, когда грозили разорвать гигантское тело изнутри. Тогда было уже мало протяжных стонов боли, нужен был крик. Такой широкий, чтобы разом выпустить жгучий груз наружу. И хоть на миг пламя окрасит сей унылый мир.
Внезапно гигант остановился. Затем повернулся правым боком.
Нечто в той стороне и том же блёклом пейзаже вызывало интерес его инстинктов. Будто дыхание на затылке. Терзаемому конфликтами разуму это не нравилось.
Массивное тело приготовилось к битве. Створки маски открылись на месте рта и потянувшиеся оттуда духовные частицы стали формировать сферу. Огонь и злоба стремились поразить первую попавшуюся цель, но объединявшая это существо воля удерживала их вместо для конкретного врага.
Ощущение чужого дыхания переросло в чувство бьющего по черепу раскалённого гвоздя, когда враг появился в полпути от линии горизонта в виде большой тёмной точки. Поняв, что на подобной скорости до него доберутся буквально через мгновение, гигант сбрасывает контроль над своей атакой. С протянутым гулом разряжения громовой тучи шар энергии пробивается вперёд лучом чистого уничтожения. Видно, как скоро он встречается с намеченной точкой и силуэт неприятеля растворяется, но не в пламени, а в собственной тени.
Раскалённый гвоздь давит с другого угла, ближе к виску. Конечно, извернувшийся хищник вновь появляется именно там. Теперь можно отчётливо заметить, кто собирается бросить его на песок впервые за шесть декад.
Птица или скорее помесь птицы с кошачьим хищником сдвинула это замечание на дальний план, взмахнув жёстким крылом и послав вслед за порывом ветра пронзительные копья-перья. Около десятка подобных игл попали точно в цель, усеяв инстиктиано протянутую вперёд руку гиганта. Боли, как ни странно для их жестокого мира, почти не ощущалось, что и сподвигло монстра незамедлительно атаковать чудовище.
Монументальная ладонь двинулась дальше. Аккуратно застрявшие иглы даже не стесняли движений. Птицекот будто бы и ждал подобного, если так позволино было расценить стоицизм, с которым тот ушёл от исполлинского захвата в пике, взмахом другого крыла бросив следующую долю своих перьев. Они усеяли исключительно внутреннию сторону ладони, и также не нанесли существенного вреда.
Разочарованно взыв, фигура в балахоне приподняла ногу с намерением втоптать стремительно падающего наглеца в песок и затем размолоть тому все кости. К несчастью, это намеренье совпало по времени с намерением птицекота расправить оба крыла.
Исполлин почувствовал, как в копьях-перьях завелась вибрация, стремительно набирая обороты. И чем сильнее становилась вибрация, тем активнее они кружились внутри его ран. Всего лишь раздражающее до этого неудобство таким образом быстро переросло в шокирующую боль, заслонившую последующее истязание, когда копья совсем сорвались с прежних мест и начали перемалывать захваченную конечность на чёрные комки бесформенной плоти. Всё закончились почти в тот же самый миг, а осознание пришло к гиганту в следующем. Поднятая нога с грохотом опустилась, потоптав лишь песок вместо коварного хищника, уже набирающего высоту. Монохромная орлиная морда не теряла времени зря, подлетая к самой уязвимой точке своего колоссального противника. Предсказуемо отвлёкшись на бесповоротно покалеченную руку, оный не уследил в том числе и за когтистой лапой, чей удар расколол его подобную булыжнику голову от носа до макушки.
Обезглавленное тело заваливалось на спину долгие секунды. Грифон наблюдал за этим процессом стоя на воздухе, оглядываясь по сторонам и принюхиваясь в поисках охотников за падалью или иных сильных пустых, внимание которых могла бы привлечь эта схватка. Пусть она и была короткой, но балахонный небоскрёб решил сразу выпустить максимум своей энергии, при том самым заметным способом.
Не обнаружив угрозы, грифон позволил себе торжествующий стрёкот, пока он спускался к честно захваченной добыче. Примерно на полпути плотные костяные крылья вновь взмахнули и отправили грозные перья в собственный полёт, но с куда большим разбросом чем раньше. Всё же теперь имело смысл не зачищать, а защищать территорию.
