Ария гробовщика 3. За гранью реальности

Мы направились к универмагу, заставленному выброшенной старой мебелью, совершенно непригодной, в которой находили приют зелёные ящерицы. Как раз время было обеденное, и старик Билл стоял на крыльце и дрожащими от старости руками забивал табак в трубку. Когда мы приблизились, скупо заворчал и отвернулся, потому что пол жизни робел за эту фамильную английскую трубку, которая была, пожалуй, единственной гордостью в его жизни. Звякнул колокольчик. Я оглядел маленькое, но совершенно свободное от покупателей место и оттого казавшееся больше, мне никогда не могли надоесть эти ломаные ряды, напичканные едой и всякими безделушками до отвала. Тётушка Мэй по обыкновению сидела за прилавком, как обычно с леденцом за щекой, с мешками под глазами и этим её изъяном – маленьким подбородком, из-за чего нижняя губа визуально делалась больше. Чудное место! Я наклонился к Эдит и зашептал: - Видишь женщину за прилавком? Это тётя Мэй. Никто не знает её настоящего имени, кажется, Джудит. Во времена своей молодости она была учительницей в начальной школе, но после того, как Фредди открыл охоту на детей и постепенно забрал их всех, лишилась любимой работы. Благодаря общению с детьми она прослыла очень доброй и великодушной, когда я был маленький, она мне даже конфеты дарила, - я снова взглянул на продавщицу, и печаль поселилась в моих мыслях. - Да, она очень любила детей. Сестра дослушала мой рассказ и тоже загрустила, посмотрев на женщину. Как же много боли принёс этому городу бесчинствующий маньяк! Но что было, того не вернёшь. Я попросил девушку подождать меня, и она осталась у дверей, в ожидании возить носком ноги по полу и смахивать залетевшие листья. Она заскучала. Чтобы занять себя чем-нибудь, Эдит оглядела магазинчик, залитый дневным светом, и заметила, что тётя Мэй с любопытством посмотрела на неё, но ничего не сказала. На недалеко, облокотившись спиной о прилавок, сидела старуха в излишне тёплой потёртой куртке и смотрела перед собой. Её рябые сморщенные руки водили пальцами по поверхности прилавка. Девочка ещё не раз отводила глаза, но всё время не могла избавиться от ощущения, что старуха смотрит на неё. Когда я подошёл к Эдит, она шумно выдохнула. - Ну что, купил? - Ага, - я повилял пачкой хлопьев перед её лицом и упоённо улыбнулся, – Обожаю эти хлопья! Теперь будет что съесть на обед. - Ты ешь на обед хлопья? Но тут нас прервала та самая оборванка, за время нашего диалога она незаметно подошла к нам и уже в открытую с сопением пялилась. Я почувствовал, как Эдит взяла меня за рукав и прижалась ближе. - Чего надо, старуха? – выплюнул я, соизволив говорить с ней, она нахмурила реденькие брови. - Ты не нужен здесь. Я удивился. Мне было неловко и, минимум, неприятно, что какая-то нищенка, от которой за километр несло разлагающимися помоями, приставала к нам. Тем более, на нас уже обратилась пара любопытных глаз. - Слушай, бабка, уйди подобру-поздорову, и дай нам пройти! Я не хочу проблем. - О-о, у тебя уже большая проблема, парень! Я ведь знаю, зна-а-ю, кто ты такой! Слишком велико сходство лица, а ещё голос очень похожий. Ты точная копия своего отца, мальчонка, я же не просто так жизнь пожила и ещё не до конца из ума выжила, чтобы забыть! - она шипела, как гадюка, и всё норовила дотронуться до меня или до сестры. - Эрджей, давай уйдём отсюда… - обратился ко мне тоненький голосок, но я стоял как вкопанный. В моей груди заклокотало раздражение, и я уже не хотел позволять ей и дальше чесать языком. - Нечего тебе здесь делать! Мы только смогли зажить по-нормальному после всех тех бед, так ещё и твоя физиономия объявилась. А ты только хуже сделаешь! Не удивляйся, что все на тебя кривые взгляды бросают, ты, плоть от плоти его, сынок Крюгера! Зачем ты пришёл? Сидел бы и дальше на своём холме! Эдит разжала