Когда острейший клюв наконец-то погрузился в плоть убитого существа, верх над довольными инстинктами взял разум той, что всё ещё пыталась остаться Аннет Эберт. Первой мыслью стало признание ироничности сложившейся ситуации, где наблюдение за городом её счастливой эры должно восстановить пообтёртую веками скитаний человечность, по идее, но вынужденное голодание назло затуманивало рассудок и сдирало весь выстраданный прогресс. Второй - она растеряла любые навыки риторики!
Для Аннет как учителя это было плохо, и ужасно для Аннет как матери. Одно просто удручает, а другое удручает вдвойне. Итого тройная удручённость.
— "Но позволь мне хотя бы прибрать мусор. Позволь прибрать мусор? Отличный способ запугать человека, лучше не придумаешь! Разволновалась ли я по причине первой встречи за все эти годы поиски или это мой голод вместо смерти разжевал мозг за те же годы!?", — снаружи она взяла паузу, чтобы глубоко вдохнуть. — "Всё должно было случится по-другому. Как угодно, но не так.".
Её дух прибывал в смятении, опасным для здешних мест. Да, трезво мыслящие чудовища попадались редко, но даже пустые со сломленным голодом и тоской рассудком знали, куда направить любой эмоциональный порыв. Всё же практически всё предоставленное им вечностью время они проводили либо охотясь за кем-то, либо скрываясь от кого-то.
В подобных условиях было опрометчиво поддаваться рефлексии.
К счастью, Аннет всегда могла выиграть себе относительно безопасную фору. Секрет такой роскоши заключался в её смертоносных перьях, которые очень хорошо подходили для хранения духовной энергии. Настолько хорошо, что она продолжала ощущать её как свою неотъемлеммую часть даже когда перо было отделено от крыла хитрым костянным механизмом. На первых порах этого открытия Аннет использовала заряженные перья только как замену инстинктивному выбросу своего гнева призрака, тем самым тратя на убийство врага меньше сил и при этом сохраняя значительно больше пищи, но затем, путём многолетних тренировок, научилась улавливать через них окружающую духовную обстановку, по сути увеличивая зону своей чувствительности пропорционально площади разброса перьев. С этим крайне полезным дополнением к своему репертуару навыков Аннет смогла избежать десятка абсолютно точно фатальных встреч с опасно большими стаями пустых или одиночек слишком великой мощи.
Так что, уже предприняв соответствующие меры упреждения беды, она вполне осознанно поддалась срыву.
— "Моя маленькая сова ведь даже не узнала меня в таком виде. А захочет ли узнать вообще, после такого-то? Со всеми этим живыми, прикрывающимися бумажными масками, ей гораздо легче поверить и признать, что какому-то больному безумцу доставляет удовольствие превращаться в жуткую мерзость с голосом её почившей матери. У меня был единственный шанс, и я его упустила.".
Неожиданно по её чувствам прокатилась волна. Не угроза, будь то стая или более развитый одиночка, а скорее упавший с неба торт. И вместо указания точного местоположения его запах витками заворачивался вокруг условно южной части её диапазона. Значит, на одной из Земель случилось нечто достаточное значимое в сверхъестественном плане, чтобы донести отголоски до остальных вариаций Земли сквозь едва существующее складки пространства и привлечь их внимание.
Этот запах был столь приторно-сладким, что и вкус тоже должен был оказаться прелестным, чтобы там не происходило.
— "Нет, нет, и ещё раз нет. Хотя... Ради Тейлор... вернуть более похожую на человека форму... и получить надёжную силу для её защиты... Нет!" — пыталась пересилить свои инстинкты и свою хитрость старшая Эберт. — "У меня уже есть добыча, а Тейлор нужна защита уже сейчас. Пускай у неё и есть зубы, их ещё нужно заточить. Тогда, когда это будет безопасно для неё. А значит... я заканчиваю тут и возвращаюсь обратно.".
И хотя оставалось лишь гадать, удастся ли этой заблудившейся душе удержать свою зловещую натуру до момента идеального воссоединения любящей матери со своей скорбящей дочерью, а также как будет исполнено довольно туманное представление этого момента, одно можно было сказать наверняка:
Броктон ждали потрясения.