рукав. Даже несмотря на то, что жуткая оборванка вплотную подошла ко мне и вскинула на меня перепачканное беззубое смердящее лицо. И я заметил, что никакая она не старуха, а убитая нищетой и сумасшествием женщина, даже глаза у неё блестели молодостью. Я понял, что больше здесь оставаться нельзя, тем более, на крики бы оборванки сбежались люди, взял сестру под руку и покинул магазин. Наш разговор слышала лишь продавщица, которая кинула в обидчицу леденец и назвала бессовестной жабой. Я всё шёл и шёл, сжимая в руке пальцы Эдит, я осознавал, что ей больно, но не переставал этого делать. Она что-то говорила мне и трясла за куртку, но я не обращал внимания до тех пор, пока мы не пришли в театр. Там я, не глядя, куда, купил нам билеты, и мы сели на самый последний ряд. Полумрак скрыл наши встревоженные лица. Вот я, наконец, слегка разжал пальцы, и девочка упёрлась и вырвала руку из моей хватки, её лицо было омрачено. Прошло не менее пяти минут, прежде чем на моём суровом лице проступили первые отблески сознания. - Эрджей, ты что, и правда сын Фредди? – Эдит спросила это без злости, только с сожалением. Я удостоил её вниманием. - Да, это так. Извини, если огорчил. - Это случилось, когда Сильвия встречалась с ним? - Сильвия. Она особенная, - начал я с задумчивостью, на совершенно иную тему. Эдит решила меня не прерывать. – Сколько себя помню всегда уникальная и не похожая на серую посредственность, не думаю, что я хотел бы другую мать. А ещё она по-настоящему любила свою работу. Доктор медицины, это дорогого стоит! И в городе её тоже ценили те, кто не был подвержен предрассудкам и был способен смотреть на мир здраво, не то что эта попрошайка. Однажды наша мать представляла проект на заседании в институте, там был день показательных выступлений для студентов, и на них присутствовали самые видные врачи города. Я и сам там был и хорошо помню, как она волновалась перед выступлением. Дело было в том, что её должны были судить, и от решения зависело, станет ли она преподавать студентам или нет. И знаешь, её выступление было чудесным! Я поставил паузу. - Но когда слово дали врачам, один из них, с лошадиной рожей, безучастно взглянул на маму и сказал такие слова: «От своего лица и от лица коллег скажу, что мы не обладаем полномочиями оценивать любителей». Кое-кто из них ещё назвал её недостатки, но это было уже неважно. Сильвия была унижена на глазах у тысячи людей! Но, Эдит, ты не думай, что с проектом было что-то не так, нет, всё было куда проще! – я стиснул кулаки на мягкой обивке кресла и торопливо снял очки, чтобы отвлечься от страстного желания порвать обивку. – Мы знали: они не хотели, чтобы профессором института стала та, чьё имя связано с именем Фред Крюгер.... Что? Неужели?! Умнейшие из умнейших, неужели слухи и сплетни для вас важнее, чем ваша дорогая наука?! Эдит увидела моё лицо. Я смотрел на экран фильма с очками в ладони и, чуть поддавшись вперёд: опушенная голова, приоткрытый рот с видневшимися зубами, длинный горбатый нос, а глаза, глядящие снизу вверх, таили неудержимую ненависть! А когда я повернулся к ней, она по-настоящему испугалась, впервые моя сестра меня испугалась. - Сильвия ушла тихо. Без единой эмоции она простилась с докторами, пожала им руки и сказала, что ей действительно не хватает опыта и пока она не готова к такому шагу. Но я знал, как это было важно для неё! Если бы я мог… Я бы... проклял всех подонков, которые вынесли ей этот вердикт!! - Джей, послушай! - Эдит взяла меня за руку, вскочила с места и заглянула прямо в глаза, она больше не боялась. – Они поступили ужасно. И твоё желание отомстить им оправдано. Но неужели они стоят этой ненависти? - Да, стоят. И я никогда в жизни их не прощу! Девушка ещё хотела что-то сказать, но не смогла найти подходящих слов и отпустила мои руки. Тут она была бессильна.